Внутри слова

Где кончается основа слова и начинается окончание

При разборе слова по составу одной из основных задач является выделение основы. Вот здесь-то и встают перед учителем и учениками самые различные вопросы, связанные как с общими понятиями словообразования, так и с анализом конкретных слов. Чаще всего и более всего их интересуют пять следующих вопросов.

Вопрос 1. Как определить основу слова? Можно ли придерживаться, например, того методического рецепта, который предложен в учебнике для педучилищ: "Если в какой-нибудь форме слова мы отбросим окончание, то получим основу этой формы... В некоторых случаях основой называется часть слова без формообразующего суффикса..." (А. М. Земский, С. Е. Крючков, М. В. Светлаев. Русский язык, ч. I. М., 1966, стр. 87)?

Вопрос 2. Если исходить из того, что основа - это часть слова без окончания и без формообразующих суффиксов, то куда надо относить суффиксы субъективной оценки - к формообразующим или к словообразующим (т. е. где основа в словах: ластик, платьишко, дружище, зверюга?)?

Вопрос 3. Нужно ли включать в состав основы формообразующую приставку (например: прочитать, написать)?

Вопрос 4. Какими - словообразующими или формообразующими - являются суффиксы -ниj- и -ениj- в словах: обладание (ср. обладать), деление (ср. делить) и т. д.?

Вопрос 5. К чему - к основе или к окончанию - относятся наращения -ен- в косвенных падежах существительных на -мя (знамя, время и др.) и -ер- в словах мать и дочь? Если наращения - суффиксы, то какие: формообразующие или словообразующие (словообразовательные)?

Попробуем кратко ответить сейчас на эти вопросы.

1. Если иметь в виду все структурное многообразие слов русского языка, то придется сказать, что предложенный способ определения основы неудовлетворителен. Ведь в нашем языке есть и такие слова, которые форм словоизменения не имеют и, значит, окончания не содержат. В словах пешком, мимо, жаль, дрожа, алло, без и т. п. нельзя "получить основу, отбросив окончание", но тем не менее в них имеется основа и ее можно определить.

Она может быть в таких словах и непроизводной (алло, без, мимо) и производной (пеш-ком, дрож-а), но она представляет собой в них чистую основу, принципиально неспособную иметь флексийный аккомпанемент. Окончание не существует как отдельная нота (подобно суффиксу и приставке), а всегда звучит в гамме целой парадигмы. Морфема -а в составе слова нога в качестве окончания существует лишь постольку, поскольку она оказывается в одном ряду с -и (ноги), -е (ноге), -у (ногу), -ой (ногой), () (ног), -ами (ногами) и т. д.

Таким образом, окончание как значимая часть слова предполагает парадигму, и обращаться к нему для определения основы можно только в сфере изменяемых слов.

Следовательно, указываемое определение не является всеобщим. Оно рассчитано только на слова, имеющие формы словоизменения.

Кроме того, в ряде случаев окончание оказывается внутри слова, и его нельзя "отбросить", а можно только "выбросить". Ведь в русском языке есть слова, в которых за окончанием следует суффикс (входящий, разумеется, в основу). Ср.: бо-j-у-сь, где после окончания -у- идет суффикс -сь, к-ого-нибудь, где после окончания -ого- идет суффикс -нибудь, и т. д.

И наконец, суффикс (каким бы он ни был!) всегда, если это подлинный суффикс, входит в основу данного слова, выступает ли он в нем как словообразовательный или формообразующий. Не входит в основу только словоизменительный аффикс, т. е. окончание.

Анализируя конкретные формы слова, необходимо при этом учитывать реальную парадигму слова. Так, в глаголе писала (по соотношению с писал, писали, писало) выделяется основа писал- и окончание ед. числа жен. рода -а. Нас в данном случае не интересует, что основа писал- образована с помощью так называемого формообразующего суффикса -л- от основы инфинитива писа-, - ведь и последняя в свою очередь тоже образована (с помощью тематического суффикса -а- от корня пис-). Все это относится уже не к определению демаркационной линии между основой и окончанием, а к членению производной основы на морфемы.

Следовательно, ту или иную основу нельзя назвать "частью слова без формообразующего суффикса". Последний входит в основу так же, как и, остальные несловоизменительные аффиксы.

2. Из сказанного ранее ясно, что основами в словах листик, платьишко, дружище, зверюга и т. п. являются листик-, платьишк-, дружищ-, зверюг-. И на такое единственно правильное решение не может никак повлиять, какими - формообразующими или словообразующими - мы будем считать суффиксы субъективной оценки. А этот вопрос решается различными лингвистами по-разному. Однако, даже если считать эти суффиксы формообразующими (что вряд ли оправдано и целесообразно), то следует иметь в виду, что они образуют совсем не такие формы, какие образуются нами с помощью окончаний (ср. отношения лист - листик и пр. и отношения лист - листа - листья и т. п.). Более того, эти "формы" сами имеют свои формы (ср. листика, листику, листиками и т. д.). Думается, что формами слова (если мы хотим за этим термином сохранить определенное значение) следует считать только те образования, разница между которыми является чисто синтаксической и создается только окончаниями. Семантически, т. е. по своему вещественному значению, формы слова выступают как абсолютно тождественные.

С этой точки зрения не являются формообразующими не только суффиксы субъективной оценки (привносящие особые эмоциональные и стилистические обертоны в исходное название, а иногда и значение реального уменьшения или увеличения размера предмета), но и суффиксы прошедшего времени и повелительного наклонения. Последние лишь образуют соответствующие основы, различные же формы прошедшего времени и повелительного наклонения оформляются уже окончаниями: ( ), -а, -о, -и; ( ), -те, так же, между прочим, как и суффиксы ед. и мн. числа в существительных (ср. гражданин ( ) и граждан(е), неб(о) и небес(а) и т. д.).

3. Изложенное выше позволяет сказать решительное "да" в ответ на вопрос о том, нужно ли включать в состав основы формообразующие приставки. Абсолютно все приставки входят в состав основы слова, в том числе также и те, которые имеют чисто видовое значение. По поводу характера приставок совершенного вида, как и соотносительных с ними суффиксов в глаголах совершенного и несовершенного вида, единого мнения среди языковедов нет: одни считают их словообразовательными, другие - формообразующими. Здесь все зависит от того, как понимается форма слова. Логичнее считать соотносительные глаголы совершенного и несовершенного вида самостоятельными словами.

4. Предыдущее изложение не оставляет сомнений в том, что суффиксы -ниj- и -ениj- в отглагольных именах существительных типа обладание, деление и др. могут быть только словообразующими, так как с их помощью от слов одной части речи (от глаголов) образуются слова иной части речи (имена существительные). Регулярность производства существительных посредством этих суффиксов и наличие у этих имен отдельных свойств глагола не делают их формами глагола, так же как подобные явления, например, не делают существительные на -ость(-есть) (внимательность, стыдливость и т. д.) формами соответствующих прилагательных.

5. Наращения -ен- и -ер- в словах типа знамя, мать представляют собой суффиксы, оформляющие основу падежей соответствующих существительных, исключая им. и вин. пад. ед. числа. С высказанной выше точки зрения, это - основообразующие аффиксы, сопровождающие образование форм слова. Сами по себе они форм не образуют. Тем не менее без них формообразование невозможно.

Морфемы -ен- и -ер- как принадлежность основы четко и просто выделяются по сопоставлению форм слова (знамени, знаменем, знамена, матери, матерью, матерей и т. д.). Как особые значимые части в пределах основы они вычленяются по сопоставлению с формами им.-вин. пад. ед. числа (знамя, мать и пр.) и однокорневыми словами типа времечко, доченька, в которых этих элементов нет.

Правда, пары знамя - знамени, племя - племени, темя - темени и др. можно как будто интерпретировать и иначе, как образования с одной и той же основой, выступающей в двух чередующихся разновидностях (ср. смять - сминать, обнять - обнимать и т. п.). В свете этого форму знамя, племя, темя и т. д. возможно рассматривать уже как состоящую или из одной непроизводной основы (например, знамя-), или из производной основы, выделяющей корень и суффикс -а- (например, время: врем'- и -а-, ср. времечко). Однако такое решение является неверным: в русском языке основы склоняемых имен существительных всегда оканчиваются на согласный звук.

Заметим, что суффиксы -ен- и -ер- не являются наращениями косвенных падежей, как иногда думают. С исторической точки зрения, напротив, в им.-вин. пад. ед. числа мы наблюдаем их сокращение; первоначально эти морфемы в этих формах тоже были (ср. праславянские *vertmen "время", *mater "мать" и т. II.).

Кстати, по своему происхождению суффиксы косвенных падежей весьма своеобразны и оригинальны.

Суффикс -ер- первоначально был суффиксом родства, с его помощью в глубокой древности - еще в эпоху индоевропейского языкового единства - были образованы термины родства. Сейчас он выделяется только в двух словах, но он же этимологически присутствует и в таких существительных, как деверь, свекор, брат (ср. лат. frater), сестра (ср. древневерхненем. swester). Сюда же относились и такие слова, как утраченное славянскими языками название отца (ср. лат. pater), диал. ятровь (< ятры) "жена брата мужа" (ср. древнеинд. yater-) и т. п.

Что касается суффикса косвенных падежей -ен- в словах типа знамя, племя, вымя и т. п., то его происхождение еще более любопытно. Он родился от очень древнего словообразовательного суффикса предметного значения -men- (!) в силу процесса переразложения, в результате которого часть суффикса (-m-) отошла к корню, а часть образовала современный суффикс косвенных падежей (-en-). Так, диал. беремя "вязанка, охапка; ноша, тяжесть" (ср. старославянское по происхождению бремя) восходит к праслав. *bermen, образованному с помощью суффикса -men- от ber- "нести" (ср. беру, брать, родственные греч. phero "несу", древнеинд. bharati "несет", готск. baira "несу" и т. д., исходно имевшие значения "несу, нести"). Сейчас же оно в косвенных падежах членится по соотношению с формой им.-вин. пад. ед. числа на корень берем-(!) суффикс косвенных падежей -ен- и окончание.

Как видим, при "поперечном сечении" изменяемого слова во всей совокупности данных ему языком форм в нем выделяются лишь основа и окончание. Все остальное - "от лукавого". Все имеющиеся в слове как целом суффиксы и приставки входят и могут входить только в основу, где бы они ни находились и какое бы значение ни имели. Настоящие формы слова образуются окончаниями. Никаких собственно формообразующих суффиксов и приставок нет. Те из них, которые по традиции носят прозвище "формообразующих", на поверку являются либо словообразовательными (листик, написать, овладение и т. д.), либо основообразующими (в знала суффикс -л- образует основу прошедшего времени, а окончание -а- форму жен. рода, в знаю суффикс -j- образует основу настоящего времени, а окончание -у - форму 1-го лица ед. числа, в знаменем суффикс -ен- образует основу косвенных падежей и мн. числа, а окончание -ем- форму твор. пад. ед. числа и т. д.). И хорошо усвоить это - значит усвоить одну из основ словообразовательной премудрости.

О пожарнике, чертежнике и других

При членении слова на морфемы необходимо учитывать прежде всего, с каким родственным словом по своему значению и структуре анализируемое соотносится, какое слово прямо и непосредственно мотивирует данное. Иначе говоря, выделяя значимые части в слове, надо сопоставлять его с самым близким его родственником. При этом важно не забывать, что любое слово с производной, т. е. членимой, основой может быть "развернуто" в словосочетание с таким родственным, однокоренным словом. Высотник - летчик, специалист по высотным полетам; человек, работающий на строительстве высотных зданий. Соотношение высотник - высотные является основанием для выделения суффикса -ик. Водник - рабочий или служащий на водном транспорте. Значит, и здесь перед нами суффикс -ик. Колхозник - это член колхоза. Следовательно, в этом слове выделяется суффикс -ник. Ударник - работник социалистического производства, показывающий пример ударного труда (ср. словосочетания ударная бригада, ударное задание, ударная работа и т. д.), или тот, кто входит в состав ударной войсковой группы. В обоих этих словах вычленяется суффикс -ик. Он же содержится и в слове десантник (боец из десантных войск).

Физкультурник - это человек, занимающийся физкультурой. В слове физкультурник (по несомненному соотношению с существительным физкультура) выделяется уже суффикс -ник.

Опять-таки суффикс -ик, а не -ник, надо выделять в слове пожарник, поскольку пожарник - это пожарный, работник пожарной команды (а отнюдь не всякий, кто тушит пожар!).

Особый случай образует в морфемном и словопроизводном плане слово чертежник, толкуемое в словарях как "специалист по черчению", т. е. специалист по изготовлению чертежей, или специалист, выполняющий чертежные работы. Здесь мы встречаемся с тем, что в лингвистической литературе называется либо омонимией словообразовательной формы, либо альтернативным членением. Дело заключается в том, что существуют в языке и такие слова, которые могут члениться не однозначно, а двояко, по-разному; они представляют собой такие названия, которые имеют несколько мотивирующих основ (обычно две).

В таких случаях следует указывать все возможные словообразовательные решения. В слове чертежник можно выделять и суффикс -ник (чертежник - специалист по изготовлению чертежей), и суффикс -ик (чертежник - специалист, выполняющий чертежные работы), но в обоих случаях надо это соответствующим образом аргументировать.

Естественно, при разборе слов по составу нельзя забывать, что "анатомия" слова далеко не всегда указывает нам на его действительное образование как структурного целого. Было уже указано, например, что слово ударник "передовой работник социалистического производства" содержит в себе суффикс -ик, однако оно не было образовано с его помощью: это существительное возникло в результате лексико-семантического способа словообразования, путем переосмысления на базе слова ударник в значении "солдат или офицер ударной войсковой группы".

-И и -те в глаголах повелительного наклонения

Как известно, в современном русском языке существуют только две соотносительные между собой формы повелительного наклонения: 2-е лицо ед. числа и 2-е лицо мн. числа. Таким образом, парадигма (т. е. система соотносительных друг с другом грамматических форм) глаголов в повелительном наклонении является двучленной (в отличие, например, от шестичленной парадигмы глаголов настоящего времени).

Противопоставляются друг другу лишь формы единственного числа, с одной стороны, и множественного, с другой (ср. веди - ведите, неси - несите и т. д.). Это противопоставление получает свое формальное выражение, аналогичное тому, что наблюдается например, в существительных стол - столы, кость - кости.

В существительных мы видим нулевое окончание в единственном числе и материально выраженное окончание -и (-ы) во множественном. В формах повелительного наклонения веди - ведите, неси - несите, пиши - пишите, морщи - морщите и т. д. мы также видим в единственном числе нулевое окончание, а во множественном - материально выраженное окончание -те.

С окончанием множественного числа -те нельзя смешивать суффикс -те, который служит для образования формы вежливого обращения. В предложениях Ребята, идите ко мне и Ребята, идемте ко мне (ср. Ребята, идем ко мне) -те разные: в первом случае это окончание множественного числа, во втором - суффикс формы вежливого обращения.

Что касается морфемы -и, стоящей в неси, пиши и т. д. перед нулевым окончанием, а в формах множественного числа несите, пишите - перед окончанием -те, то она является суффиксом, с помощью которого мы от основы настоящего времени (нес-, пиш- и т. п.) образуем основу повелительного наклонения какого-либо конкретного глагола.

Таким образом, глаголы повелительного наклонения содержат - в зависимости от того, какого они числа - либо нулевое окончание (2-е лицо ед. числа), либо окончание -те (2-е лицо мн. числа). Без окончания глаголы в форме повелительного наклонения не существуют. Но в них в то же время нет и окончания -и.

Кстати, имейте в виду, что в каждом глаголе повелительного наклонения обязательно есть и суффикс и окончание, причем и та и другая морфема может быть не только материально выраженной, но и нулевой. Так, количество морфем в слове брось и в слове смотрите одинаково. В смотрите три морфемы: смотр- (корень), -и- (суффикс) и -те (окончание 2-го лица мн. числа); столько же их и в брось: брось-( )¹-( )², где брось- - непроизводная основа, ( )² - нулевой суффикс повелительного наклонения и ( )² - нулевое окончание 2-го лица ед. числа.

Поверка и проверка

Поверка и проверка - не только слова, звучащие почти одинаково. Они представляют собой в то же время и синонимы. Ведь в сочетаниях вечерняя поверка в лагере и вечерняя проверка в лагере эти существительные значат одно и то же.

Частичное совпадение значений этих слов понятно и закономерно. Оно отражает синонимику глаголов поверять и проверять, имеющих - помимо смысловых различий - общее значение "обследовать с целью контроля, удостовериться в правильности". Возникает вопрос, почему глаголы с разными приставками в одном из своих значений совпали. Ведь как будто по- обозначает совсем не то, что про- (ср. понести - пронести, побежать - пробежать, помаслить - промаслить и т. д.). В большинстве слов это так и есть. Однако в отдельных словах значения наших приставок могут быть очень близкими (ср. Я побуду здесь всю весну и Я пробуду здесь всю весну и т. п.). Это наблюдается не в глаголах, обозначающих конкретное действие, связанное с движением в пространстве (в них приставки всегда имеют четкое, как правило, пространственное значение и выступают как эхо соответствующего предлога), а в глаголах абстрактного плана. Таковы и глаголы поверять - поверить и проверять - проверить, а также и их прямой и ближайший родственник сверять - сверить, давший существительное сверка.

С глаголом поверить "проверить" как исходным для слова поверка не следует смешивать омонимичные глаголы поверить со значением "доверить, вверить (что-либо)" и поверить как соотносительную форму совершенного вида к слову верить. От них будут иные производные, например поверенный (от первого) и поверье (от второго).

Три слова с приставкой тре-

Среди приставок современного русского языка приставка тре- занимает особое - более чем скромное - место. Это объясняется тем, что она сейчас не только непродуктивна, т. е. совершенно не образует новых слов, но даже и нерегулярна, т. е. встречается лишь в единичных, разрозненных словах. Поэтому некоторые из вас могут даже усомниться: а существует ли она вообще? Спешу ответить, что префикс тре- не выдумка, а вполне реальная морфема с очень четким и вполне определенным значением. Правда, "живет полной жизнью" она в качестве значимой части слова сейчас только в трех именах - в существительных треволнение и трезвон и в прилагательном треклятый (глаголу трезвонить приставка тре- досталась по наследству от слова трезвон, а прилагательное тресвятой давно является архаизмом).

Достаточно сопоставить эти слова с их "родителями", т. е. с теми, на базе которых они были образованы (волнение, звон, клятый), чтобы стали ясными и реальность приставки тре- как морфемы, и ее "превосходное", усилительное значение (высшей степени), похожее на семантику приставок пре-, наи-, раз-, ультра-, архи- в словах типа преогромный, наилучший, раскрасавица, ультрамодный, архиплут и т. д.

Заметим, что не всякое тре- будет такой приставкой. В словах типа трезубец, треножник, треух тре- представляет собой уже сочетание корня числительного тр- и соединительной гласной е.

Так что надо учитывать, что тре- тре- рознь. В своей нерегулярной исключительности приставка тре- не является исключением, как можно подумать. Есть и другие нерегулярные приставки (ср. ку- в кумекать, сюр- в сюрреализм).

Почему в слове летчик-космонавт склоняются обе части, а в слове инженер-полковник - только вторая?

Вопрос этот вполне понятен, так как, на первый взгляд, перед нами совершенно одинаковые по своей структуре образования. Ответ мы получаем после их словообразовательного анализа. Он наглядно показывает нам, что формы словоизменения в этих существительных проявляются по-разному потому, что они имеют различную структуру, относятся к различным (хотя и смежным) словообразовательным моделям.

Существительное летчик-космонавт представляет собой составное сложное слово. Именно поэтому в нем, как и во всех других словах этого типа, склоняются обе части сложения (летчика-космонавта, летчику-космонавту и т. д.). Составные сложные слова образованы по модели "определяемое + определяющее". В слове летчик-космонавт вторая часть определяет первую так же, как и в существительных инженер-экономист, вагон-ресторан, школа-интернат, самолет-разведчик, ракета-носитель, концерт-загадка, бал-маскарад, платье-костюм, матч-реванш, шапка-ушанка, диван-кровать, слесарь-ремонтник и т. п., по аналогии с которыми оно недавно было и создано.

Что касается существительного инженер-полковник, то по своему внутреннему строению оно является иным и относится уже к слитным сложным существительным, образующим промежуточный разряд слов между составными сложными словами и слитными сложными словами с соединительными гласными о/е. Промежуточный характер слов типа инженер-полковник (по сравнению со словами типа летчик-космонавт, с одной стороны, и копьеметатель, с другой) сказывается в том, что по своему составу - из компонентов, известных в качестве самостоятельных слов, - они подобны словам типа летчик-космонавт, а по своей слитности аналогичны словам типа копьеметатель. Соответствующая модель ("определяющее + определяемое") сформировалась в русском языке на основе заимствованных слов типа генерал-прокурор, штаб-квартира, джаз-оркестр, дизель-мотор и др. Так появились существительные шеф-повар, плащ-палатка, альфа-лучи, инженер-капитан и т. п. В словах этой структуры определяющей является первая часть, а определяемой - вторая: генерал-прокурор - это генеральный прокурор, штаб-квартира - квартира, где помещается штаб, инженер-капитан - капитан инженерных войск, шеф-повар - главный (являющийся шефом, т. е. начальником) повар и т. д.

В этом отношении они аналогичны старым исконно русским сложениям типа жар-птица, бой-баба, пай-мальчик и пр. Так же, как и они, существительные модели инженер-полковник изменяемы только в своей второй части. Принадлежность слова инженер-полковник к словам типа генерал-майор, штаб-офицер и т. п. ясно ощущается, как только мы сравним его 1) со словами инженер-майор, инженер-капитан и др. и 2) со словами инженер-экономист, инженер-механик и т. п.

Разводить тары-бары

Разводить тары-бары - это болтать пустяки, заниматься пустыми разговорами. Выражение было создано по модели, по аналогии с фразеологизмами разводить разводы, разводить антимонии и т. д. При этом в качестве нового грамматически зависимого компонента было использовано сложное существительное тары-бары, представляющее собой "перегласованный" повтор типа трень-брень, шаляй-валяй, шуры-муры, фигли-мигли, шахер-махер и т. д. Обе части этого слова являются звукоподражательными и соответственно связаны с глаголами тараторить и тарабарить "говорить пустяки". Следовательно, буквально тары-бары значит "болтовня".

В разбираемом обороте перед нами - форма множественного числа. В форме единственного числа существительное тара-бара наблюдается в составе производного от него слова тарабарщина.

Какой суффикс участвует в образовании глагола участвовать?

Слово участвовать членится на морфемы четко и определенно, причем определение его морфемного состава в общем никаких особых трудностей не составляет. Необходимо только помнить основные правила словообразовательного разбора слова: 1) слово, морфемный состав которого устанавливается, должно рассматриваться на фоне родственных и одноструктурных слов, с учетом всех свойственных для него грамматических форм; 2) членение основы на значимые части следует начинать (после выделения окончания) не с вычленения корня, а в порядке, обратном тому, который характерен для словообразовательного процесса, результатом которого было данное слово, т. е. "добираясь до корня" постепенно, снимая слой за слоем морфемы ближайших родственников, с учетом связей и соотношений, существующих между производной и производящей основами; 3) выделяя морфемы, нельзя забывать, что ими являются только значимые части слова; 4) при разборе слова по составу необходимо помнить, что морфемы в слове могут располагаться по-разному (как одна за другой, так и апплицированно, накладываясь - частично или полностью - одна на другую).

В глаголе участвовать по соотношению со спрягаемыми формами прежде всего выделяются инфинитивное -ть и тематический суффикс глагола -а- (ср. участвовал, участвую).

Соотношение, устанавливаемое затем между производной основой участв- и соответствующим производящим словом участие, заставляет, на первый взгляд, выделить суффикс -вов- (и соответственно -uj- в участие). Однако суффикса -вов- в русском языке нет, и в глаголе участвовать выделяется в действительности другой суффикс, О том, что это так, свидетельствуют одноструктурные ему слова на -ствовать, выделяющие суффикс -ствов- (чередующийся с формой -ству-, ср. ковать - кую, совать - сую и т. д., где чередование ов-у наблюдается в корне). Достаточно сравнить наш глагол со словами типа злобствовать, усердствовать и т. д. (ср. существительные злоба, усердие и пр.). Только этот суффикс не располагается в глаголе участвовать за основой (участ-), как это наблюдается в словах злобствовать, усердствовать (злоб-ствов-а-ть, усерд-ствов-а-ть), а частично накладывается на нее, апплицируется. Такое же частичное наложение суффикса -ствов- на предшествующую основу наблюдается и в словах властвовать, чествовать, повествовать (ср. также фашиствующий). Заметим, что в похожих глаголах на -ствовать типа господствовать, блаженствовать, упорствовать и др. по соотношению с существительными на -ство (господство, блаженство, упорство и т. д.) выделяется уже суффикс -ов-.

После выделения суффикса -ствов- можно поставить уже вопрос о характере основы участ-. Эта основа является производной, поскольку глагол участвовать тесно связан и соотносителен по своему значению не только со словом участие, но и со словом часть (одним из его значений является значение "иметь долю, пай, часть в каком-либо деле или предприятии"): в ней выделяется приставка у- и непроизводная основа -част-. Таким образом, морфемный состав слова участвовать будет таким: (у-част)-ствов-а-ть, с частичным наложением суффикса на основу.

Форма участвую будет члениться таким образом: (у-част)-ству-j-у, где -ству- - форма морфемы -ствов-, -j- - суффикс основы настоящего времени (ср. сделать - сделаю), -у - окончание 1-го лица ед. числа.

Какая приставка в слове встать?

При разборе слов по составу следует иметь в виду существование омонимов, имеющих иногда не только различное значение, но и разную структуру. Это относится и к слову встать.

Глагол встать "помещаться" - В этот угол столу не встать - членится на приставку в-, корень -ста- и инфинитивное -ть (ср. однотипные внести в комнату, влететь в окно, вбежать в сад и т. д.).

Глагол встать "подняться" - Вошла учительница, и ученики встали - распадается уже на приставку вс-, корень -ста- и инфинитивное -ть (ср. аналогичные взлететь, всплыть, взойти и др.).

В последнем случае соседние морфемы (вс-ста) частично накладываются друг на друга. (См. об этом явлении в заметке "Какой суффикс участвует в образовании глагола участвовать?")

Расчеты и подсчеты

Разное количество с в словах рассчитать - расчет при одинаковом в родственных и одноструктурных им подсчитать - подсчет объясняется различным графическим обозначением стяжения согласных с на стыке приставки и корня. В паре подсчитать - подсчет начальному с непроизводной основы предшествует m (< д) приставки. Что же касается слов рассчитать - расчет, то здесь звук с приставки рас- "сталкивается" и сливается со звуком с корня -счет (с точки зрения современного русского языка счет на морфемы уже не делится, хотя этимологически в нем с является приставкой).

Такое слияние иногда обозначается на письме, а иногда нет. Так, в слове вскочить (ср. подскочить, соскочить) она существует не только в устной речи, но и выражается на письме: вскоч-и-ть (< вс-скоч-и-ть). В слове же сшить мы наблюдаем лишь фонетическую спайку морфем (произносится ш¯ыт'), орфографически не выраженную. В древнерусском языке фонетическое слияние морфем на стыке приставки и корня получало отражение на письме - в силу отсутствия строгих орфографических норм - значительно чаще (ср. написание раселити "расселить", расказати "рассказать", раслабити "расслабить", расолити "рассолить", растояние "расстояние", расуждение "рассуждение" и т. д.).

Именно это традиционное написание мы и наблюдаем в слове расчет, основа которого состоит из приставки рас- и корня -счет. В глаголе рассчитать оно не сохранилось: его написание было позже скорректировано и на письме восстановлена этимологически исходная форма разсчитать (после реформы русской орфографии 1917-1918 гг. - рассчитать), хотя и здесь, как об этом уже говорилось, наблюдается наложение морфем рас- и -счит. Следовательно, разное выражение аппликации морфем в словах рассчитать (здесь она на письме не обозначена) и расчет (здесь она выражена орфографически) объясняется существующими в нашем правописании непоследовательностями и традицией.

Такое же явление наблюдаем в паре рассориться - ссора, где в первом слове этимологически должно было бы быть три с.

Почему глагол отворить пишется с одним т?

В самом деле, в слове отворить выделяется приставка от- (ср. рас-творить, за-творить, при-творить). За приставкой от- следует корень -твор- (ср. только что приведенные слова). Если приставочное т "сталкивается" с корневым т, то они обозначаются на письме (ср. оттянуть, оттащить и пр.). Следовательно, "по закону" глагол отворить должен писаться как будто с двумя т. Таким образом, вопрос, почему слово отворить пишется с одной буквой т, не является праздным. Как же на него ответить?

Глагол отворить пишется с одним т в соответствии со своей этимологией: он был образован с помощью приставки от- на основе глагола ворити "запирать" (производного от той же основы, что и ворота, древнерусск. воръ, вора "ограда, забор") и членился первоначально на морфемы так: от-вор-и-ти. Соответствующий ему антонимический глагол имел приставку за-: за-ворити "закрыть, запереть" (ср. в I Псковской летописи: Бродове бяху вся заворени - "все пути были закрыты"). Затем, в результате народно-этимологического сближения с глаголом творить (ср. его приставочные производные в древнерусск. притворити "приделать", растворити "смешать" и пр.), слово отворить пережило процесс переразложения и стало делиться на от-твор-и-ть. Новая основа стала базой для образования родственных приставочных глаголов: притворить, растворить. Она же проникла и в этимологически правильное образование заворить, получившее форму затворить.

Таким образом, во всех родственных глаголах выделяется сейчас связанная непроизводная основа -твор-, но в отворить, в силу переразложения его основы, корень -твор- не располагается отдельно за приставкой от- (как в затворить и пр.), а отчасти накладывается на приставку. Об аппликации (наложении) морфем говорилось выше, в заметке "Какой суффикс участвует в образовании глагола участвовать?"

Где же, наконец, суффикс в прилагательном розоватый?

Однажды на адрес редакции журнала "Русский язык в школе" я получил письмо от ребят из села Майкопского Краснодарского края. Оно очень походило на сигнал SOS. "Где же, наконец, суффикс в прилагательном розоватый?" - спрашивали школьники.

Учащиеся, имеющие "Школьный словообразовательный словарь" З. А. Потихи, разобрали это слово по словарю: корень розов-, суффикс -ат-, окончание -ый. А те, которые не имеют словаря, разобрали прилагательное по-другому: корень роз-, суффикс -оват-, окончание -ый.

Поскольку этот вопрос связан с некоторыми принципиальными проблемами членения слова на морфемы, остановимся на нем подробнее.

Прежде всего следует сказать, что ни то ни другое членение слова розоватый на значимые части (т. е. ни розов-ат-ый, ни роз-оват-ый) не является правильным. Оба решения, как, на первый взгляд, это ни покажется странным, неверны. Проанализируем их по порядку.

Почему неправильно членение розов-ат-ый?

Если это прилагательное сравнивать с производящим, т. е. образующим, словом розовый, то кажется совершенно необходимым выделять в его основе суффикс -ат- (розоватый - это не в полной степени розовый). Но верно ли мы поступим, если выделим в прилагательном розоватый суффикс -ат-, который будет указывать на неполноту качества? Формально как будто верно. Однако если обратиться к прилагательным с суффиксом -ат-, то станет очевидной по крайней мере поспешность этого решения. Ведь такие прилагательные имеют иное и вполне определенное значение (ср. крылатый, хвостатый, чубатый, бородатый, волосатый, брюхатый, носатый и др.). Они совершенно иного характера, в них суффикс -ат- не обозначает неполноту качества, а указывает на обладание (иногда даже в большей мере, чем надо) тем, что обозначено в корне (крылатый - имеющий крылья, бородатый - имеющий бороду, носатый - имеющий большой нос и т. д.). Кроме того, суффикс -ат- в подобных словах всегда присоединяется к основам имен существительных (крыло, борода, хвост, чуб, волос, брюхо, нос и т. п.), а не имен прилагательных. Таким образом, и значение суффикса -ат-, и словообразовательные его связи (способность сцепляться только с основами существительных, причем, как правило, обозначающих части тела человека или животного), свойственные ему в регулярной словообразовательной модели косматый, усатый, пузатый, горбатый, лохматый и т. д., говорят о том, что выделение в слове розоватый суффикса -ат- и корня розов- противоречит реальным фактам языка.

Неверным будет и членение роз-оват-ый. Ведь в таком случае прилагательное розоватый толкуется как производное с помощью суффикса -оват- от существительного роза. А от существительных с помощью суффикса -оват- образуются лишь такие прилагательные, которые обозначают или похожего на то, что названо исходным существительным (мужиковатый - похожий на мужика, чудаковатый - похожий на чудака и т. д.), или содержащего то, что названо исходным существительным (суковатый - с сучьями, узловатый - с узлами и т. п.). Что касается слова розоватый, то оно, как известно, не обозначает ни похожего на розу, ни имеющего розы, содержащего розы, с розами.

Как же надо разбирать это слово по составу?

Для того чтобы правильно разделить это слово на морфемы, необходимо учитывать не только родственные ему слова, но и одноструктурные, причем одновременно не упускать из виду также и то обстоятельство, что в русском языке в ряде случаев морфемы располагаются в слове не в линейной последовательности (одна за другой), а накладываясь - частично или полностью - одна на другую.

Слово розоватый, образованное от слова розовый, входит в большую группу прилагательных со значением неполноты качества, свободно и четко выделяющих в своем составе суффикс -оват- (-еват-) (ср. беловатый, красноватый, зеленоватый, голубоватый, желтоватый и т. д.).

Неполнота качества в современном русском языке выражается именно суффиксом -оват- (-еват-). Значит, в слове розоватый также выделяется суффикс -оват-, указывающий на неполноту "розовости". Однако - в отличие от прилагательных типа голубоватый - он здесь располагается не отдельно за непроизвольной основой, а частично на нее накладывается. Поэтому членить это слово надо так: роз-/ов/-ат/-ый, выделяя в нем непроизводную основу розов-, суффикс -оват- и окончание -ый.

Два слова о непроизводной основе розов-. Ее нельзя путать с производной, т. е. членимой, основой розов- в относительном прилагательном розовый - "относящийся к розе, приготовленный из лепестков розы" (ср. розовый куст, розовое варенье и т. д.), которое является аналогичным словам типа липовый. Ведь качественное прилагательное розовый в цветовом значении - это уже не "цвета розы" (розы могут быть и белыми, и желтыми, и даже черными!), а просто "светло-алый". Значение "светло-алый" в слове розовый не складывается из значений морфем роз- и -ов-, поэтому членить комплекс розов- далее в этом прилагательном нельзя. Слово розовый "светло-алый" оторвалось от существительного роза, и основа розов- в нем пережила процесс опрощения, превратилась в корень.

Наблюдающееся в слове розоватый частичное наложение суффикса -оват- на образующую основу свойственно и некоторым другим прилагательным, имеющим в конце образующей основы сочетание -ов- или -ев- (ср. коричневатый, лиловатый, оранжеватый и т. п.).

Наложение части суффикса -оват- (-еват-) на образующую основу в таких случаях объясняется, несомненно, фонетическими причинами: необходимостью устранения повтора звукосочетания -ов- (-ев-). При словопроизводстве как бы происходит гаплология на стыке образующей основы и суффикса, и эти морфемы частично сливаются, накладываются друг на друга.

Заметим, что в некоторых из таких прилагательных образующая основа может быть производной, с суффиксом -ов- (-ев-). Такой она является, например, в слове бежеватый, которое делится на корень беж- (ср. чулки цвета беж), суффикс -ев-, суффикс -еват- и окончание -ый: беж-/ев/ат/-ый:

Три ли морфемы в слове томский?

На первый взгляд этот вопрос может показаться просто странным. "Конечно же, три, - скажут очень многие. - Том-ск-ий". Однако такое членение прилагательного Томский (в контекстах Томский университет, Томская область и т. д.) будет совершенно неправильным.

Ведь разбираемое слово является относительным прилагательным от слова Томск (заметим, от слова Томск, а не от слова Томь). Следовательно, как все соответствующие образования (Ленинград - ленинградский, Тула - тульский, Самарканд - самаркандский, Рязань - рязанский и т. д.), оно содержит в себе суффикс относительного прилагательного -ск-. Но пойдем дальше. Какова структура слова Томск? Это обычное и частое "речное название" города. Томск назван так потому, что он стоит на реке Томь. Значит, в основе существительного Томск содержится топонимический суффикс, а именно суффикс города -ск- (ср. Волжск, Ангарск, Уральск и т. д.).

Таким образом, в слове Томский, о котором мы пока говорим, последовательно выделяются окончание -ий, суффикс относительного прилагательного -ск-, "городской" суффикс -ск- и непроизводная основа Том-, т. е. не три, а четыре морфемы. Только располагаются они по-особому, не последовательно, одна за другой, а в одном месте - на стыке двух суффиксов - накладываясь друг на друга (апплицируясь).

Такое же явление мы будем наблюдать и во многих других прилагательных такого типа (ср. пятигорский, ижевский, новосибирский и т. д.).

И все же есть слово томский, в котором надо выделять не четыре, а три морфемы. Это прилагательное, образованное не от слова Томск, а от слова Томь. Так, в предложении Холодна тогда была томская вода слово томская делится лишь на непроизводную основу том-, суффикс относительного прилагательного -ск- и окончание -ая (ср. волжская, донская, байкальская и т. п.).

Но это прилагательное по отношению к первому является омонимическим, совершенно другим словом не только по своему морфемному составу, но и по значению.

Есть ли в слове вынуть корень?

Глагол вынуть относится к числу немногочисленных русских слов, которые этимологически исходного корня в своем составе не содержат. Однако это не означает, что он, с современной точки зрения, является словом без корня. Непроизводная основа свойственна абсолютно каждому слову и является основным элементом, мотивирующим его значение. Есть корень и в анализируемом глаголе, но это уже другой корень, не совпадающий с тем, который выделялся в нем в момент появления его в языке.

Наш глагол образовался (с помощью приставки вы-) от глагола яти "брать", так же как и взять (с помощью приставки въз-), объять (с помощью приставки объ-), внять (с помощью приставки вън-, ср. эту же приставку в словах внушить, внити "войти" и др.), изъять (с помощью приставки изъ-) и др.

Позднее первоначальное выяти - выимати (ср. выемка) по аналогии с родственными вняти - внимати, сняти - снимати (с приставкой сън-, ср. ту же приставку в существительном снедь, родственном словам еда, есть и пр.) получило от них, как и другие глаголы (ср. отнять, принять, занять, перенять, обнять и пр.), "вставочное" н и сталь звучать вынять - вынимать. Затем глагол вынять как форма совершенного вида подвергся уже аналогическому воздействию глаголов на -нуть типа стукнуть, двинуть, кинуть и т. д. и приобрел в результате этого современное звучание и структуру - вынуть. Поэтому в нем наблюдается не только процесс переразложения основы, но и явление аппликации, т. е. наложения друг на друга, морфем. Сейчас в глаголе вынуть (по соотношению со словами вынимать, выемка; отнимать, снять и пр.) непроизводная основа выступает в однозвуковом виде -н-, которое одновременно является и формой выражения суффикса однократности действия (ср. вынь, вынем, выну и пр.).

Таким образом, если раньше это слово делилось на вы-н-я-ть (< выяти по аналогии с въняти, съняти с заменой -j- на -н-), то сейчас оно делится на морфемы уже следующим образом: вы-н-у-ть, т. е. приставка вы-, непроизводная основа -н- ("чередующаяся" с -ним-, -ем-, ср. вынимать, выемка), суффикс однократного действия -н-, суффикс -у-, выступающий как классовый показатель, подобный -а-, -о-, -е- в словах звать, колоть, тереть, и инфинитивное -ть; корень -н- и суффикс -н- накладываются друг на друга, все остальные морфемы располагаются в "принятой" линейной последовательности, одна за другой.

Таким образом, слово вынуть и имеет корень (если понимать под ним непроизводную основу как ядро его лексического значения), и не имеет (если понимать под корнем исходный "основный" материал слова). Такой своеобразный и, казалось бы, парадоксальный факт вполне понятен и исторически оправдан.

Анатомия слова принять

Анатомический разрез глагола принять показывает его "трехморфемный" характер.

Поскольку с глаголом принять соотносятся слова и формы принимать, прием, приять, изъять, отнять, приму и др., его современное морфемное членение выглядит следующим образом: при-ня-ть.

Глагол принять состоит из приставки при-, корня -ня- и инфинитивного -ть. Непроизводная основа -ня- является связанной, всегда выступающей в слове с той или иной приставкой: отнять, занять, перенять, разнять, снять и пр. Она может выступать в целом ряде своих разновидностей, объясняемых исторически, а именно в виде -я- (ср. приять), -им- (ср. приму), -ым- (ср. изымать), -ним- (ср. принимать), -ем- (ср. прием), -ня- (принять) и даже -н- (вынуть; см. об этом в заметке "Есть ли в слове вынуть корень?"). Заметим, что в личных формах (приму, примет и пр.) наблюдается явление наложения (аппликации) морфем, приставка при- и корень -им- частично накладываются друг на друга, что обязательно должно учитываться при разборе слова по составу: при-им-у и т. д.

Такое наложение морфем встречается также в словах вынуть, приду, архиерей, рассориться, бескозырка, лермонтовед и целом ряде других.

Поднятый вопрос о членении глагола принять позволяет остановиться на этом явлении подробнее.

Наложение морфем в слове может быть различным. В некоторых случаях оно возникает в слове с течением времени, в силу определенных звуковых изменений или изменений в морфологической структуре.

Таким, в частности, является наложение в слове приму (ср. в "Повести временных лет": Приимаху брата в манастырь с радостью), где оно возникло, как и в глаголе приду, в результате стяжения в один звук двух и.

Таким же оно является, например, и в существительном бескозырка. В современном русском литературном языке это существительное соотносится со словами без козырька и входит в тот же словообразовательный ряд, что и существительное безрукавка, в соответствии с чем к в нем должно быть истолковано и как принадлежность непроизводной основы козырек - козырька, и как предметный суффикс -к-, тот же самый, который совершенно свободно выделяется в слове безрукавка.

Такое фонетическое наложение элемента основы на суффикс возникло здесь в результате процесса переразложения основы, пережитого словом после исчезновения из литературного языка образующего существительного козырь "козырек" и установления прямых словообразовательных связей с бывшим уменьшительно-ласкательным козырек.

В других случаях аппликация морфем в слове появляется в момент его образования. В момент словопроизводства морфемы при объединении их друг с другом в одно словесное целое нередко не располагаются рядом в линейной последовательности, а частично "находят" одна на другую.

Такую спайку значимых частей слова в процессе словообразования мы наблюдаем, например, в прилагательных розоватый, бежеватый, коричневатый, лиловатый, в которых -ов-, -ев- являются одновременно как принадлежностью образующей основы исходного прилагательного, так и принадлежностью суффикса неполноты качества -оват-, -еват-. Диффузия, одновременная процессу словопроизводства, наблюдается также в прилагательном повсеместный, возникшем путем суффиксации словосочетания по всем местам (ср. потусторонний), в словах фашиствующий, омский, лермонтовед, пнуть и др.

С современной точки зрения оба этих вида наложения морфем совпадают. При разборе слова по составу их необходимо обязательно учитывать, так как иначе состав слова будет определяться неверно.

Делим слово любезный

Прилагательное любезный по-разному членится в настоящее время на морфемы, в зависимости от того, в каком конкретном (из двух присущих ему сейчас) значении мы его берем. Слово любезный в значении "обходительный, предупредительный, учтивый" имеет непроизводную основу, членимую лишь с этимологической точки зрения. Слово любезный в значении "любимый, милый, дорогой" (это значение первоначальное и уже устарелое, ср. любезный друг) делится по соотношению с глаголом любить на люб-езн-ый. Морфема -езн- является в этом прилагательном, известном в ряде славянских языков (ср. старослав. любьзныи, чешск. libezny "приятный" и др.), суффиксом, причем, очевидно, по своему происхождению составным, возникшим на базе суффиксов -ьз- и -н- после исчезновения из употребления существительного любез < любьзъ и ему подобных; ср., например, диал. любжа (< lubьzja) "любовь" и т. п.

Произношение любезный (а не "любёзный") свидетельствует о книжном, церковнославянском характере этого слова.

Заинька и паинька

Слова заинька и паинька членятся на три морфемы: непроизводную основу (зай- и пай-), уменьшительно-ласкательный суффикс -иньк- и окончание -а. Соответствующие непроизводные основы выделяются в этих словах по соотношению со словами зайка, заяц, заюшка и словом пай-мальчик.

Как непроизводная основа зай-, так и корень пай- являются связанными, известными сейчас лишь в соединении с другими словообразовательными морфемами (ср. свободные непроизводные основы типа лес-, дом-, край- и т. п.).

Слово пай (откуда - паинька) было заимствовано русскими из финского языка, в котором оно значит "хороший, милый". Слово заинька представляет собой суффиксальное производное от ныне утраченного заи "заяц", давшего также и заяц. Уменьшительно-ласкательной формой от заяц (суффикс в этом слове - такой же, какой можно этимологически выделить в существительном месяц) является зайчик. Форма заинька стала осознаваться как уменьшительно-ласкательное образование к заяц лишь после выхода из языка слова заи. Последнее буквально значит "прыгун" (ср. родственное литовск. zaisti "прыгать").

Суффикс -иньк- в словах заинька, паинька выступает как орфографическая разновидность суффикса -еньк- того же значения (ср. образования папенька, рученька, душенька и т. п.). Написание его с и, а не с е объясняется влиянием конечного звука й в предшествующей суффиксу основе (зай-, пай-). Ср. в известной степени аналогичное разбираемым словам междометие баиньки, образованное от бай (о баю-бай см. "Этимологический словарик междометий").

Глагольные близнецы - одеть и надеть

Как правило, глаголы одеть и надеть употребляются в качестве слов, имеющих разные значения и - в соответствии с этим - различные словесные связи. Глагол одеть имеет значения "покрыть одеждой" и "снабдить одеждой" (одеть малыша, одеть родню) и сцепляется обычно с существительными, обозначающими человека. Глагол надеть обладает значениями "укрепить что-либо на чем-нибудь" и "целиком или частично покрыть одеждой кого-ни-будь" (надеть браслет на руку, надеть плащ, надеть ботинки) и сцепляется только с существительными, обозначающими неодушевленные предметы. В связи с этим разбираемые глаголы имеют при себе и различные антонимы: глаголом, противоположным по значению слову одеть, будет являться слово раздеть; антонимичным глаголу надеть будет выступать уже слово снять (ср. раздеть малыша, родню; снять браслет с руки, плащ, ботинки и т. д.). Отмеченная смысловая разница в рассматриваемых однокорневых глаголах в первую очередь объясняется исходными пространственными значениями дифференцирующих их приставок о- и на-, соответственно указывающих на действие вокруг (ср. окутать) и на действие, направленное на поверхность (ср. накутать).

Указанное различие в семантике глаголов одеть и надеть характеризует нормативное употребление, сложившееся в русском литературном языке первой половины XIX в. В настоящее время как в разговорной речи, так и в письменной глагол одеть нередко употребляется вместо (вернее - на месте!) глагола надеть. Некоторыми лингвистами (см. хотя бы "Правильность русской речи". М., "Наука", 1965, стр. 136) такое употребление характеризуется как "противоречащее традиционным литературным нормам", как грубое нарушение норм литературного словоупотребления.

Такой пуризм вряд ли, однако, оправдан, поскольку речевая практика уже в течение более трех столетий расходится с нормативными предписаниями, идущими, кстати, еще от "Справочного места русского языка" А. Греча (1843) (подробно см. об этом в статье Р. М. Цейтлин "Об одной старой ошибке в словоупотреблении", "Вопросы культуры речи". М., Изд-во АН СССР, 1963, вып. 4, стр. 110-119). Ср. Шуба одеванная ("Олонецкие акты 1661-1662 гг."); И одевъ одежды своя ("Книга земледелательная 1705 г."); Он чулочки одевает ("Псковские песни XIX в.") и т. п. Глагол одеть вместо надеть не только употребляется современными ("безграмотными"!) писателями, но и встречается у классиков нашей литературы, ср. Каждую пятницу Цыганок одевал короткий до колен полушубок и тяжелую шапку (М. Горький); Одевши рубаху, штаны, опорки и серый халатик, он самодовольно оглядывал себя (А. П. Чехов); Только встал я тогда поутру-с, одел лохмотья мои, воздел руки к небу и отправился к его превосходительству Ивану Афанасьевичу (Ф. М. Достоевский) и т. д.

Как разбирать слово по составу

Из уже прочитанных вами заметок хорошо видно, что в мире словообразования нас встречают то сложность и многоликость на первый взгляд, казалось бы, весьма простых и удручающе одинаковых значимых частей слова, то захватывающие дух и поражающие самое смелое воображение метаморфозы словесной "архитектуры", то почти сказочные биографии целого ряда самых обычных с виду лексических единиц, то становящийся нередко настоящим детективным поиском разбор слова по составу. Вместе с тем здесь, в этой словообразовательной вселенной, мы находим математически строгие правила образования слов, распределения морфем и реализации чередований, свободно укладывающихся в прокрустово ложе точных и стройных формул и схем, разряды, типы и модели строения слов, непреложные законы языка и точные, как дважды два четыре, формулировки научного анализа. Именно поэтому, оказываясь "внутри слова", ученики познают, из чего оно скроено, как сделано, и приобретают - при умелом и душевном преподавании - твердые языковые навыки и приверженность к лингвистической точности, узнают немало полезного и нужного не только по русскому словообразованию, но и по лингвистике в целом. Вот почему в методическом арсенале преподавателя русского языка - как при изучении многих грамматических тем, так и в разнообразной работе по развитию речи - разбор слова по составу занимает почетное место. Ведь он позволяет не только очень наглядно и глубоко раскрыть многие конкретные языковые факты и теоретические положения русской грамматики, но и развить у учащихся чутье языка (а иногда и несомненные лингвистические способности), выработать у них умение видеть и анализировать языковую материю, пробудить у них живой интерес к лингвистике как науке, любовь к родной речи.

Правда, достигнуть всего этого возможно только в том случае, если словообразовательная работа в целом ведется учителем верно, разбор слова по составу осуществляется лингвистически грамотно и методически продуманно и учащиеся приучаются сознательно анализировать языковые явления, неуклонно следуя выработанным наукой правилам и приемам разбора слова по составу. К сожалению, следует отметить, что в школьной практике до сих пор наблюдаются ошибки в проведении морфемного анализа даже у хороших учителей. Попробуем дать краткую лингвистическую консультацию по наиболее важным вопросам морфемного анализа слов, которая, однако, будет содержать не только изложение общей теории, но и краткий комментарий особенно сложных и каверзных случаев.

В средней школе разбором слова по составу называется членение слова на морфемы, т. е. составляющие его как определенное структурное целое значимые части.

Разобрать слово по составу - значит установить, что является у данного слова основой (а если слово склоняется или спрягается, то нужно найти у него и окончание), а затем - какова по своему характеру основа - непроизводная или производная. Если основа производная, то необходимо также определить, на какие значимые части она распадается. Практически разбор слова по составу не только позволяет понять, из чего и как слово построено, но также помогает правильно написать его, четче и точнее представить себе его значение и грамматические свойства, а иногда даже проникнуть в святая святых происхождения слова.

Однако для того чтобы разбор слова по составу приводил к правильным выводам и решениям, необходимо, как уже упоминалось, проводить его, соблюдая правила и процедуру морфемного анализа.

В связи с этим прежде всего следует коснуться того, в какой последовательности надо членить слово на значимые части, каков порядок выделения в слове значимых частей, морфем.

Прежде чем разбирать слово по составу, необходимо определить (это самое первое и необходимое требование), с каким конкретно словом вы имеете дело, какое слово подвергается морфемному анализу, т. е. что оно значит и к какой части речи относится. Итак, в первую очередь надо установить, "кто есть кто".

Знание значения анализируемого слова является самым важным для правильного определения характера основы и значения служебных морфем (т. е. приставок, суффиксов, соединительных гласных о, е и окончаний).

Слово просто с точки зрения морфемного состава оправдывает свое название: оно действительно простое. Однако, чтобы правильно определить его морфемный состав, надо знать, с каким словом мы здесь имеем дело. Ведь одно слово просто - это краткое (именное) прилагательное, а другое - уже наречие. Так, в контексте Все было просто используется краткая форма прилагательного, в предложении же Писал он очень просто и ясно мы видим уже наречие. Разбор прилагательного просто надо будет начинать с выделения - по соотношению с формами прост, проста, просты - окончания, а затем уже переходить к определению характера (в данном случае - непроизводного) основы.

В наречии просто морфемный анализ сразу же начинается с установления характера основы, так как наречие окончания не имеет (в этом случае основа производная, здесь -о- - суффикс, а не окончание).

Другой пример иного рода. Представим себе, что нужно установить морфемный состав прилагательного розовый. Первый вопрос, который должен возникнуть у всякого, кто анализирует это слово: а какое, собственно говоря, прилагательное розовый является предметом нашего рассмотрения? Прилагательное розовый в цветовом значении (розовый закат, розовое платье) или же прилагательное розовый, имеющее значение "из роз" (розовое варенье, розовый куст)?

Окончание -ый выделяется одинаково свободно в обоих прилагательных. А вот характер основ у них разный, можно сказать - принципиально различный.

Относительное прилагательное розовый (розовый куст, розовое варенье), прямо и непосредственно соотносительное со словом роза, имеет основу производную, членимую на корень роз- и суффикс -ов-.

Что же касается качественного прилагательного цветовой семантики (розовый закат, розовое платье), то оно является уже словом с непроизводной, неделимой на значимые части основой. И понятно почему. Ведь розовый в данном случае не значит "цвета розы" (последняя может быть и желтой, и белой, и красной, и даже черной).

Таким образом, прежде всего надо установить, какое слово мы разбираем по составу и к какой части речи оно относится (а значит, также и является ли анализируемое слово изменяемым или оно принадлежит к словам, форм словоизменения не имеющим). Если перед нами изменяемое слово, имеющее парадигму склонения или спряжения (т. е. существительное, прилагательное, глагол, местоимение, числительное, причастие), то разбор его по составу начинается с установления в слове основы и окончания. Если морфемному анализу подвергается неизменяемое слово, которое форм словоизменения не имеет и в связи с этим состоит из одной так называемой чистой основы (т. е. наречие, деепричастие, служебные слова, междометия), то разбор слова по составу сразу же будет выступать как установление непроизводного или производного характера основы.

Как при разборе по составу изменяемых слов, так и при морфемном анализе неизменяемых слов они должны обязательно рассматриваться, во-первых, на фоне родственных им в настоящее время слов, а, во-вторых, в сравнении с идентичными или аналогичными по своему строению словами. Это является основным, исходным, важнейшим правилом словообразовательного анализа вообще и разбора по составу в частности.

Как было уже сказано, членение изменяемого слова на морфемы "открывается" определением в нем основы и окончания. В подавляющем большинстве случаев определение в слове окончания (а затем и его конкретного значения) является делом довольно легким.

Для того чтобы вычленить в том или ином слове окончание, вполне достаточно "поместить" это слово рядом с его другими грамматическими формами, т. е. поставить его в свойственную ему парадигму склонения или спряжения.

Так, падежный ряд розовый, розового, розовому и т. д. с необходимостью требует выделения окончаний -ый, -ого, -ому и пр. Парадигма вода, воды, воде и т. д. заставляет нас вычленить после непроизводной основы вод- окончания -а, -ы, -е и др.

Соотношения форм иду, идешь, идет и пр. определяют в них и основу настоящего времени ид-, и окончания -у, -ешь, -ет и т. д.

Однако даже при определении окончания, как свидетельствует школьная практика, наблюдаются в ряде случаев затруднения и ошибки.

Чаще всего ошибки в определении окончания (и соответственно основы) связаны с тем, что при разборе слова по составу не учитывают того обстоятельства, что звуки современного русского языка изображаются буквами по-разному, что прямых и обязательных, так сказать, зеркальных соответствий между звуком и буквой у нас нет.

Между тем, чтобы правильно провести границу между основой и окончанием, надо хорошо знать звуковое значение букв, не забывать, что отдельные буквы нашего алфавита обозначают то один, то два звука.

На это обстоятельство акад. Ф. Ф. Фортунатов указывал еще в 1903 г., на первом съезде преподавателей русского языка военных учебных заведений: "Если учитель говорит, что в слове удовольствие основа имеет суффикс -стви-... [он] не только расходится со свидетельством современного русского языка, но, вследствие смешения букв со звуками, неправильно определяет и самую основу в слове удовольствие, равно как и тот суффикс, который некогда выделялся из нее: в слове удовольствие, удовольствия и т. д. основа оканчивается не на и, но на неслоговой звук j (удовольствиj-е), для которого наша азбука не имеет особой буквы" (Ф. Ф. Фортунатов. Избранные труды, т. 2. М., Учпедгиз, 1957, стр. 444).

Так, для правильного выделения окончания в словах мечтаю, змея и т. п. (оно будет одновременно и верным определением основы) важно (собственно говоря - совершенно обязательно) учитывать, что буква ю после гласной (буквы а) обозначает два звука й (j) и у, а буква я после буквы е - звуки й (j) и а. Слова мечтаю, змея соответственно делятся на основу и окончание таким образом: мечтай-у, змей-а, и окончания в них, следовательно, точно такие же, как в словах типа иду, вода и т. д.

Чтобы безошибочно провести границу между основой и окончанием в словах свинья, соловьи, надо помнить, что мягкий знак перед гласной буквой является сигналом того, что следующая далее гласная буква обозначает не только соответствующий гласный звук (в данном случае а и и), но также и согласный звук й (j).

Если мы не будем учитывать только что отмеченного обстоятельства, мы не сможем определить верно, где в слове пью основа, а где в кем окончание.

Во всех перечисленных здесь словах основа будет заканчиваться согласным звуком "йот", а далее будут идти окончания: (свин-й)-а, (солов-й)-и, пй-у.

Заметим попутно, что производный характер основ двух первых слов становится ясен при сравнении с родственными словами свиной, соловушка.

Одной из распространенных ошибок в определении основы и окончания является также забвение того, что все формы любого изменяемого слова являются формами с окончанием. Если слово склоняется или спрягается, то у него не может быть формы без окончания. При этом надо учитывать, что окончания могут быть не только материально выраженными, но и нулевыми.

Так, выделенная нами основа змей- в слове змея и форма род. пад. мн. числа змей неравноценны не только с точки зрения самостоятельности функционирования (ведь первая, т. е. основа змей-, известна лишь внутри слова, тогда как вторая образует целое слово, ср. много змей, змей не было и т. д.).

Эти слова разнятся между собой и в морфемном отношении. Их совпадение (змей- и змей) носит чисто внешний, звуковой характер, поскольку род. пад. мн. числа змей по морфемному составу является, как и всякая другая форма склоняемого слова, соединением основы и окончания. Она распадается на основу змей- и нулевое окончание: змей( ), так же как на основу и окончания распадаются соотносительные падежные формы: змей(а), змей(у), змей(ами) и т. д.

Соотношение стол, стола, столу и т. д. - наглядное свидетельство двухморфемности формы им. пад. ед. числа, состоящей из основы стол и нулевого окончания.

То же нулевое окончание, указывающее на муж. род и ед. число, находим мы в слове писал. Достаточно лишь сопоставить его с формами писала, писало, писали.

Наконец, затруднения при членении слова на основу и окончание могут быть обусловлены тем, что анализу подвергаются формы, имеющие нерегулярные и редкие окончания.

Не представляет, например, никаких трудностей выделение окончания в глаголах несу, везу, пишу и т. д., в местоимениях всякий, каждый, любой и пр., поскольку имеющиеся у них окончания (-у, -ий, -ый, -ой) известны нам во многих словах и ощущаются как окончания совершенно четко.

Совсем иное дело - окончания в словах типа ем или кто. Вопрос о том, где здесь окончание, ставит иногда спрашиваемого в тупик. Однако и здесь надо руководствоваться общим правилом определения окончания: чтобы отделить окончание от основы, нужно поставить данную форму в ряд других, ей соотносительных. И неважно, если в результате этого приходится выделять на первый взгляд очень странные окончания-"единоличники".

В слове ем по соотношению с формами ешь, ест (ср. несу, несешь, несет) выделяется корень е и нерегулярное окончание -м, которое мы найдем еще лишь в словах дам и создам.

В слове кто по соотношению с формами кого, кому, о ком и т. д. (ср. такой, такого, такому, о таком и т. д.) выделяется корень к и нерегулярное окончание -то, известное, кроме этого местоимения, лишь в слове что.

В числительном две по соотношению с числительным два и формами двух, двум, двумя приходится за корнем дв- выделить единственное в своем роде окончание -е, указывающее в им. пад. на жен. род.

Имея в виду определение границ между основой и окончанием, надо учитывать также и то обстоятельство, что в отдельных (правда, не очень многочисленных) случаях для того, чтобы верно определить окончание, недостаточно сравнить данную форму с другими формами того же слова. Приходится прибегать к сравнению с соответствующими формами других (в той или иной степени однотипных) слов.

Хорошим примером, демонстрирующим важность учета не только соотносительных форм, но и постановки анализируемого слова в ряд аналогичных ему по структуре, является прилагательное лисий и ему подобные.

Определить окончание в этом слове невозможно без рассмотрения его на фоне притяжательных прилагательных вообще. В нем выделяется в качестве окончания не -ий, как может вначале показаться, а нулевое окончание; что же касается морфемы -ий, то она является суффиксом, выступающим то как -ий, то как -й- (ср. лисий - лисья - лисьи и сестрин - сестрина - сестрины, но синий - синяя - синее и т. д.).

На членение лис-ий( ), а не лис(ий) в определенной степени указывают уже формы жен. и ср. рода, а также мн. числа. В этом ряду, например, форма лисья распадается на лис-й(а), с суффиксальной основой и окончанием -а. Наличие нулевого окончания в слове лисий подтверждается таким же и, кстати, еще более ясным соотношением сестр-ин( ) - сестр-ин(а).

Сравнение анализируемого слова с другими родственными и в известной степени однотипными словами необходимо иногда и для определения разницы, существующей между, казалось бы, одинаковыми окончаниями.

Так, в словосочетании молодой портной в обоих словах выделяется внешне одно и то же окончание -ой. Однако на самом деле морфема -ой в этих словах разная. В прилагательном молодой - это чистое окончание, указывающее только на синтаксические отношения этого слова к другим. В существительном портной - это не только окончание им. пад. ед. числа, но и суффикс, указывающий (по отношению с суффиксом -их- в парном существительном портниха) на мужской пол обозначаемого лица.

Подобное окончание-суффикс -а наблюдается в имени Александра, где оно, помимо функций флексии им. пад. ед. числа, выполняет также роль суффикса, указывающего на женский пол (ср. Александр).

Заметим, что этого уже нет в соотносительном интимном имени Саша, одинаково приложимом как к мужчине, так и к женщине. Поэтому -а в слове Саша является таким же чистым окончанием, как и в словах типа вода.

Но вот основа и окончание в слове определены. Что делать дальше? Следующим и еще более сложным и важным этапом в разборе слова по составу будет определение производного или непроизводного характера основы с выделением - в составе производной основы - корня, суффикса, приставки и соединительной гласной (последней в составе сложных слов).

Разбирая слово по составу и привлекая в связи с этим родственные ему в настоящее время образования, нельзя это делать произвольно, путем простого его сопоставления с какими попало однокоренными словами. Правильное членение слова на значимые части невозможно без последовательного выделения в нем значимых частей в соответствии с тем, как в его строении отражен словообразовательный процесс, т. е. без учета связей и соотношений, существующих между производной и производящей основами, иначе говоря - между анализируемым словом и его "родителем" или ближайшим родственником.

Это является одним из наиболее важных правил разбора слова по составу. Только этот принцип дает возможность избежать в морфемном членении слова ошибок, выделить в нем реально существующие в данный момент значимые части слова и установить их связи и взаимоотношения, а тем самым также и современную структуру слова.

Так, правильное определение морфемного состава в словах марочка, ленточка и жилочка, содержащих, по первому впечатлению, как будто одинаковый суффикс -очк-, возможно лишь тогда, когда мы опираемся на непосредственные связи и соотношения этих существительных с их производящими марка, лента, жилка (в свою очередь образованным от жила). Показания ближайшего родства свидетельствуют, что в слове марочка выделяется суффикс -к- (при чередовании в корне марк-, марок-, мароч-), в слове ленточка - суффикс -очк-, а в слове жилочка - два суффикса -к- (в виде -оч- и -к-; ср. жила - жилка - жилочка).

Верное членение внешне идентичных по своим приставкам глаголов обесценить и обеспокоить оказывается возможным только при условии сравнения их с производящими словами цена и беспокоить (обесценить - лишить цены, обеспокоить - форма совершенного вида от беспокоить). В первом слове выделяется в соответствии с этим приставка обес-, во втором - сначала приставка о-, а затем и приставка бес- (ср. покой).

Правило обязательного учета связей и соотношений производной и производящей основ требует отказаться от методики разбора слова по составу начиная с корня. Разбирая слово по составу, нельзя сразу "зреть в корень". Слово надо членить "с конца", в нем надо снимать один слой за другим, в порядке, обратном словообразовательному процессу. Это не только позволяет выделять в слове значимые части и определять их действительное значение, но и различать похожие, но различные значимые части и структурные типы слов, т. е. является гарантией правильного вычленения значимых частей в слове. Это в то же время дает возможность определить взаимоотношения морфем в пределах слова, представить себе структурную формулу слова.

Принцип последовательного выделения морфем в слове с опорой на отношения ближайшего родства, когда эта процедура заканчивается (!), а не начинается выделением корня, должен быть определяющим. Ведь как нельзя в матрешке сразу достать ту, последнюю и самую маленькую, которая далее не делится, не содержит в себе еще более крохотной, так же нельзя во всех случаях правильно уже "с первого захода" извлечь из многоморфемного слова корень.

Слово писательница обозначает писателя женского пола, писатель - человек, который пишет, сочиняет художественные произведения, писать - неопределенная форма, рядом с которой наблюдаются формы писал, пишу и т. д. (без -ть и -а-), употребляются родственные слова писец, писарь и др.

Так мы доходим до корня.

Процесс словообразования, результатом которого явилось слово писательница, шел следующим образом: пис-(пиш-) → писать (пишу, писал и т. д.) → писатель → писательница. При разборе слова по составу мы идем в обратном направлении: писательница → писатель → писать → писал → пишу.

С учетом последовательности присоединения морфем формулу структуры слова писательница можно представить в таком виде:

Разбирая в соответствии с "принципом матрешки" слово увлекательность, мы (после выделения в нем нулевого окончания, ср. род. пад. ед. числа увлекательности) соотносим его с образующим прилагательным увлекательный и выделяем суффикс -ость. Затем прилагательное увлекательный соотносим с производящим глаголом увлекать и вычленяем суффикс -тельн-, далее глагол увлекать соотносим с формой совершенного вида увлечь (увлеку, увлечет и т. д.) и выделяем суффикс (несовершенного вида) -а-, потом соотносим глагол увлечь с производящим бесприставочным глаголом влечь (влеку, влечешь и др.) и вычленяем приставку у-, а вместе с ней, наконец, и корень влек-.

В формуле порядок присоединения морфем в процессе словопроизводства (мы шли опять "с конца") здесь выражается таким образом:

Было бы неправильным считать, что метод установления соотносительности производной и производящей основ является единственным при установлении структуры слова. Уже говорилось о необходимости также учитывать грамматические формы слова и одноструктурные слова.

В том случае, если разбираются слова, имеющие в своем составе связанные непроизводные основы, сопоставление родственных слов поможет обнаружить их общий корень, который известен в настоящее время лишь в связанном виде.

Так, при членении слова переобуваться прием установления соотносительности производной и производящей основ, после того как мы дойдем до обуть (переобуваться → переобувать (переобуваю, переобувал) → переобуть → обуть), сменится приемом сопоставления соотносительных между собой родственных слов: рядом с обуть употребляется антонимическое разуть, что позволяет выделить в первом, кроме инфинитивного -ть (ср. обувь), приставку об- и корень -у-.

Структурная формула слова переобуваться в соответствии с этим будет иметь такой вид:

Во избежание недоразумения заметим, что изложенная процедура последовательного членения слова не обязательно должна быть во всех абсолютно случаях словесно выраженной или даже письменно зафиксированной, хотя несколько слов на установочном уроке таким образом разобрать обязательно надо. Эта процедура может быть проведена учеником и "в уме". Здесь все зависит от конкретно поставленной учителем методической задачи.

Следует иметь в виду, что все изложенные выше правила и приемы разбора слова по составу будут эффективны только тогда, когда мы будем помнить ту простую истину, что о производной основе можно говорить лишь тогда и лишь до тех пор, пока есть соотнесенная с ней основа непроизводная. Осуществляя последнюю операцию в процедуре деления слова на морфемы, т. е. вычленяя в нем непроизводную основу, особенно важно не смешивать словообразовательный анализ с языковым чутьем, свойственным всякому носителю языка (и даже изучающему неродную для него языковую систему).

Основа не может быть производной, если то, что мы "хотим выделить" в данном слове в качестве корня, не является корнем в каком-либо другом слове. Слово может быть охарактеризовано как слово с производной основой только в том случае, если рядом есть хоть одно родственное слово с той же точно непроизводной основой.

Именно поэтому, например, в относительном прилагательном розовый основа будет производной, а в качественном прилагательном розовый со значением цвета она уже будет выступать как непроизводная (см. выше). В слове голубика основа является производной и членится на корень голуб- и суффикс -ик-, а в слове брусника она должна быть охарактеризована как непроизводная.

Именно в силу зависимого характера производной основы (от обязательного наличия соответствующей ей непроизводной основы) в слове смородина нельзя выделить суффикс -ин-, а в слове громадина (ср. громада, громадный) можно, в слове бодрый мы не имеем никакого права сейчас выделять суффикс -р-, а в слове мокрый (ср. мокнуть) должны выделить и корень мок-, и суффикс -р-, и т. д.

Вместе с тем следует иметь в виду, что при членении слова на морфемы необходимо сопоставлять его с родственными ему словами, но вовсе не всегда обязательно сопоставлять со словами одноструктурными. Производных слов с изолированными, единичными, только в них выделяющимися и существующими корнями нет и быть не может, но есть производные слова, в которых выделяются аффиксы живые и существующие сейчас только в их составе.

Примеры таких нерегулярных служебных морфем среди окончаний выше уже приводились. В качестве единичных, экзотических суффиксов и приставок можно назвать суффикс -ичок в слове новичок (ср. новенький; в слове старичок - по соотношению со словами старик и старый - выделяются два суффикса - суффикс -ик и суффикс -ок), суффикс -овизн- в слове дороговизна (ср. дорогой), суффикс -ёл в слове козёл (ср. коза), приставку ку- в слове кумекать (ср. смекать, смекалка), приставку ба- в слове бахвалиться (ср. хвалиться) и т. д.

Исторический характер морфемного состава слова заставляет при его разборе по составу особенно осторожно определять существующую в настоящее время у слова непроизводную основу. Современный корень (непроизводная основа) и этимологический корень в слове - далеко не одно и то же. В задачи морфемного анализа входит лишь определение в слове того корня, который оно имеет сейчас с точки зрения современной языковой системы.

Разбор слова по составу устанавливает лишь то, что данное слово представляет собой в словообразовательном отношении в настоящее время. Ответ на то, как данное слово возникло в действительности, словообразовательный анализ дает только в том случае, если рассматриваемое слово и сейчас имеет ту же структуру, какую оно имело в момент своего рождения. Этим обусловливается еще одно правило разбора слова по составу: анализируя структуру слова, ни в коем случае нельзя факты прошлого и других языковых систем отождествлять или даже смешивать с тем, что существует в русском литературном языке сейчас.

Так, нельзя выделять в слове отец корень от- и суффикс -ец, известные в древнерусском языке, так как рядом употреблялось и прилагательное отьнии "отцовский"; неверно выделять в слове митинг корень мит- и суффикс -инг, хотя в английском языке они в этом существительном четко выделяются, так как там рядом с meeting "собрание" существует и meet "собираться", и т. д. Ср. слова борец (бороться, борьба), кроссинг (кросс, кроссмен), в которых суффиксы -ец, и -инг выделяются и в современном русском языке.

Указывая правила, с соблюдением которых должен проводиться разбор слова по составу, в заключение следует отметить еще одно очень важное обстоятельство. Для того чтобы правильно устанавливать морфемный состав слова, надо хорошо представлять себе специфические особенности русского слова. Особенно важно здесь учитывать разные способы соединения морфем внутри слова друг с другом.

В частности, членя слово на морфемы, следует иметь в виду, что значимые части слова могут располагаться в нем не только в порядке линейной последовательности, одна за другой, но и накладываясь (частично или полностью) одна на другую.

Поскольку соответствующие факты неоднократно уже разбирались (см., например, заметку "Какой суффикс участвует в образовании глагола участвовать?"), остановимся здесь лишь на двух глагольных примерах и разберем по составу слова приду и пнуть.

В слове приду прежде всего выделяется окончание -у (ср. придешь - придет и т. д.). Затем по соотношению с иду в нем следует выделить (ср. принесу - несу) приставку при-. Проведенное далее сравнение глагола иду с приставочным инфинитивом прийти устанавливает, с одной стороны, что -д- не является корнем, а представляет собой суффикс основы настоящего времени (этот суффикс содержится, например, и в глаголе еду, ср. ехать), а с другой стороны, оно свидетельствует о том, что корнем в иду и соответственно приду является -и-. В нашем приду это корневое -и- "спряталось" под приставкой при-. Таким образом, глагол приду делится на при-и-д-у, но приставка при- в нем наложилась частично на корень -и-. Между прочим, ранее, в древнерусском языке, этого не было и говорили и писали прииду, потом произошло стяжение гласных ии в и и на месте линейного расположения морфем возникло аппликативное.

То же явление мы наблюдаем и в глаголе пнуть, в котором на корень пн- (ср. пинать) наложился суффикс -н- (ср. пну, пнешь, пнет и т. д.). Морфемный состав этого слова таков: корень пн-, суффикс однократности -н-, суффикс -у-, указывающий на класс глагола, и инфинитивное -ть.

Наконец, разбирая слово по составу, следует не упускать из виду и того (очень важного) обстоятельства, что морфемный анализ слова не ограничивается одним правильным его делением на значимые части, не сводится к одному (хотя бы и правильному) членению лексической единицы на морфемы. В его задачи обязательно входит также и установление значения выделенных морфем, определение конкретной роли и функции каждой из них в разбираемом слове (ср., например, суффикс -ш-, являющийся соответственно суффиксом жены - в слове генеральша, женского пола - в слове лифтерша и действующего лица - в слове маникюрша; разные приставки с- в слове слететь, где с- указывает на движение сверху вниз, и в слове сформировать, где она лишь образует глагол совершенного вида, и т. д.).

Подводя итоги всему изложенному выше, хотелось бы порекомендовать при разборе слова по составу всегда обращаться с ним внимательно, бережно и "вежливо", не спеша, шаг за шагом выделяя в нем значимые части. Ведь "смотреть в корень" при разборе слова по составу значит не только и не столько уметь извлечь его корень. Это значит уметь вскрыть внутреннее строение слова, правильно определить и охарактеризовать все составляющие его значимые части, показать, из чего и как оно "скроено", в отличие от других слов.

Для этого не надо сразу же бросаться выделять корень. Надо установить прежде всего конкретное значение слова и его принадлежность к той или иной части речи, а затем уже начинать членить на морфемы, учитывая его ближайшие и, конечно, реально существующие сейчас родственные связи, а также все свойственные ему грамматические формы, привлекая в необходимых случаях для сравнения и проверки также подобные или аналогичные по структуре слова.

При этом членение слова на значимые части следует проводить с учетом последовательности словообразовательного процесса, результатом которого в современном плане выступает данное слово; разбирать его как матрешку, т. е. идя снаружи внутрь, заканчивая, а не начиная выделением корня. И главное - никогда не стоит спешить свое языковое чутье опрометчиво выдавать за научный разбор слова по составу. Здесь нужны только факты и факты.

Особенно осторожным следует быть на заключительном этапе разбора, т. е. при определении в слове непроизводной основы, иначе говоря - присущего ему в данный момент корня. Будет совершенно неправильным выделение чего-то в качестве непроизводной основы, если выделяемое нами известно в настоящее время только в данном слове и ни в каком другом не встречается. Членя на морфемы слова, основа которых на первый взгляд, по подсказке нашего языкового чутья, является явно производной, за этим нужно следить неукоснительно. Раз современное значение слова не складывается из значений предполагаемых в нем морфем, не ладит с семантикой предполагаемого исходного, значит, оно является уже корневым словом, словом с непроизводной основой и членимым только кажется.

Для того чтобы что-то можно было выделить в слове в качестве корня, надо, чтобы это "что-то" было (с абсолютно таким же значением!) хотя бы в одном родственном слове, причем в таком, родственность которого анализируемому несомненна и ясна, так сказать, лежит на поверхности и опирается на современные (а не бывшие ранее) словообразовательные и смысловые связи и соотношения данной (а не какой-либо другой) языковой системы.

В заключение несколько слов о значении морфемного анализа слова для научного изучения словообразовательной системы языка в делом. Морфемный анализ - это первая ступенька в познании структурных особенностей слова, это элементарное членение словесного целого на составляющие его морфемы. Морфемный анализ ограничен пределами данного слова. Словообразовательное "место" этого слова среди других слов определяет уже словообразовательный анализ. Он выступает всегда как промежуточное, но ключевое звено, объединяя в себе морфемный анализ наличных слов и изучение реальных процессов образования новых, т. е. разбор слова по составу и словообразование. Что касается определения родословной, происхождения и генетических связей слов, фразеологических оборотов и морфем, то этим занимается уже анализ этимологический.