БЕСЕДА ПЯТАЯ

Об устойчивых и свободных словосочетаниях;

о видах монолога

Точность и выразительность речи в значительной степени зависят от полного и творческого использования закономерностей, управляющих сочетанием, взаимным расположением слов в предложении, применения различных видов предложений и, наконец, соединения самих предложений. А. С. Пушкин писал: "Все уже было сказано, все понятия выражены и повторены в течение столетий: что ж из этого следует? Что дух человеческий уже ничего нового не производит? Нет, не станем на него клеветать: разум неистощим в соображении понятий, как язык неистощим в соединении слов. Все слова находятся в лексиконе; но книги, поминутно появляющиеся, не суть повторение лексикона. Мысль отдельно никогда ничего нового не представляет; мысли же могут быть разнообразны до бесконечности".

Наша речь слагается из отдельных слов по определенным грамматическим правилам, как из кирпичей по чертежам возводится здание. Фраза обычно строится, а отдельные слова воспроизводятся, берутся из памяти в готовом виде, так каменщик на стройке берет кирпичи. Но в нашей памяти хранятся, кроме грамматических правил и отдельных слов, ещё и устойчивые сочетания, целые блоки слов. Они не творятся в процессе общения, их мы воспроизводим при случае в готовом виде - точно так, как применяются в современном строительстве изготовленные на заводе крупные детали дома.

Это и есть фразеологические обороты, или фразеологизмы,- единицы большие, чем слово, но похожие на него своей целостностью, проистекающей оттого, что они, подобно слову, обкатаны в речевом обиходе.

Фразеологизмы вступают в синонимические отношения с отдельными словами и с другими выражениями. Можно, например, сказать: Запомни, а можно и по-другому: Заруби себе на носу! или На стенке заруби!, или Учти это раз и навсегда! В значении "тесно; очень много, большое количество (о скоплении людей)" употребляются фразеологизмы яблоку негде упасть, иголку (иголки) негде (некуда) воткнуть; шагу негде ступить; пушкой не прошибешь - разговорные; плюнуть негде (некуда), дохнуть (дыхнуть) негде, как сельдей в бочке - просторечные. Значение "ничтожно малое количество кого-, чего-нибудь" может быть выражено, например, такими фразеологизмами: вещего ничего; полтора человека - разговорное шутливое; кот наплакал - разговорное фамильярное; раз два и обчелся - разговорное.

Устойчивость фразеологизмов проявляется в том, что в них часто сохраняются давно забытые, вышедшие из свободного употребления слова и формы. Мало кто знает теперь, что такое зеница - старое "глаз, зрачок", а фразеологический оборот беречь как зеницу ока распространен широко. Многие и не подозревают, что в выражении одним миром мазаны слово миром - форма творительного падежа не от существительного мир, а от миро - так называют в церковном обиходе благовонное вещество, употребляемое в христианских обрядах. И в старину, вовсе, без нынешнего оттенка неодобрения и шутливости, выражение мы одним миром мазаны означало: мы одной веры. В выражении откуда сыр-бор загорелся? слово сыр - это краткая форма прилагательного сырой, употреблявшаяся в древнерусском языке в качестве определения. Следовательно: сырой бор. Такая же краткая форма - определение - сохранилась в сочетании мать сыра земля (то есть сырая земля). Гулькин- в выражении с гулькин нос - прилагательное к слову гулька (от гуля - "голубь"), то есть буквально "с голубиный нос".

Значение фразеологизма чаще всего нельзя вывести из значений входящих в него отдельных слов. Значение закреплено, за фразеологизмом в целом, как за словом,- в этом еще одно доказательство устойчивости и цельности этих оборотов, в этом их существеннейшее отличие от свободных сочетаний слов. Именно здесь - в своеобразии словесных сцеплений и в неповторимости их смысла - следует искать объяснение идиоматичности национальной фразеологии (то есть непереводимости; греческое idioma - своеобразное выражение). А так как в основе устойчивого сочетания, как правило, лежит образ, метафора, фразеология составляет одно из ценнейших богатств в сокровищнице русского национального языка.

Форма фразеологизма - состав входящих в него слов и даже порядок их следования - обладает устойчивостью, и это тоже роднит его со словом. Правда, некоторые фразеологизмы имеют по нескольку вариантов. Например, два близких по структуре выражения своего рода и в своем роде означают "в определенном смысле, отношении". Варианты гроша ломаного не стоит и гроша медного не стоит употребляются в смысле "никуда не годится, не имеет никакой ценности, никакого значения".

Распространенные ошибки в речи - смешение близких по звучанию, но совершенно разных по значению оборотов, путаница в грамматических формах отдельных слов, входящих в выражение. Например, есть два выражения куда дует ветер - так говорят о человеке, который меняет свои убеждения, взгляды, применяясь к обстоятельствам из корыстных побуждений; откуда ветер дует "на что или на кого следует ориентироваться в своих действиях, поступках". Известно выражение: из молодых да ранний "не по годам опытный, изворотливый, ловкий". Распространенная в речи ошибка - употребление второго прилагательного в форме родительного падежа множественного числа: "Из молодых да ранних". Во множественном числе данный фразеологизм имеет правильную форму: из молодых да ранние - когда речь идет о многих.

В стилистическом отношении какая-то часть фразеологизмов нейтральна. Относящиеся к фразеологии сложные названия, такие, как детский сад, железная дорога, могут быть применены в любом стиле речи. Но в связи с тем, что значения громадного числа устойчивых сочетаний основаны на живых для современного языкового сознания образах, речь с применением фразеологии обязательно приобретает яркую стилистическую окраску. Текст, насыщенный фразеологизмами, как правило, не может быть нейтральным. Здесь вся гамма стилистических оттенков - от возвышенно-книжной манеры выражения до грубого просторечия. По-разному можно, например, выразить чувство сильного страха или ужаса: кровь стынет, леденеет в жилах - книжное; мороз по коже (подирает, дерет или пробегает), поджилки трясутся - разговорные душа в пятки ушла - разговорное, шутливое.

К числу очень действенных выразительных приемов относится разложение фразеологизма - сознательное разрушение его формы, состоящее в замене слов, их перестановке, введении каламбурного элемента и т. п. У М. Горького в повести "В людях": "- Я иду прямым путем, не виляю душой, темного мира не приемлю" (ср. кривить душой). В поэме "Владимир Ильич Ленин" В. В. Маяковского:

Рабочий, 
        дерись 
              до последней крови! 

ср.: до последней капли крови. В строках Н. Грибачева:

Мне грустно наблюдать, что кто-то, 
О битвах поболтав слегка, 
Упрямо тянет на болото 
С привычной страстью кулика. 

использован не сам фразеологический оборот всяк кулик свое болото хвалит, а его тема, что создает ассоциации с этим образным народным выражением. Ср. другой случай обыгрывания фразеологизма у И. Рябова: "Нередко трон занимают цари без царя в голове".

"Речь любит течь, фраза идти потихонечку", говорит старая народная мудрость. "Ход" фразы и "течение" речи определяются не просто рядом правил, но таким их использованием и сочетанием, которые соответствуют целевой установке высказывания.

Русская грамматика в отличие, например, от немецкой, французской, английской не предписывает строгих грамматических правил словорасположения. Именно за это наш синтаксис наречен "свободным".

Полтора века назад известный филолог И. Ф. Калайдович писал: "Три слова, напр, дай мне хлеба могут иметь шесть алгебраических перестановок: дай мне хлеба; дай хлеба мне; мне дай хлеба; мне хлеба дай, хлеба дай мне; хлеба мне дай. Каждая из сих шести перестановок может быть произнесена четырьмя образами - без возвышения голоса, и с возвышением оного на каждом слове порознь: дай мне хлеба; дай мне хлеба; дай мне хлеба, дай хлеба мне; дай хлеба мне и т. д... Четыре мысли могут быть выражены на русском языке двадцатью четырьмя различными образами, но совершенно одними и теми же словами. Пять мыслей в четырех словах мой брат был здесь могут быть выражены сто двадцатью образами. Нет сомнения, что не все сии выражения употребительны: по крайней мере они все возможны, все понятны. Выбор предоставляется вкусу".

Одинаково грамотны по-русски фразы: Вчера я со своим приятелем ходил на футбол, Вчера я ходил на футбол со своим приятелем, Я на футбол ходил со своим приятелем вчера. Никаких формально-грамматических ограничений для перестановки слов нет. Но заметим, что "течение речи", мелодический ее рисунок меняется. Чтобы убедиться в этом, надо прочитать эти фразы вслух и пронаблюдать, что главное в каждом сообщении: куда я ходил? или с кем? или когда? - какой оттенок мысли меняется при изменении порядка слов.

Для построения вопросительного предложения нам не надо, как немцам, французам и англичанам, специально следить за словопорядком. Достаточно в конце любого из приведенных здесь предложений поставить вопросительный знак, а в устной речи - применить особую интонационную фигуру - повысить тон в конце фразы.

Знаменитое предложение Мать любит дочь, которое обычно приводят в качестве доказательства значимости порядка слов, самой возможностью двусмысленности (кто кого любит?) доказывает только то, что строго грамматического правила постановки подлежащего перед сказуемым в русском языке нет. Крупнейший исследователь русского синтаксиса А. М. Пешковский показал грамматическую необязательность формы именительного падежа в начале, расширив это предложение: В этой семье отца любит сын, а мать любит дочь - слово мать здесь прямое дополнение, стоит в винительном падеже. Однако как дополнение оно воспринимается под влиянием порядка слов и интонации предыдущего предложения (отца любит сын).

Порядок слов в русском языке играет роль важного выразительного средства - он передает оттенки значения, выделяет части предложения и придает речи ту или иную стилистическую окраску. Но смысловой и стилистический эффект порядок слов выражает в русской речи только через интонацию. Это два тесно связанных между собой явления. Именно поэтому порядок слов не изучают обычно в русской грамматике как грамматике родного языка, а только в стилистике и поэтике.

"Прямого" и "обратного" порядка слов (это термины грамматические) в русской речи нет. Есть обычный или "нормальный", то есть нейтральный стилистически. Принципиальная схема его проста, например: обстоятельство времени (Вчера) + подлежащее (я) + сказуемое (ходил) + обстоятельство места (на футбол). Дополнительные условия касаются распространения фразы, например, согласованное определение предшествует определяемому слову, несогласованное - следует за определяемым словом, дополнение стоит после управляющего слова: Мой сосед по купе выпил чашку ароматно го чая. Есть, еще целый ряд частных правил, касающихся других видов предложений и словосочетаний. Вот примеры нормального порядка слов в словосочетаниях: было холодно, продолжаю работать, сдал на отлично, отлично, сдал, слишком быстро, очень медленный. В некоторых видах предложений в таких сочетаниях возможны перестановки без нарушения нормального порядка слов. Например: Он отлично сдал экзамены и Экзамены он сдал отлично, За день высохло и Высохло за день и т. д. В следующих фразах постановка определения после определяемого слова считается нарушением обычного порядка слов, а "обратный" порядок следования подлежащего и сказуемого - не считается: "Сердце мое сильно билось - я смотрел вокруг себя с волнением неописанным. Восемь лет не видел я Горюхина" (А. С. Пушкин. История села Горюхина).

Нормальный порядок слов соответствует интонации стилистически нейтральной фразы. Нарушение нормального порядка слов связано чаще всего с каким-либо смысловым или экспрессивным выделением. А выделение это происходит с помощью интонации.

В чем состоит интонация - "течение речи"? В звучании. Звучащая речь первична, об этом правиле нам здесь надо помнить обязательно. Звучащая речь состоит из фраз. Фраза объединяется особым фразовым ударением - большим выделением одного слога против всех других ударных слогов. В нейтральной речи фразовое ударение всегда падает на конец фразы.

В повествовательной речи фразовое ударение сопровождается понижением тона (интонация конца). Несколько выделено и начало фразы. Начальное ударение по своей силе уступает конечному, но превосходит все другие во фразе.

Фраза распадается на такты, каждый из которых состоит из одного или двух-трех слов, грамматически связанных между собой. Длина тактов, соотношение длин отдельных тактов, их расположение и количество во фразе - все это влияет на ритм фразы. Такт тоже объединяется ударением, и оно стоит на последнем слове (красный бант, вчера вечером). Правда, некоторые слова (например, местоимения и частицы) без специального выделения не несут на себе ударения; Если такт не находится в конце фразы, то ударение в нем сопровождается повышением тона (интонация незавершенности).

Только устной речи свойственно специальное логическое ударение, то есть подчеркнутое выделение голосом какого-то слова во фразе. Логически можно выделить любое слово, такое выделение может "пересечься", может "наложиться" на фразовое ударение. Несовпадение фразового и логического ударений - это особое выразительное средство, которое применяется исключительно при устном произнесении фразы.

Благодаря фразовому ударению конечный такт в нейтральной речи выделен особо, подчеркнут также и начальный - эти две позиции являются сильными во фразе. Логическое и фразовое ударение при этом совпадают, движение мысли идет обычным порядком: от известного к неизвестному и новому.

Теперь возьмем приведенные уже нами фразы, расставим ударения в тактах и выделим слова, которые несут на себе фразовое ударение:

I. Вчера я со своим приятелем ходил на футбол,

II. Вчера я ходил на футбол со своим приятелем,

III. Я на футбол ходил со своим приятелем вчера.

Только в первой фразе соблюдено полное соответствие между нормальным порядком слов и нейтральной повествовательной интонацией. Фраза звучит автоматически, самая важная в ней информация (куда я ходил) специально не подчеркнута, а просто вытекает из сов падения ее места с местом фразового ударения.

В двух других фразах применена инверсия - нарушение нормального порядка слов. Во второй - раз делена группа подлежащего (я со своими приятелем), перенос слова в конец фразы специально подчеркивает - с кем я ходил. В третьей фразе разрушены все связи подлежащее отделено от сказуемого, группа подлежащего разорвана, в группе сказуемого (ходил на футбол сделана перестановка. Интонация скачет (речь не те чет) из-за того, что одна инверсия как бы мешает другой.

Подчеркнуть смысл в простой фразе лучше одно инверсией. Например, отделим определение от определяемого слова и используем ударение начала или конца фразы: На стене висит красивая картина, но Красивая на стене висит картина, Картина на стене виси красивая. То же самое происходит при любых перестановках, необычных для данного вида фразы: Вчера было очень холодно, но Очень вчера было холодно, Вчера было холодно очень.

Конечно, "течение речи" почувствовать легче, когда фраза звучит не изолированно, а сочетается с другими ведь речь состоит из последовательного сцепления фраз Можно пронаблюдать это в небольшом отрывке из "Капитанской дочки" А. С. Пушкина, прочитав его вслух и обращая внимание на начало и конец каждой фразы:

"Матушка шутить этим не любила и пожаловалась батюшке. У него расправа была коротка. Он тотчас потребовал, каналью француза. Доложили, что мусье давал мне свой урок. Батюшка вошел в мою комнату, В это время Бопре спал на кровати сном невинности, Я был занят делом. Надобно знать, что для меня выписана была из Москвы географическая карта. Она висела на стене безо всякого употребления и давно соблазняла меня шириною и добротою бумаги. Батюшка вошел в то самое время, как я прилаживал мочальный хвост к Мысу Доброй Надежды. Увидя мои упражнения в географии, батюшка дернул меня за ухо, потом подбежал к Бопре, разбудил его очень неосторожно и стал осыпать его укоризнами. Бопре в смятении хотел было привстать и не мог: несчастный француз был мертво пьян. Семь бед, один ответ".

Кроме первой фразы, в которой соотнесены слова матушка - батюшка, все выделяемые в смысловом отношении слова вынесены в конец предложений. Инверсия при этом не использована.

Нельзя не обратить внимания на то, что количество однородных членов предложения, вводных конструкций (сопровождающихся интонацией незавершенности), сочетание простых и сложных предложений, длинных и коротких тактов и фраз, наконец, количество инверсий - все это влияет на общий мелодический рисунок речи, создает ее ритм.

Такие определения, как "спокойная" речь, "размерная", "плавная", "прерывистая", "взволнованная" "страстная", относятся, конечно, не к изолированной фразе. Все эти виды ритмической организации устного высказывания или письменного текста создаются чередованием повышений и понижений тона, тактовых и фразовых ударений.

Можно сравнить два текста такого мастера русской прозы, каким был И. С. Тургенев, и проследить - две разные мелодии:

"Было тихое летнее утро. Солнце уже довольно высоко стояло на чистом небе; но поля еще блестели росой, из недавно проснувшихся долин веяло душистой свежестью, и в лесу, еще сыром и не шумном, весело распевали ранние птички. На вершине пологого холма, сверху донизу покрытого только что зацветшею рожью, виднелась небольшая деревенька. К этой деревеньке, по узкой проселочной дорожке, шла молодая женщина, в белом кисейном платье, круглой соломенной шляпе и с зонтиком в руке. Казачок издали следовал за ней" (Ру-Дин).

"Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины,- ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!.. Не будь тебя - как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!" (Русский язык).

В стихотворной речи чередование ударных и безударных слогов (и слов), паузы, а следовательно, ритм и мелодика предписываются размером. Здесь особо выделяются уже не части синтаксически организованного текста, а определенные размером и ритмом позиции: концы полустиший и концы строк, переносы и др. Поэтому при одном и том же словопорядке. фраза иначе звучит в прозе и в стихе. Ударения часто приобретают слова и формы, безударные в прозаической речи. Нарушения обычного порядка слов, инверсии, подчинены здесь закономерностям стихотворного ритма. Это открывает большую свободу для перестановок слов во фразе. Другими словами, то, что в прозаической речи выделяется, то в стихотворной может и не выделяться и наоборот.

Например, в прозаической речи в сочетании определение 4- определяемое ударение обязательно падает на второе слово, а конец стихотворной строки может выделить определение без необходимой для этого в прозе инверсии:

Пришел какой-то пасмурный 
Мужик с скулой свороченной, 
Направо все глядит. 

Некрасов. Кому на Руси жить хорошо

Ненастной, поздней осенью 
Так смотрят гнезда галочьи, 
Когда галчата вылетят 
И ветер придорожные 
Березы обнажит... 

Там же

Стихотворный ритм сделал здесь то, что в прозе, могла сделать только инверсия.

С другой стороны, в стихах чаще наблюдается свободный переход от инверсии к обычному словопорядку, инверсий иногда такое количество, какого "не выдерживает" речь прозаическая. Но обилие их помогает стихотворному ритму:

Люблю тебя, Петра творенье,

Люблю твой строгий, стройный вид,

Невы державное теченье,

Береговой ее гранит,

Твоих оград узор чугунный,

Твоих задумчивых ночей

Прозрачный сумрак, блеск безлунный...

Пушкин. Медный всадник

Дело в том, что каждое отдельное слово, благодаря особой звуковой и ритмической организации стиха (делению на короткие такты, полустишья и строки), звучит в нем более отчетливо и весомо. "В принципе,- писал профессор Л. И. Тимофеев,- слово в стихе является самостоятельной единицей повествования, тогда как в прозе такой единицей является фраза".

Сцепление фраз, речь, характеризуется, конечно, не одним лишь ритмом и мелодикой. Издавна в риторике и стилистике единицы речи большие, чем фраза, с точки зрения их выразительности рассматривались в учении о периоде.

У М. В. Ломоносова понятие о периоде было соединено с понятием о предложении, что позволяло ему последовательно оценивать со стороны стилистической как "сопряжение простых идей", простое предложение, так и более сложные синтаксические построения. М. В. Ломоносов различал три вида периодов: 1) круглые и умеренные, 2) зыблющиеся, 3) отрывные.

В круглом периоде "подлежащие и сказуемые величиною немного разнятся": "доброе начало есть половина всего дела".

Зыблющиеся периоды предполагают большее распространение группы подлежащего или группы сказуемого, а отрывные состоят из последовательного соединения кратких периодов - простых предложений. При построении сложных предложений-периодов М. В. Ломоносов рекомендовал уделять основное внимание не внешней форме и схеме, а ходу и развитию мысли. "В составлении периодов некоторые учат полагаться много на союзы, которыми члены их соединены бывают, рассуждая, что по ним предлагаемые разумы яснее изображены и украшены быть могут. Но сие от искусных почитается за самую тщету, ибо что может то пособить, ежели и расположить союзы, например: хотя, однако, не токмо, но и, ежели идеи в них невместны или еще и не приисканы? А когда их довольно изобретено, то уже союзы сами собою найдутся".

К формальной стороне в "сопряжении идей" М. В. Ломоносов учил относиться творчески: "Союзы не что иное суть, как средства, которыми идеи соединяются; итак, подобны они гвоздям или клею, которыми части какой махины сплочены или склеены бывают. И как те махины, в которых меньше клею и гвоздей видно, весьма лучший вид имеют, нежели те, в которых слоев и склеек много, так и слово важнее и великолепнее бывает, чем в нем союзов меньше. Однако не должно в нем оставлять таких щелей, по которым бы оно могло вовсе развалиться".

В приведенном как пример зыблющегося периода десятистишии М. В. Ломоносов не применяет союзной связи, но знаки препинания показывают варианты интонационной и логической связи простых предложений:

Уже врата отверзло лето: 
Натура ставит общий пир; 
Земля и сердце в нас нагрето; 
Колеблет ветви тих зефир; 
Объемлет мягкий луг крылами; 
Крутится чистый ток полями; 
Брега питает тучный ил; 
Древа и цвет покрылись медом; 
Ведет своим довольство следом 
Поспешно ясный вождь светил.

Такие единства М. В. Ломоносов называл также "союзами периодов", приводил в своей "Риторике" многочисленные случаи их применения.

Традиция изучения сложных синтаксических единств была продолжена А. X. Востоковым, который считал, что "для полного смысла речи иногда довольной одной мысли, иногда нужно противуположение или последование нескольких мыслей, объясняющих одна другую", "Сложный период,- указывал А. X. Востоков,- из скольких бы членов ни состоял, большею частию делится на две половины, из коих во второй заключается доказательство, объяснение или следствие сказанного в первой половине". И среди примеров находим такой трехчленный период: Ленивый редко успевает в своих предприятиях (1), оттого, что всякий труд для него тягостен (2, половина периода); а без труда, как говорит пословица, нет плода (3).

На протяжении длительной своей истории русская литературная речь выработала разнообразные способы соединения отдельных предложений в более сложные единства. Использование и сочетание этих способов зависит от вида речи, от индивидуальных склонностей автора.

Исследователи отмечают, например, что в пушкинском повествовании обычно встречаются объединения двух - трех, реже нескольких самостоятельных, слабо распространенных предложений. Связаны они между собой синтаксически более всего через временные значения сказуемых, выражающих одновременность, совместность или последовательность действия. Все словесные скрепы и повторы играют при этом роль вспомогательного средства. Именно поэтому "глагольность" составляет характерную черту пушкинского повествования. Абзац из "Путешествия в Арзрум" профессор Н. С. Поспелов делит на четыре синтаксические группы, в каждой из них простые предложения объединяются оттенками временного значения - одновременности или последовательности действия, и лишь один раз применено словесное соединение (наконец): "Луна сияла; все было тихо; топот лошади один раздавался в ночном безмолвии. |Я ехал долго, не встречая признаков жилья. Наконец увидел уединенную саклю. |Я стал стучаться в дверь. Вышел хозяин. Я попросил воды сперва по-русски, а потом по-татарски. | Он меня не понял. Удивительная беспечность! в тридцати верстах от Тифлиса и на дороге в Персию и Турцию, он не знал ни слова ни по-русски, ни по-татарски".

Усложняется связь внутри больших синтаксических единств у Н. В. Гоголя и других представителей натуральной школы. Это объясняется обычной для писателей этого направления многоплановостью или многослойностью повествования. В. В. Виноградов указывал, например, что в "Двойнике" Ф. М. Достоевского авторское повествование "преломляется через маску "скромного повествователя похождений" сумасшедшего господина Голядкина". Отсюда окрашенное авторским комизмом "деловое" повествование, взгляд глазами героя: с регистрацией всех движений и чувств, деталей окружающей обстановки и т. д. Все это без выбора, а просто во временной последовательности. Связывается повествование часто повторяющимся указанием на предшествующее основное действие:

"Вот в таком-то положении, господа, находим мы теперь героя совершенно правдивой истории нашей, хотя, впрочем, трудно объяснить, что именно делалось с ним в настоящее время. Дело-то в том, что он до сеней и до лестницы добраться умел по той причине, что, дескать, почему ж не добраться, что все добираются; но далее проникнуть не смел, явно этого сделать не смел... не потому, чтоб чего-нибудь не смел, а так, потому что сам не хотел, потому что ему лучше хотелось быть втихомолочку. Вот он, господа, и выжидает теперь тихомолочки, и выжидает ее ровно два часа с половиною. Отчего ж и не выждать? И сам Виллель выжидал".

"Начал господин Голядкин поздравлениями и приличными пожеланиями. Поздравления прошли хорошо; а на пожеланиях герой наш запнулся. Чувствовал он, что если запнется, то все сразу к черту пойдет. Так и вышло - запнулся и завяз.., завяз и покраснел; покраснел и потерялся; потерялся и поднял глаза; поднял глаза и обвел их кругом; обвел их кругом и - и обмер... Все стояло, все молчало, все выжидало; немного подальше зашептало; немного поближе захохотало".

Тесной связи отдельных фраз способствует организация в речи цельных и законченных по смыслу отрезков. На письме эти отрезки традиционно объединяются в абзацы. Их называют в некоторых современных исследованиях прозаическими строфами, подчеркивая не только смысловое, но также и синтаксическое и ритмико-интонационное их единство. "Абзац, или "красная строка",- писал академик Л. В. Щерба,- которую тоже надо считать своего рода знаком препинания, углубляет предшествующую точку и открывает совершенно новый ход мысли".

Виды прозаической строфы многообразны. Иногда она как бы строится по четкому плану: зачин, развернутое изложение темы в средней части и подытоживающая концовка. Примеров можно немало найти у Л. Н. Толстого:

"Княгиня вошла. Пассаж оборвался на середине: послышался крик, тяжелые ступни княжны Марьи и звуки поцелуев. Когда князь Андрей вошел, княжна и княгиня, только раз на короткое время видевшиеся во время свадьбы князя Андрея, обхватившись руками, крепко прижимались губами к тем местам, на которые попали в первую минуту. M-lle Bourienne стояла около них, прижав руки к сердцу и набожно улыбаясь, очевидно столько же готовая заплакать, сколько и засмеяться. Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M-lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание" ("Война и мир").

Приведенные нами примеры показывают некоторые синтаксические и лексические примеры смысловой и стилистической организации текста, но только в одном из видов речи - в повествовательной художественной прозе. Однако сами приципы этой организации неодинаковы в различных видах монологической речи.

В. В. Виноградов наметил четыре вида монологической речи: монолог убеждающий, лирический, драматический и сообщающий. Все эти виды монолога встречаются в "бытовом говорении", а литература, публицистика, ораторское искусство и научная речь дают нам образцы обработки, творческого преобразования и сочетания этих видов народной речи. Выделить виды монолога теоретически - это совсем не значит, что реальный текст следует "подгонять" под один из них.

Например, в драматическом монологе, в его бытовом применении, речь сочетается с мимикой, жестом и другими формами проявления психических движений. Драматический монолог ближе всего к диалогу, так как в нем не просто описывается событие, а по возможности воспроизводится: воспроизводятся действия, диалоги и т. д. И в художественной, публицистической, ораторской речи вырабатываются языковые приемы драматизации речи. Они становятся необходимой принадлежностью художественного авторского повествования (лирического или сообщающего монолога), агитационного ораторского монолога (убеждающего) и других речевых жанров.

В публицистике и ораторской речи к таким приемам относятся, например, применение вопросно-ответного хода, восклицательных и побудительных конструкций, введение диалога или отдельных реплик оппонентов и др.

В мае 1919 г. В. И. Ленин выступил на I Всероссийском съезде по внешкольному образованию с речью "Об обмане народа лозунгами свободы и равенства".

Тему первого раздела речи В. И. Ленин сформулировал так: "Первый из намеченных мною вопросов, это - вопрос о трудностях всякой революции, всякого перехода к новому строю". Тема была для этого времени не просто важной, но по-настоящему драматической. И оратор начинает с того, что призывает слушателей присмотреться к нападкам меньшевиков и эсеров на Советскую власть и большевиков. Высказывания врагов приводятся без всяких смягчений, даже в заостренной форме устного высказывания: "Большевики вам, трудящиеся, обещали хлеб, мир и свободу; они не дали... они вас обманули... отступили от демократии", "большевики... дали особенно жестокую и особенно упорную борьбу, войну всех империалистов, капиталистов всех стран Согласия, всех, значит, наиболее цивилизованных и передовых стран против измученной, истерзанной, отсталой, усталой России".

Подчеркнув распространенность этих обвинений в интеллигентской и обывательской среде, оратор как будто даже подкрепляет эти обвинения, когда кратко характеризует обстановку на Севере, Юге и Западе России, где продолжается интервенция: английский флот обстреливает советские суда на Балтике, союзники блокируют побережье Черного моря и т. д. "Факт таков: весь цивилизованный мир идет сейчас против России". Далее следует вопрос: "Спрашивается, впали ли мы в противоречие с собой, когда звали трудящихся на революцию, обещав им мир, а привели к походу всего цивилизованного миpa против слабой, усталой, отсталой, разбитой России, или впали в противоречие с элементарными понятиями демократии и социализма те, кто имеет наглость бросать нам подобный упрек?" Буквальное повторение слов, приведенных ранее как нападки врагов, на этот раз в вопросе, позволяет оратору в столкновении двух возможных мнений спросить у самих слушателей: кто же впал в противоречие?

Ответ в "теоретической, общей форме" начинается со сравнения. Это развернутое сравнение представляет собой рассказ о судьбе революционера Н. Г. Чернышевского. И он драматизирован по форме: что скажет о деятельности Чернышевского человек невежественный и темный? "Ну, что же, разбил человек себе жизнь, попал в Сибирь, ничего не добился". Мнение о таком высказывании В. И. Ленин формулирует вместе со слушателями: "Если мы подобный отзыв услышим неизвестно от кого, то мы скажем: В лучшем случае он исходит от человека безнадежно темного, невиновного, может быть, в том, что он так забит, что не может понять значения деятельности отдельного революционера в связи с общей цепью революционных событий; либо этот отзыв исходит от мерзавца, сторонника реакции, который сознательно хочет отпугнуть трудящихся от революции".

Отделять вопрос о жертвах, которые приносил революционер прошлого, "внешне бесполезных, часто бесплодных", от содержания его деятельности и влияния его на деятельность последующих революционеров - "это либо темнота и невежество безысходное, либо злостная, лицемерная защита интересов реакции, угнетения, эксплуатации и классового гнета".

Понятный и близкий слушателям рассказ об оценке деятельности Н. Г. Чернышевского организован по такой же схеме драматического монолога, что и начало речи. Но он быстро, логично завершен, а это наталкивает слушателя с той же логикой подойти к судьбе революционной России.

Вопросы о трудностях революции, о революционной войне нельзя рассматривать, вырвав их из хода революционного процесса. Понять это иногда не может темный неграмотный крестьянин. Но "всякий, кто претендует на звание демократа или социалиста каких угодно оттенков и так или иначе, прямо или косвенно, пускает в народ обвинения в том, что большевики затягивают гражданскую войну, войну тяжелую, войну мучительную, тогда как они обещали мир,- есть сторонник буржуазии, и мы будем ему отвечать так и будем становиться друг против друга так же, как с Колчаком,- вот наш ответ".

Большевики не скрывали от народа трудностей, которые могут ждать на пути к победе революции. Трудности эти велики. Но только "политические мошенники" сознательно, могут не делать разницы "между войной двух групп хищников и войной, которую ведет угнетенный класс, восставший против всякого хищничества...". И рассмотрение темы заканчивается логическим выводом: "Дело не в том, что та или иная партия, тот или иной класс, то или иное правительство войну оправдывали, а дело в том, каково содержание этой войны, каково ее классовое содержание, какой класс ведет войну, какая политика воплощается в войне".

Таким образом, яркое агитационное политическое произведение ораторского искусства представляет собой не образец чистого "убеждающего" монолога. Действенность убеждения повышается благодаря применению целой серии приемов, ведущих к драматизации речи, приемов, заставляющих слушателей самих делать выводы по главному вопросу темы. Немалую организационную роль -здесь играет полное или с некоторыми вариациями повторение темы сознательного лицемерного смешения разных понятий в буржуазной пропаганде. Особенную наглядность придает содержанию речи пример с Н. Г. Чернышевским, весь построенный на столкнове-. нии мнений по простому и ясному вопросу.

ЗАДАЧА 6

Проанализируйте отрывок из романа Л. Леонова "Соть": "Тут шли все те, чьего труда от века не искать было на Руси. Плелись неспешно, сберегая силы, рязанские пильщики да стекольщики; чинно шагали вятские да тверские каменщики и печники, и волос у них под шапками дыбьем, как дым из трубы, стоял от липучей глиняной пыли; шустро, в обгонку других, поспешали спешливые вологодские штукатуры; тащились вполпьяна веселые костромские маляры, и кисти их машисто колыхались над малярным воинством; закоптелые, тяжко двигались смоленские грабари, землекопы тож, с руками и лицами цвета земли; проходили кровельщики, бетонщики, кузнецы... пермяки, вятичи и прочих окружных губерний жители, где непосильно стало крестьянствовать по стародедовским заветам, а новых не было пока. А в хвосте людского потока торжественно, точно плыли, выступали прославленные владимирские плотники, которые,по присловью, и часы починили бы, каб просунулся в часы топор".

1) Выберите из текста слова, близкие по смыслу к глаголу шли (идти), укажите оттенок значения и стилистическую окраску каждого из этих слов.

2) Определите значение и укажите стилистическую окраску (сферу употребления) слов: спешливый, машисто, грабарь, присловье.

3) Укажите особенности порядка слов.