Глава одиннадцатая. О промежуточных этапах в истории слова

В любой науке исключительно важное значение имеет последовательность в системе доказательств. Каждый из нас знает, что достаточно допустить неточность в каком-нибудь одном звене при решении, например, алгебраической задачи, и все решение в целом окажется неверным. К тому же неизбежному результату приведет и нарушение последовательности в действиях.

Сходная картина наблюдается в логических рассуждениях, в шахматных комбинациях, в экспериментальных исследованиях и т. д. Химический опыт может не привести к желаемым результатам, если мы нарушим последовательность проведения реакций. А тем более, если мы вообще пропустим одну из реакций, входящих в тот или иной опыт.

Исходный и конечный пункты в производственных процессах и опытных экспериментах, в решении школьных задач и больших научных проблем обычно бывают связаны между собой целой цепью промежуточных звеньев, без которых немыслима ни практическая, ни теоретическая деятельность человека.

Бумага и этимология. Попробуйте обойтись без этих звеньев или "мостиков", например, при производстве бумаги. Хорошо известно, что бумага в настоящее время изготовляется в основном из дерева. Но, прежде чем дерево превратится в бумагу, оно должно подвергнуться целому ряду последовательных производственных процессов обработки. При этом промежуточные звенья здесь будут качественно во многом отличаться друг от друга: "дерево → щепа (размельченная на машинах древесина) → древесная масса и целлюлоза → смесь древесной массы и целлюлозы → бумага. Знание лишь одного голого факта "бумага изготовляется из дерева" не может дать ясного представления о самом производственном процессе, о конкретных путях изготовления бумаги, которая внешне ничем не похожа на растущие в лесу деревья. Только последовательное восстановление всех основных процессов обработки может дать нам наглядное представление о том, как постепенно дерево превращается в бумагу.

Из дерева получается бумага

Нечто подобное можно наблюдать и в этимологических исследованиях. Многие слова в процессе своего многовекового развития претерпевают очень серьезные изменения. Существенно меняется фонетический облик слова и его семантика. Процессы словообразования также приводят к весьма радикальным изменениям в языке. Поэтому непосредственное сравнение наиболее древней из известных нам форм слова с его современной формой очень часто может показаться весьма надуманным, если мы не восстановим все те промежуточные звенья или "мостики", которые надежно свяжут между собой начальный и конечный пункты исследования.

Кто, например, кроме специалистов, может поверить, что французское слово aout [произносится: у] "август" этимологически связано с латинским глаголом augere [аугере] "увеличивать"? Но если мы последовательно восстановим все этапы фонетически закономерного изменения латинского слова augustus [аугустус] "великий, величественный" во французское aout [у], то связь с глаголом augere не покажется столь неправдоподобной. И уже совсем понятной станет этимология французского слова, если мы восстановим не только фонетические, но также словообразовательные и семантические промежуточные звенья: корень aug- "увеличивать" - *augos "увеличение" - augustus "великий, возвышенный" - Augustus (титул, присвоенный императору Октавиану) - augustus (название месяца, данное по имени Октавиана Августа; ср. также июль - по имени Юлия Цезаря).

Опять о мехе. На примере французского слова aout мы видели, как неузнаваемо может измениться звуковой облик слова [аугустус - у]. Конечно, не во всех случаях эти изменения приводят к столь же радикальным результатам. Рассмотрим один из примеров фонетических изменений, относящийся к истории русского языка.

Слово мех в этимологических словарях обычно сопоставляется с латышским maiss [маис] "мешок". На современном уровне развития русского и латышского языка общим у этих слов является только начальное м-, причем даже количество букв в сравниваемых словах оказывается неодинаковым. Но попробуем, выявляя отдельные звенья фонетических изменений, восстановить наиболее древнюю форму каждого из сравниваемых, слов.

Еще совсем недавно - до 1918 года - в русском слове мех было не три, а четыре буквы, причем одна из них писалась не так, как сейчас: мхъ. Наличие буквы (ять) в этом слове говорит о том, что здесь когда-то был долгий гласный е или же дифтонг (oi или ai), который также в русском языке давал в конечном итоге . В латышском слове сочетание ai тоже может отражать более древнее oi или ai. Данные других родственных языков говорят о том, что русское и латышское ai в словах мхъ и maiss восходят к более древнему oi. Таким образом, начальная часть сравниваемых слов (м- и mai-) после восстановления их древнейшей формы оказалась одинаковой. О том, что балтийское (то есть литовское, латышское или древнепрусское) s может соответствовать славянскому ch [x], выше уже говорилось (см. примеры на стр.72). Следовательно, русское мх- и латышское tnais- полностью соответствуют друг другу.

Но как быть с конечными -ъ (русский язык) и -s (латышский язык)? Не может же редуцированный (то есть очень краткий) гласный ъ (ер) соответствовать согласному s! И здесь нам опять приходится восстанавливать промежуточные звенья происшедших фонетических изменений.

В древнем индоевропейском языке многие существительные и прилагательные мужского рода имели окончание -os [-ос]. Это окончание сохранилось без изменений в древнегреческом языке: dotn-os [до`мос] "дом", ne(v)-os [не`вос] "новый". В латинском языке древнее окончание -os изменилось в -us [-ус]: dom-us [до`мус], nov-us [но`вус]. В древнеиндийском языке это же -os перешло в -as, а затем - в -ah [-ax]: dam-ah [да`мах], nav-ah [на`вах]. В литовском языке конечное -os изменилось в -as: nav-as [на`вас] "новый".

Латышский язык очень близок к литовскому. Но в словах рассматриваемого типа между этими языка-ми можно обнаружить существенную разницу: литовскому окончанию -as будет, как правило, соответствовать латышское -s (с выпадением гласного а):

В славянских языках древнее окончание -os подверглось наиболее значительным изменениям. Гласный о редуцировался (сократился) в ъ, а конечное s вообще исчезло. Позднее перестал произноситься и гласный ъ в конце слова, но следы этого древнего произношения еще долго сохранялись на письме. Лишь после 1918 года в русском языке упразднили написание буквы ъ в конце слова.

Подытожив результаты сравнения, мы можем составить следующую схему, которая будет отражать фонетическую судьбу индоевропейского окончания -os в ряде родственных языков:

древнегреческий язык -os,     литовский язык -as, 
латинский язык -us,           латышский язык -s, 
древнеиндийский язык -ah,     древнерусский язык -ъ. 

Таким образом, конечное -ъ в слове мх-ъ, как и конечное -s в латышском mais-s, - это следствие различных по своему характеру фонетических изменений, происшедших в одном и том же по своему происхождению окончании -os. В результате оказывается, что русское мхъ и латышское maiss полностью совпадают друг с другом, восходя к одной и той же исходной форме *moisos. И это удалось установить лишь благодаря постепенной - этап за этапом - реконструкции древнейшего фонетического облика каждого из сопоставляемых слов.

Белка и беличий. Но не только фонетический анализ требует восстановления утраченных промежуточных звеньев при изучении истории слова. Такие же переходные "мостики" приходится реконструировать и при анализе словообразовательных процессов.

Особенно много вопросами восстановления промежуточных словообразовательных звеньев в последнее время занимается известный советский этимолог Н. М. Шанский. Давайте рассмотрим один из его примеров, который в одно и то же время отличается как исключительной простотой, так и безусловной убедительностью.

Этот пример касается происхождения слова беличий. Едва ли кто-нибудь сомневается в том, что слово беличий образовано от белка, а самое название этого симпатичного зверька связано с прилагательным бе-л(ый). Как ни очевидно это объяснение, - на самом деле, оно неправильно, вернее, не совсем правильно. Слово белка, действительно, в конечном итоге происходит от прилагательного бел(ый). В памятниках древнерусской письменности часто встречаются слова въверица и вкша "белка". От сочетания бла въверица "белая белка" и произошло слово бла, а затем - блка (редкая белая порода белок ценилась особенно высоко).

Но вот прилагательное беличий, как это ни покажется странным, образовано не от существительного белка. Дело в том, что одушевленные существительные мужского рода на -ок и женского на -ка образуют прилагательные не на -ичий, а на -опий:

сур-ок - сур-очий,           гал-ка - гал-очий, 
пасын-ок - пасын-очий,       русал-ка - русал-очий. 

Поэтому и прилагательное, образованное от белка, должно было бы иметь форму белочий, а не беличий. В то же время прилагательные, оканчивающиеся на -ичий, образуются в русском языке от существительных на -ик (мужской род) и -ица (женский род):

сусл-ик - сусл-ичий,      дев-ица - дев-ичий, 
плотн-ик - плотн-ичий,    пт-ица -пт-ичий. 

Следовательно, прилагательное беличий было образовано не от белка, а от белица. И действительно, в памятниках древнерусской письменности было обнаружено слово бълица "белка", образованное от существительного бла так же, как двица было образовано от два. Возможно, что суффикс -ица был присоединен к слову бла под влиянием других древнерусских названий белки: ввер-ица, вкш-ица.

В результате реконструкции промежуточных словообразовательных звеньев этимологическая история слова беличий может быть представлена теперь следующим образом:

Рассмотренный нами пример со словом беличий говорит о том, что в этимологическом исследовании самые, на первый взгляд, очевидные вещи на деле могут оказаться далеко не столь очевидными. Восстановление промежуточных словообразовательных звеньев, которое во многих случаях требует гораздо более сложного анализа, чем в примере со словом беличий, помогает ученым шаг за шагом проследить основные этапы формирования и развития слов, позволяет решить целый ряд вопросов, связанных с наиболее трудными этимологическими задачами.

Немного о футболе... Спросите любого футбольного болельщика, почему одна из наиболее популярных московских команд называется "Спартак". Многие, видимо, ответят, что Спартак - это имя выдающегося вождя крупнейшего восстания рабов в Древнем Риме (I век до н. э.). Его именем и было названо спортивное общество "Спартак", а также все принадлежащие к этому обществу футбольные, баскетбольные, хоккейные и другие спортивные команды. Этот ответ, в общем, правильный. Но он содержит лишь исходный и конечный пункты в семантической истории слова, которая была гораздо более сложной и прошла несколько этапов развития.

Прежде всего, во время первой мировой войны в Германии под руководством Карла Либкнехта и Розы Люксембург была организована революционная группа социал-демократов, объединившаяся затем в "Союз Спартака". Это имя было дано Союзу как символ протеста против всякого рода эксплуатации и угнетения, как знамя борьбы за освобождение рабочего класса. Деятельность "Союза Спартака" подготовила почву для организации Коммунистической партии Германии (1918 - 1919 гг.).

Слово спартаковцы также означало в те годы не футболистов или хоккеистов спортивного общества "Спартак", а членов революционной рабочей организации. Вспомните строки из "Песни о юном барабанщике":

Мы шли сквозь грохот канонады, 
Мы смерти смотрели в лицо. 
Вперед продвигались отряды 
Спартаковцев - смелых бойцов... 

Таким образом, возникновение слова спартаковцы также было связано с историей революционного движения в Германии.

Наконец, в развитии международного рабочего спорта большую роль сыграла организация спартакиад - крупных спортивных состязаний рабочих организаций. Первая рабочая международная спартакиада была организована в 1921 году в Праге, затем - в Москве (1928 г.) и в Берлине (1931 г.). Самое название спортивных состязаний - спартакиада - было теперь уже связано не столько непосредственно с именем вождя восставших рабов в Древнем Риме, сколько с революционным "Союзом Спартака" в Германии, боевые традиции которого в те годы продолжала коммунистическая партия, а также с революционным рабочим движением, в первую очередь в странах Европы. И только после первых рабочих спартакиад - в 1935 году - было организовано спортивное общество "Спартак". Таким образом, простое сопоставление названия футбольной команды с именем собственным Спартак указывает лишь на самый исходный пункт истории слова, упуская из виду целый ряд весьма существенных промежуточных звеньев, оказавших большое влияние на его семантическое развитие:

Спартак → "Союз Спартака", спартаковцы → спартакиада → спортивное общество "Спартак" → футбольная команда "Спартак". 

Вторично родившееся в ЗО-е годы слово спартаковцы приобрело в русском языке уже новое значение: "члены спортивной команды "Спартак"".

...и о хоккее. Лет 20 - 30 тому назад в Канаде и в некоторых других странах играли в хоккей с шайбой, а у нас и в Скандинавии наибольшей популярностью пользовался хоккей с мячом. И там и здесь хоккей обычно называли просто хоккеем.

В послевоенные годы в Советском Союзе широкое распространение получил также и хоккей с шайбой. Как же русский язык стал разграничивать между собой эти два различных вида хоккея? Поскольку в хоккей с мячом у нас играли сравнительно давно, он долгое время продолжал называться просто хоккеем. А вот новая игра получила название канадский хоккей, подобно тому как хоккей с мячом в Канаде назывался русским хоккеем.

В настоящее время, как известно, канадский хоккей у нас называется хоккеем, а наш русский хоккей - хоккеем с мячом. Как и почему произошло подобное изменение названий двух спортивных игр? Изменение это не могло произойти следующим путем:

а) канадский хоккей → хоккей 
б) хоккей → хоккей с мячом 

Если бы произошло первое из этих изменений, то обе игры должны были бы какое-то время иметь одинаковое название: хоккей. Подобное явление, разумеется, привело бы к невероятной путанице.

Но допустим, что сначала происходит второе из этих изменений. В этом случае канадский хоккей окажется противопоставленным хоккею с мячом. Такое противопоставление (хотя оно и возможно) было бы не очень удачным, с точки зрения логики: канадский хоккей может быть противопоставлен русскому хоккею, а хоккей с мячом - хоккею с шайбой. К тому же, названия типа русский хоккей, русский квас и т. п. хорошо звучат в устах иностранца, а в русском языке первые слова этих названий ощущаются как излишние.

Вот почему на пути от названия канадский хоккей к хоккей оказался важный промежуточный этап, противопоставляющий хоккей с шайбой хоккею с мячом:

Пока хоккей с.мячом был у нас наиболее популярной спортивной игрой на ледяном поле, он назывался просто хоккеем - в отличие от канадского хоккея (1-й столбец) или хоккея с шайбой (2-й столбец схемы). Затем наступил период относительного равновесия, когда хоккей с шайбой противостоял хоккею с мячом (3-й столбец). Огромная популярность новой игры привела, наконец, к тому, что именно она называется у нас теперь просто хоккеем. А прежний хоккей стал называться теперь хоккеем с мячом (4-й столбец).

В результате, менее чем за 20 лет слово хоккей существенно изменило свое содержание в русском языке. Это название, пройдя через указанные промежуточные этапы, оказалось перенесенным с одной игры на другую.

Подводя итоги сказанному, повторим еще раз, что выявление промежуточных звеньев в фонетической, словообразовательной и семантической истории слова имеет исключительно важное значение для установления правильной этимологии слова. Нужно только добавить, что в приведенных примерах эти промежуточные "мостики" восстанавливались по большей части в каком-нибудь одном из трех основных аспектов исследования. Обычно же в практике этимологических разысканий приходится иметь дело одновременно с реконструкцией промежуточных звеньев как в области фонетики, так и в области словообразования или семантики. Эти комплексные реконструкции бывают, разумеется, более сложными, но и в них этимологи пользуются теми основными принципами анализа, которые были изложены в настоящей главе.