Глава X. Как реставрируется старина

Реставрация архитектурная и языковая

Стилизовать можно не только жанр произведения, как это мы показали на примере "Песни про купца Калашникова", или язык действующих лиц. Предметом стилизации бывают также речевые средства определенной исторической эпохи или какого-либо народа. По существу, любой писатель, создавая произведение о прошлом своего или чужого народа, обязан передать не только "дух" изображаемой эпохи, но и какие-то черты ее языка. Иначе описываемые им события и люди окажутся вне времени и пространства. А это самое худшее, что может ожидать пишущего.

О способах и приемах исторической стилизации известно еще не так много, хотя произведений на исторические темы имеется большое количество. Значительная часть их написана специально для школьников. Поэтому мы хотим рассказать о стилизации такого рода несколько подробнее.

Каждый из нас может наблюдать, как реставрируются, например, старинные здания, крепостные сооружения, настенная живопись. Для этого достаточно пойти или поехать в места реставрационных работ (а они ведутся во всех уголках нашей страны) и собственными глазами посмотреть на труд каменщиков и художников, штукатуров и ваятелей. Взглянув на дошедшие до нас эскизы, рисунки, снимки объекта, вы всегда сможете удостовериться, правильно ли ведутся работы, нет ли погрешностей в воспроизведении этого объекта в целом или отдельных его частей. Задача реставраторов в вашем понимании состоит в том, чтобы создать по готовым схемам копию того, что уже существовало, но разрушено временем или войной.

Труд писателя, работающего над исторической темой (и не только над исторической!), наблюдать практически невозможно. Это слишком сложный по своему характеру и длительный по времени процесс, который зрительно почти не воспринимается. И цель такого писателя несколько иная. Если бы он, повествуя, скажем, об эпохе Киевской Руси полностью скопировал ее язык, то современный читатель пользоваться этим произведением не смог бы. Это было бы своего рода искусство для искусства. Значит, автор должен не слепо воспроизводить языковые средства изображаемой эпохи, а с выбором, частично, чтобы и понятны они были читателю, и в достоверность их он поверил. Дальше мы и хотим показать, как это делается, как "реставрируется" языковая старина в произведениях на историческую тему, которые предназначены для юного читателя.

Все вы хорошо знаете повесть В. Яна "Чингиз-хан", удостоенную во время войны Государственной премии. Книга вышла в свет в 1939 году и почти ежегодно переиздается массовыми тиражами. Успеху ее способствовала не только занимательность сюжета, важность темы, впервые разработанной в советской литературе В. Яном. Этому способствовала и художественная форма повести, простота и вместе с тем известное своеобразие ее языка.

В книге В. Яна, повествующей о событиях семивековой давности, оказываются как бы воссозданными три мира: кочевых, воинственных монголов и татар, мир высокой цивилизации мусульман Средней Азии и в небольшой степени картины жизни древнерусского общества.

Автору наиболее удались сцены мусульманского мира, отчасти монгольского. Здесь чувствуется его знакомство с историческими источниками, знание среднеазиатских особенностей быта, культуры и языка. Это, несомненно, обусловило в какой-то степени и манеру повествования В. Яна. В чем же ее своеобразие? Оно заключается в том, что повествование ведется не от имени автора романа. Вы заметили, наверное, что в качестве рассказчика выступает как бы очевидец описываемых событий, являющийся одновременно одним из персонажей произведения. Это Хаджи Рахим - ученый дервиш, с особым, присущим той эпохе складом мыслей и языком. Поэтому весь роман предстает перед читателем как средневековая летопись, написанная в восточном стиле. Это впечатление создает прежде всего композиционное построение произведения. Обратите внимание на его начало и концовку. Роман находится в своеобразном обрамлении своего рода выдержек непосредственно из рукописи, принадлежащей перу Хаджи Рахима. "Многие меня уговаривали, - читаем мы во введении, - поведать письменно все, что я знал и слышал о Чингиз-хане и о вторжении монголов. Я долго колебался... Теперь же я пришел к мысли, что в моем молчании нет никакой пользы, и я решаюсь описать величайшее бедствие..."

Завершается роман также выдержкой непосредственно из "записок" дервиша: "Мой истертый калям дописал последние строки повести о набеге беспощадных монголов на цветущие долины нашей родины... Запыленный опилками усердия, составитель этой книги хотел бы сказать еще много о тех малодушных людях Хорезма, которые не решились самоотверженно выступить на борьбу с жестоким губителем мирных племен, свирепым Чингиз-ханом...

...Но калям выпадает из моих холодеющих пальцев..."