3. Навыки редакторского анализа

В основе третьего условия успешности редакторского анализа лежит психологическая закономерность, суть которой сводится к тому, что предметом наиболее острого, или, как называют психологи, актуального, сознания может стать только тот материал, который выступает объектом, целью действия, т. е. материал, на который направлено действие редактора.

Из этого следует, что, если редактор хочет, чтобы какой-либо предмет (материал) стал объектом сознания, он должен сделать этот предмет объектом своей деятельности, направить на него свое действие.

П. И. Зинченко, проводя эксперименты, пришел к выводу, что наиболее хорошо запоминается, а значит, отчетливо осознается, отпечатывается в мозгу тот воспринимаемый человеком материал, который входит в содержание основной цели действия, а не в условия (способ) ее достижения.

Например, ученик решает цифровую задачу. Он действует с цифрами, они объект его воздействия. Но действия с цифрами - лишь способ решения задачи, а не цель, и цифры запоминаются плохо.

Ученик составляет цифровую задачу. Он тоже действует с цифрами - придумывает их. Но операция с цифрами - здесь не способ решения задачи, а цель действия - подобрать цифры под условие задачи и означает составить задачу. Цифры входят в содержание цели действия и запоминаются гораздо лучше.

Когда редактор читает текст рукописи, он тоже решает какую-либо задачу. Например, он хочет удостовериться в точности указанных автором дат. Цель его действия - проверка точности дат. Даты становятся объектом деятельности редактора, входят в содержание цели действия и хорошо осознаются. Ошибка в дате при этом вряд ли будет допущена. Или, например, редактор читает текст, стремясь удостовериться в правильности логических связей и взаимоотношений в нем. Логические связи - это как раз и есть в данном случае тот материал, который входит в содержание цели действия. Они и будут осознаваться лучше всего.

Но ведь текст, т. е. материал, с которым имеет дело редактор, очень сложен по структуре. В нем десятки, если не сотни объектов, которые редактор обязан осознать, чтобы выполнить свое предназначение.

Помимо идейно-политической направленности произведения в целом можно наметить несколько основных групп объектов.

Во-первых, это композиция произведения как выражение наиболее общих связей между компонентами содержания, элементами и микроэлементами текста, вплоть до абзацев.

Во-вторых, это фактическое содержание текста, фактическая его сторона.

В-третьих, это логическая сторона текста, логические связи и отношения в нем.

В-четвертых, это языково-стилистические качества текста (какие слова выбраны для передачи мысли, как они синтаксически, грамматически связаны и т. д.).

В-пятых, это графика текста, его качества с точки зрения редакционно-издательской культуры, с точки зрения психологии восприятия произведения печати.

Но кроме текста в произведение печати могут входить другие формы передачи содержания (таблицы, иллюстрации), которые тоже должны быть осознаны, подвергнуты анализу. У структуры их анализа свои особенности.

В таблицах кроме фактического содержания, логичности связей, графики особого анализа требует построение, подчиняющееся иным законам, чем построение текста, а также связь с текстом.

В иллюстрациях объектом анализа кроме содержания должна стать их изобразительная форма, их связь и взаимодействие с текстом, их соотношение друг с другом.

В аппарате книги как специфической части издания дополнительным объектом анализа служит взаимосвязь аппарата с основным текстом и по существу, и по форме, качество выполнения им служебной вспомогательной роли - хорошо, посредственно или плохо помогает аппарат пользоваться изданием, понимать содержание основного текста.

И все это только основные группы объектов. А в каждой группе в свою очередь множество крупных и мелких объектов. Это и каждое слово, его значение. И то, как это слово согласовано с другим, которое зависит от него. И место этого слова в предложении. И другие синтаксические связи. И знаки препинания. И так далее.

Это названия, имена, фамилии, даты, числа, единицы измерения, цитаты и другие элементы фактического материала, каждый из которых требует специального внимания. И так далее.

Как же редактору все эти многочисленные объекты сделать непременным предметом своего сознания? Как добиться того, чтобы каждый из них был глубоко осмыслен?

Ведь если исходить из основной психологической закономерности, согласно которой по-настоящему актуально может осознаваться лишь материал, который выступает объектом, целью действия, материал, на который направлено действие редактора, то надо последовательно делать объектом редакторского аналитического действия один компонент текста за другим и, значит, читать произведение столько раз, сколько в нем объектов анализа.

Одновременно направить действие на все объекты как на основную цель невозможно. Если же при чтении объектом действий станет лишь одна сторона (скажем, языковая форма или только логическая структура текста), то другие окажутся не осознанными и, естественно, критически не осмысленными.

Многократное же чтение недопустимо затянуло бы редакционный процесс.

Как же быть? Как за одно или хотя бы несколько чтений пропустить через контроль сознания, сделать объектом анализа все компоненты произведения? Возможно ли это?

Психология мышления отвечает на этот вопрос утвердительно.

Оказывается, при определенных условиях попадать в сферу сознания и контролироваться им может не только тот объект, то содержание, которое выступает для редактора в качестве непосредственной цели действия, но и одновременно с ним другие объекты.

В уже упоминавшейся статье "Психологические вопросы сознательности учения" А. Н. Леонтьев пишет: "...чтобы то или иное содержание могло быть сознательно контролируемым в условиях, когда актуально сознаваемым является другое содержание, нужно, чтобы оно раньше занимало структурное место непосредственной цели действия" (с. 23).

Допустим, что таким содержанием (не актуально сознаваемым) будет для редактора одна из многообразных синтаксических связей в предложении (правильность этих связей должна контролироваться редактором непременно). Например, связь согласования между причастным оборотом и словом, от которого он зависит, или связь согласования между подлежащим и сказуемым.

Проконтролировать правильность этой связи в то время, как мозг редактора занят, предположим, проверкой фактической достоверности текста, его точности, очень трудно. Тем не менее опытный редактор делает это непроизвольно.

Почему?

Потому, что эта операция - контроль за правильностью синтаксической связи согласования причастия и существительного в предложении - ранее неоднократно выполнялась им специально, была целенаправленным действием. Эта связь была тогда объектом, целью его действия. Теперь та же операция выполняется подсознательно, так как стала навыком, автоматизированным действием. Для ее выполнения редактору уже не нужно, чтобы данное содержание было актуально сознаваемым.

Например, читает редактор текст:

В начале XVIII века в результате нового усиления феодальной эксплуатации, вызванной войной со Швецией и внутренней политикой Петра I, резко ухудшилась жизнь народных масс.

Если малоопытный редактор еще не делал предметом своих целенаправленных действий проверку согласования причастия со словом, от которого оно зависит, то, анализируя, оценивая фактическую правильность содержания фразы, он в ходе этого анализа, увлеченный им, ошибку в согласовании не заметит. Он обратит на нее внимание лишь в том случае, если специально станет проверять правильность согласования, т. е. поставит перед собой именно такую конкретную цель.

Другое дело редактор опытный. В процессе чтения с целью проверки фактической правильности фразы он походя отметит и исправит стилистическую ошибку, не затрачивая на это ни сколько-нибудь значительного времени, ни каких-либо существенных умственных усилий.

Когда какое-либо действие, - свидетельствует П. И. Зинченко,- достигает уровня не только умения, но и навыка, то оно начинает терять характер специально целенаправленного и, что очень важно, не требует для выполнения особой умственной активности. Это и позволяет направить умственную активность на другие объекты, а все действия-навыки выполнять, пользуясь пассивными умственными усилиями.

О том же писал Иван Петрович Павлов:

"Разве это не обычная вещь, что мы, занятые главным образом одним делом, одной мыслью, можем одновременно исполнять другое дело, очень привычное для нас, т. е. работать теми частями полушарий, которые находятся в известной степени торможения... так как пункт полушария, связанный с нашим главным делом, конечно, является тогда сильно возбужденным" (Полн. собр. соч., т. 4. М., 1951, с. 428).

Автоматическая деятельность, т. е. выполнение действия-навыка, есть, по Павлову, результат деятельности тех участков нашего мозга, которые находятся в состоянии пониженной возбудимости.

Из этой закономерности вытекает одно из важнейших условий редакторского анализа: редактору нужна выработка значительного числа навыков, чтобы суметь в процессе нескольких чтений сделать подконтрольными все компоненты содержания и формы редактируемого произведения.

Специфические редакторские навыки делятся на группы соответственно структурным звеньям редакторского анализа:

1) навыки композиционного анализа (например, навык выделения типа текста по характеру соединения элементов композиции между собой);

2) навыки анализа текста с фактической стороны (например, навык соотнесения каждой даты с временем других сопоставимых событий, навык полного развернутого прочтения инициалов, навык сопоставления одних и тех же и разных фактов внутри текста между собой и т. д.);

3) навыки анализа текста с логической стороны (например, навык соотнесения каждого члена логического ряда с обобщающим словом);

4) навыки языково-стилистического анализа текста (например, навыки прояснения синтаксических связей: согласования сказуемого с подлежащим, причастия - со словом, от которого оно зависит, каждого из нескольких управляемых слов с управляющим - и другие навыки проверки текста во избежание распространенных языково-стилистических ошибок);

5) навыки анализа графической формы текста (например, навык сопоставления одних и тех же слов и словосочетаний по форме написания).

Каждый навык можно выработать лишь сознательным целенаправленным действием. Из этого следует, что редактору требуется проделать значительное число упражнений, чтобы разнообразные умения стали навыками. Такие упражнения еще не разработаны, и опытные редакторы лишь в процессе длительной практики, ошибаясь и спотыкаясь, овладевают постепенно разнообразными навыками.

Того же самого можно достичь, сознательно упражняясь в выработке каждого навыка, при условии, что материал, подвергаемый критическому анализу, будет в упражнении входить в содержание цели редакторского действия.

Редактор, овладевший навыками, наряду со сложными содержательными задачами без затраты специальных усилий будет решать и задачи типовые.

На базе специфических редакторских навыков, которые целесообразно рассмотреть позже, при изучении анализа содержания редактируемого произведения с той или другой стороны, вырабатывается такое специфическое редакторское свойство, как критическая настороженность, постоянное ожидание, а в некоторых местах предчувствие ошибки.

Это качество помогает редактору увереннее выполнять действия-навыки, создает атмосферу, в которой эти действия протекают лучше.

Подытожим то, что определяет успешность редакторского анализа, служит его первоосновами.

Это, во-первых, содержательные, общественно значимые, идейные мотивы редакторской деятельности.

Это, во-вторых, активные разнообразные действия редактора с текстом, благодаря которым достигается глубокое понимание текста и становится возможным полноценный критический анализ его.

Это, в-третьих, выработка и использование в процессе редакторского анализа многообразных специфических действий-навыков, благодаря которым за несколько чтений можно подвергнуть контролю сознанием все объекты произведения, не мешая более сложным и содержательным критическим действиям, не отвлекая от них.

Таковы общие психологические основы редакторского анализа текста литературного произведения.