Вот когда нужны забытые слова

Помимо историзмов, в романе В. Яна для воссоздания колорита прошлого используются архаизмы - устаревшие слова, которые в современном языке имеют более употребительные синонимы. Их немного, и почти все они понятны читателю без пояснений. Однако стилистическая роль архаизмов ощутима лишь в главах, повествующих о событиях в Древней Руси. С их помощью романист стилизует речь персонажей: "Исполчите полки, - обращаются половцы к русским князьям. - Придите в нашу степь! Обороните нас! Помогите прогнать злых недругов!" Князь галицкий Мстислав Удалой, призывая князей к решительным действиям против пришельцев, восклицает: "Разграбили татары Ивежи (юрты) половецкие, заполонили и жён, и коней, и скот... Теперь татары так ополонились, что не знают, куда девать свой полон, и поставили свои богатые товарища (склады) у Лукоморья¹, на берегах Хазарского (Черного) моря..."

¹ (Лукоморье - побережье Азовского моря)

А вот как тонко используются некоторые архаизмы в авторской речи! Рассказывая от имени Хаджи Рахима о событиях в Киевской Руси, В. Ян очень своеобразно стилизует его язык. В речь дервиша включаются отдельные архаизмы, которые были более присущи ему как современнику описываемых событий, чем их синонимы, широко употребляющиеся в настоящее время. Так, войско называется им ратью, слуги - отроками, съезд - снемом, знамя - стягом, лодки - ладьями, тяжелые кони - ратаями, здание - хоромами, забор - тыном, путь - шляхом. Обращает на себя внимание, что при повествовании о восточных народах автор не употребляет эту лексику. Читатель ясно ощущает архаичность этих слов и полную возможность использования на их месте общераспространенных синонимов из современного русского словаря. Благодаря этому также усиливается впечатление от читаемого как от произведения средневековой письменности.

Обратите внимание, каким хорошим стилизатором остается В. Ян и при отборе географических терминов. Разве не было бы излишним "осовремениванием", если бы автор употребил такие названия, как Туркестан и Волга вместо Мавераннагр и Итиль. Известно, что название Туркестан получило широкое распространение позднее периода монгольских завоеваний, а слово Волга не употреблялось в языке тюркских народов. "Диким полем" окрестили древнерусские люди причерноморские степи, и сквозь призму этого названия современный читатель ощущает и малолюдность этих мест, населенных лишь воинственными кочевниками, и страх русских землепашцев перед этой враждебной силой.

Удачно показал В. Ян и своеобразие многих собственных тюркских имен, их происхождение от нарицательных слов. Раскрывая их внутреннюю форму (например, Джэбэ - стрела), указывая на образ, положенный в основу названия тех или иных персонажей, он как бы передает особенности восприятия в ту эпоху приводимых собственных имен как прозвищ. Эти прозвища давались на основе переносного употребления нарицательных слов.

Автор практикует иногда и буквальное воспроизведение речи героев, как монгольской (Алыб-барын - возьмите его; Байартай! Урагш! - до свидания, вперед), так и древнерусской (Мертвые сраму не имут; А князей имаше, издавиша и покладаша под доски). В некоторых случаях этот прием также помогает В. Яну создать впечатление, будто действительным автором повести является очевидец описываемых событий, в языке которого тюркские и древнерусские фразы являются вполне естественными.

К числу средств исторической стилизации, употребленных В. Яном в тех немногих главах, где повествуется о Древней Руси, принадлежит, наконец, некоторая часть разговорно-просторечной лексики. Стилистическая роль этой лексики заметна лишь при включении ее в речь русских князей. В настоящее время употребление разговорно-просторечных слов в художественной литературе обычно связано с социальной характеристикой персонажей. Автор же романа показывает обычность этих слов в языке представителей как низших слоев древнерусского общества (струхнуть, пустобрех), так и высших (Не каркай! Чего наплел! - слышались недовольные голоса. - Тише, дайте говорить! Чего без пути лаять?). Такая неупорядоченность в использовании лексики характеризовала в определенной степени общую слабую нормированность древнерусского языка.