Глава 5. ЗАКОНОМЕРНОСТИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И РАЗВИТИЯ СЛОГОВОГО ПИСЬМА [1961 Истрин В.А.

В предыдущей главе разобраны два принципиальных, почти неустранимых недостатка логографического письма - его сложность, многознаковость и трудность передачи грамматических форм слова*.

*(Третий недостаток логографии - трудность передачи при помощи логограмм слов общего, абстрактного значения - был свойствен, как уже указывалось, лишь самым начальным периодам развития логографического письма.)

В ходе дальнейшего развития общества, расширения круга людей, пользующихся письмом, и областей применения письма первый из этих недостатков логографии становился все более ощутимым. В особенности ощутимым становился этот недостаток по мере того, как письмо переставало быть преимущественным достоянием жрецов, профессиональных писцов, ученых и государственных чиновников, могущих затрачивать на обучение грамотемногие годы; по мере того, как оно начинало все шире использоваться для торговых и иных практических целей. В связи с этим древнейшие системы письма почти всегда превращались в логографически слоговые или логографически-звуковые.

Процесс этот ускорялся, если логографические системы применялись народами, языки которых отличались богатством грамматических форм слов. Способствовало этому процессу также формирование единого литературного языка, так как логограммы, в особенности идеографические, более удобны для языков с сильно разнящимися диалектами. В свою очередь развитие слоговых и буквенно-звуковых элементов письма, закрепляя единообразное произношение слов, ускоряло образование единого литературного языка.

Слоговые или буквенно-звуковые знаки применялись во всех древнейших системах письма, кроме китайской*, причем системы эти по мере их развития все более и более фонетизировались. Однако вследствие традиционализма, характерного для большинства рабовладельческих восточных культур, ни одна из великих логографически-фонетических систем древности не преобразовалась в чисто слоговую или в чисто звуковую. В особенности сильно тормозило фонетическое развитие древних логографических систем консервативное влияние жреческих каст, профессиональных писцов (Египет, Вавилон, Ассирия, Крит, майя, ацтеки) и ученой бюрократии (Китай), стремившихся к монопольному владению письмом и препятствовавших его упрощению и демократизации**.

* (Фонетические элементы китайского письма, как уже отмечалось, правильней называть не слоговыми знаками, а фонетическими логограммами или морфемограммами.)

**(Ю. В. Kнopозов в своих (ранних "работах, правильно указывая, что общественным группам, владевшим письмом в рабовладельческих государствах, была свойственна тенденция тормозить фонетизацию письма, делал, однако, отсюда неправильные, слишком далеко идущие выводы. Согласно Ю. В. Кнорозову (см., например, его. статью "Древняя письменность Центральной Америки". "Советская этнография", 1952, № 3, стр. 107 - 108), развитие древнейших "иероглифических" систем письма никогда не приводило к их фонетизации; более того, развитие это будто бы происходило в сторону не увеличения, а сокращения удельного веса фонетических знаков. Это утверждение Ю. В. Кнорозова противоречит данным о развитии китайской иероглифики(см. раздел 11гл. 4), переднеазиатской клинописи (см., раздел 3 гл. 5) и даже египетского письма, в особенности при включении в его историю додинастической стадии, когда фонетические знаки были очень слабо представлены, и эллинистической стадии, когда многие написания (например, написания имен Клеопатры и Птоломея, расшифрованные Шампольоном, рис. 52) стали чисто звуковыми и даже вокализованными. Некоторые из древнейших систем письма (например, критская) даже почти полностью фонетизировались. Ю. В. Кнорозов прав только в одном - ни одна из этих систем не смогла окончательно освободиться хотя бы от отдельных, пережиточных элементов логографии. )

В значительной мере поэтому все чисто слоговые и чисто звуковые системы возникли не в результате внутреннего развития древних в основном логографических систем, а были созданы другими, более молодыми народами. Правда, создание это всегда первоначально-происходило с использованием опыта применения слоговых и буквенно-звуковых знаков в древних логографических системах.

В настоящей главе рассматриваются основные типы, важнейшие достоинства и недостатки, происхождение и закономерности развития слогового письма. Рассмотрению буквенно-звукового письма посвящены следующие три главы.

Слоговые системы письма (т. е. системы, в которых знак равен слогу) по происхождению и по фонетическому значению знаков могут быть подразделены на несколько основных типов*.

*(Приведенные ниже классификации и типовые характеристики слоговых систем письма в данном их виде даются впервые; в современных зарубежных работах по истории письма (Ж. Феврме, М. Коэн и др.) слоговые системы, если подразделяются, то обычно только по происхождению и только на два типа (логографического и консонантно-звукового происхождения).)

По фонетическому значению знаков слоговые системы (независимо от их происхождения) подразделяются на три основных типа.

К первому из них относятся различные в основном слоговые системы переднеазиатской клинописи (ассиро-вавилонская, эламская, урартская и др.) письмо майя (согласно Ю. В. Кнорозову), библосское слоговое, а также корейское лигатурно-звуковое письмо (кун-мун).В этихсистемах знаки могли обозначать почти любые слоги -изолированный гласный, гласный плюс согласный, согласный плюс гласный, согласный плюс гласный плюс согласный, а в письме майя - в некоторых случаях также и конечные согласные звуки.

Ко второму типу относится в основном слоговое линейное критско-микенское письмо, кипрская, эфиопская и японская (кана) слоговые системы. В этих системах знаки обозначали только изолированные гласные и сочетания согласный плюс какой-либо (определенный) гласный.

Особой разновидностью второго типа была персидско-ахеменидская слоговая клинопись. Знаки этого письма обычно обозначали сочетания согласный плюс какой-либо определенный гласный; однако, наряду с этим, они могли применяться также для передачи одних согласных звуков*.

*(Поэтому персидско-ахеменидскую клинопись, а отчасти и письмо майя правильней называть слогозвуковым письмом.)

К третьему типу относились различные системы индийского слогового письма (кхарошти, брахми и системы, производные от брахми вплоть до современного индийского письма деванагари). В этих oсистемах основные (нелигатурные) знаки обозначали только изолированные гласные и сочетания согласный плюс гласный "а".

По их происхождению (и независимо от фонетического значения знаков) все слоговые системы тоже могут быть подразделены на три группы.

К первой относятся древнейшие в основном слоговые системы, возникшие в результате внутреннего, стихийного развития логографических систем (переднеазиатских, критской, майя) или же сформировавшиеся на их основе (кипрское и, вероятно, библосское "псевдоиероглифическое" письмо).

Ко второй - слоговые системы (эфиопская, индийские - брахми, кхарошти и производные от них), возникшие в более позднее время - в последние столетия до или в первые столетия после нашей эры - и на основе не логографического, а консонантно-звукового письма путем вокализации последнего.

Промежуточное положение между второй и третьей группой занимает персидско-ахеменидская клинопись, сформировавшаяся, вероятно, под двойным влиянием вавилонского логографически-слогового и арамейского консонантно-звукового письма.

Наконец, к третьей группе относятся слоговые (японская кана) и лигатурно-звуковые системы (корейская кунмун), созданные в еще более позднее время - в конце I, в середине II тысячелетия н. э. и первоначально предназначавшиеся не для самостоятельного применения, а в дополнение к логографическому письму.

В общеисторическом плане слоговое письмо появилось позже логографического. Древнейшие в основном логографические системы - шумерская, древнеегипетская, критская (иероглифическая), протоиндийская - видимо, возникли еще в IV - III тысячелетиях до н. э. Древнейшие в основном слоговые, а тем более чистослоговые системы - критская линейная, кипрская, персидско-ахеменидская, индийские (брахми и кхарошти) и другие - формировались во II и даже в I тысячелетии до н. э.

Такое, более позднее сформирование слогового письма было обусловлено двумя обстоятельствами. Во-первых, разложение речи на фонетические единицы (слоги) психологически труднее, чем разделение речи на смысловые единицы - слова, предполагает более развитую способность к анализу*. Во-вторых, между слогом и слоговым знаком не может быть той непосредственной наглядной связи, которая существовала (во всяком случае на начальных этапах развития логографии) между словом и соответствующим ему изобразительным знаком; в частности, по этой именно причине логограммы столь естественно выделялись из первоначального картинно-синтетического письма.

*(Исключение - моносиллабические языки, в которых слог совпадал со словом.)

Особенностью развития слогового письма по сравнению с логографическим было также то, что большинство слоговых систем письма возникало не самостоятельно, а под влиянием систем письма других народов. Это объяснялось тем, что чисто слоговые системы появились позже логографических, в эпоху более тесных торговых, политических и культурных связей между народами.

По сравнению с логографическим слоговое письмо удобнее для обучения и пользования. Оно может обходиться гораздо меньшим количеством знаков, так как количество разных слогов в любом языке всегда во много раз меньше, чем количество слов. В древнейших логографически-фонетических системах количество знаков обычно измерялось многими сотнями и даже тысячами; в слоговых системах количество основных знаков (не считая лигатурных) обычно колебалось от 35 - 40 (брахми, кхарошти, персидско-ахеме-нидское письмо) и до двух с лишним сотен знаков (эфиопское письмо). Кроме того, слоговое письмо точнее отражает язык, в особенности его фонетику. Сравнительно хорошо может передавать слоговое письмо и грамматические формы слов.

По сравнению с буквенно-звуковым слоговое письмо имеет лишь одно преимущество - большую легкость обучения грамоте. Для представителей подавляющего большинства языков выделение слога из речи психологически проще, чем выделение отдельного звука, требует меньших аналитических усилий. Недаром даже в современных буквенно-звуковых системах обучение грамоте нередко начинается с чтения по слогам. В особенности легко выделяются слоги из речи в языках с небольшим количеством разных слогов и с однотипным их строением (например, со строением по закону открытых слогов). Более легко выделяются из речи звуки (согласные) лишь в языках с консонантной структурой корневых основ, например, в семитских языках (см. гл. 6).

Именно по этой причине чисто звуковые системы письма в общеисторическом плане возникали еще позже чисто слоговых - лишь со второй половины I тысячелетия до н. э.

Принципиальные недостатки слогового письма по сравнению с буквенно-звуковым гораздо существеннее.

Первый и важнейший недостаток слогового письма обусловлен тем, что в подавляющем большинстве языков количество разных слогов значительно больше, чем количество разных звуков. Поэтому слоговые системы письма требуют для точной передачи речи, как правило, большего количества разных знаков. В буквенно-звуковых системах количество разных знаков (букв) колеблется от 20 до 40, превышая этот предел лишь в немногих языках (например, в некоторых северокавказских); в слоговых системах количество разных знаков колеблется от 35 - 40 до 200 (не включая сюда лигатур). При этом возможность обходиться даже таким числом знаков нередко достигается в слоговых системах за счет использования особых искусственных приемов (диакритических значков, лигатур и т. п. - см. ниже). Этот недостаток слогового письма не ощущается лишь в немногих языках, обладающих ограниченным количеством разных слогов (например, в японском).

В особенности большое число разных знаков необходимо для тех слоговых и лигатурно-звуковых систем (см. выше), в которых знаки могли обозначать любые слоговые сочетания. В этих системах - переднеазиатских клинописных (кроме персидской), майя, лигатурно-звуковой корейской - количество разных знаков измерялось несколькими сотнями.

Второй недостаток слоговых систем - трудность передачи смежных и конечных согласных. Недостаток этот обусловлен тем, что в большинстве слоговых систем (кроме перечисленных в предыдущем абзаце) знаки обозначали изолированные гласные и сочетания согласный плюс гласный, а в индийских системах - даже только-изолированные гласные либо сочетания согласный плюс гласный а. Поэтому в этих системах для передачи смежных и конечных согласных (а в индийских системах для передачи сочетаний согласный плюс какой-либо иной гласный, кроме а) необходимо было или создавать огромное количество лигатурных знаков (индийские системы), или мириться с неточной передачей речи (эфиопское письмо) , или же использовать одни и те же знаки не только со слоговым, но и с консонантно-звуковым значением (персидско-ахеменидское письмо). Указанные трудности не возникали лишь для немногих слоговых систем, служивших для передачи языков, в которых господствовали законы открытых слогов и недопустимости смежных согласных. К таким слоговым системам относились японская кана и, вероятно, критско-минойское и кипрское письмо.

Рассмотрим эти положения на примерах отдельных слоговых, систем.

Древнейшими, в основном слоговыми, системами письма были системы, возникшие на логографической основе.

Слоговые знаки обычно развивались в этих системах из однослоговых идеографических логограмм. Сперва эти логограммы применялись для обозначения омонимически звучащих слов, превращаясь тем самым в фонетические логограммы; затем они начинали использоваться для обозначения сходно с ними звучащих частей многослоговых слов (так называемый "ребусный способ" письма, см. раздел 8 гл. 4).В результате такого частого их использования знаки эти переставали осознаваться как знаменательные знаки слов и начинали восприниматься как слоговые знаки.

В соответствии с их логографическим происхождением для слоговых систем этой группы характерны следующие особенности. Во-первых, почти все эти системы (кроме кипрской) пережиточно сохраняли логограммы, которые иногда использовались самостоятельно, а иногда как детерминативы. Во-вторых, ассортименту и графике слоговых знаков в этих системах была свойственна случайность, недостаточная упорядоченность. В-третьих,- и это самое важное - знаки, применявшиеся в этих системах для слогов с одинаковыми согласными (например, ча, чо, че, чи) или с одинаковыми гласными (например, ча, ра, ка, та), не отличались единством графическогопостроения, не имели общих, объединяющих их графических признаков.

Древнейшие слоговые знаки возникли в начале III тысячелетия до н. э. в шумерском письме* из лого-грамм,обозначавших одно-слоговые слова; так, знак, обозначавший слово 'стрела' (по-шумерски ti), начал применяться также для передачи слога ti. Широкое распространение слоговые знаки получают в шумерском письме в первой половине III тысячелетия до н. э.**, а в логографически-слоговую систему это письмо превращается к середине III тысячелетия до н. э.***

*(И. М. Дьяконов. К возникновению письма в Двуречье. М., 1940. стр. 42. Примерно столь же древними являются и египетские двухконсонантные знаки, применявшиеся для обозначения отдельных частей египетских слов. Однако, как указывалось (стр. 3), знаки эти нельзя считать слоговыми. )

***(И. М. Дьяконов. Клинопись. БСЭ, изд. 2,т. 21. М.,1954, стр. 439.)

Одна из вероятных причин появления слоговых знаков в шумерском письме - необходимость более точного написания собственных имен. С начала III тысячелетия до н. э. в шумерской письменности большое развитие получили надписи, прославлявшие деяния шумерских владык, описывавшие военные походы, сражения и т. п. В соответствии с таким содержанием этих надписей в них (в отличие от более ранних надписей хозяйственного содержания) часто встречались собственные имена, в том числе имена чужеземного происхождения: названия завоеванных городов и областей, имена их царей и т. п. Между тем, чужеземные собственные имена не имели для шумеров смыслового значения и поэтому не могли быть переданы идеографическими логограммами. Не могли быть переданы чужеземные имена и фонетическими логограммами, так как вследствие иного фонетического строения этих имен они почти не имели в шумерском; языке омонимических слов.

Еще более необходимы были слоговые знаки в шумерском письме по языковым причинам. По грамматическому строю шумерский язык близок к типу агглютинативных языков*; в нем широко применялись аффиксы, которые присоединялись к основе слова по агглютинативному принципу. Аффиксы эти передать логограммами было трудно. Поэтому для их обозначения стали использовать слоговые знаки (выступавшие в этих случаях как "фонетические дополнения" к логограммам). Поскольку же грамматические формы слов чаще всего выражались в шумерском языке однослоговыми суффиксами, постольку слоговой знак обычно обозначал последний слог слова, корневая основа которого передавалась логограммой; так слоговой знак те, поставленный после логограммы, обозначал шумерский суффикс множественного числа.

*(F. Delitzsch. Grundzuge der sumerisuchen Grammatik. Leipzig, 1914, S. 9, 42, 52; И. М. Дьяконов. О языках древней Передней Азии. "Вопросы языкознания", 1954,№ 5, стр. 48.)

Наряду с указанными особенностями шумерской письменности и языка, вызвавшими появление слоговых знаков, надлежит отметить одну особенность языка, облегчившую образование этих знаков. Такой особенностью было наличие в шумерском языке большогоколичества однослоговых слов простого фонетического состава*. Слова эти состояли или из изолированной гласной (i - 'пять',е - 'дом') или из согласной + гласная (su -'рука', lu -'человек'),или из гласной + согласная (as - 'один',an - 'небо'), или из согласной + гласная + согласная (например, kur - 'страна'). Логограммы, обозначавшие такие однослоговые слова, наиболее легко превращались в слоговые знаки.

*"Основной запас шумерских слов составляют слова однослоговые. Среди них имеется огромный процент омонимов, которые различались, по всей вероятности, при помощи музыкальных ударений" (И. М. Дьяконов К возникновению письма в Двуречье, стр. 40); см. также И. М. Дьяконов. О языках древней Передней Азии, стр. 48 и 50.

31. Образец шумерской логографически-слоговой надписи с транскрипцией, дословным переводом и с анализом применяемых знаков (заимствовано с изменением терминологии из статьи 'Письмо' И. Дьяконова, В. Истрина, Р. Кинжалова во II изд. Большой советской энциклопедии; подчеркнуты те значения многозначных шумерских логограмм, которые использованы в данной надписи)

С течением времени простота фонетического состава однослоговых шумерских слов возросла в связи с отпадением ряда конечных согласных; так, слово тип ('имя') преобразовалось в mu, слово gin ('быть верным') в gi и т. п. Это еще больше облегчило использование логограмм, обозначавших однослоговые слова, в качестве слоговых знаков*.

При значительном развитии слоговых знаков (в том числе знаков, для изолированных гласных), в шумерском письме полностью отсутствовали знаки для отдельных согласных звуков, которые в египетском письме образовали даже особый консонантный алфавит. Такой характер развития фонетических элементов шумерского письма (не по конcонантно-звуковому, а по слоговому пути) объясняется тем, что в шумерском языке, в отличие от египетского, гласные звуки имели то же значение, выполняли те же функции, что и согласные звуки.

Таковы были основные особенности развития фонетических знаков в шумерском письме.

Несмотря, однако, на наличие причин, настоятельно требовавших и в то же время облегчавших образование слоговых знаков, несмотря на частое применение этих знаков, шумерское письмо до конца его существования продолжало широко использовать и логограммы (рис. 31). Исчезновению идеографических логограмм из шумерского письма (так же как и из египетского) препятствовало наличие в шумерском языке большого количества омонимов*. При переходе к чисто фонетическому письму омонимы писались бы одинаково, что затрудняло бы понимание написанного; поэтому одновременно с появлением слоговых знаков, идеографические логограммы начинают использоваться в шумерском, а затем и в ассиро-вавилонском письме в качестве детерминативов, уточнявших значение слова, переданного слоговыми знаками (рис. 32, а).Кроме того, развитие фонетических элементов шумерского письма было искусственно прервано на грани III и II тысячелетий до н. э. завоеванием и опустошением Шумера горными племенами эламитов.

*(F. Delitzsch. Grundzuge der sumerischen Grammatik. Leipzig, S. 3, 9; И. М. Дьяконов. О языках древней Передней Азии, стр. 40, 48.)

Широкое применение слоговых знаков привело к сокращению общего количества знаков шумерского письма. Так, если в древнейшем шумерском письме (Урук IV) количество разных знаков достигало полутора тысяч*, то к началу III тысячелетия до н. э. оно сократилось примерно до шестисот**.

**(И. М. Дьяконов. Клинопись, стр. 439; В. И. Авдиев. История древнего Востока. Л.,1948, стр. 40.)

Дальнейшее развитие получили слоговые знаки в результате заимствования шумерского письма в начале III тысячелетия племенами Аккада, а затем, в конце III тысячелетия до н. э., вавилонянами и ассирийцами.

Семитские племена Аккада засвидетельствованы в Месопотамии с начала III тысячелетия до н. э., т. е. не намного позже шумеров. Вавилоняне сформировались как народ в конце III тысячелетия дон. э. в результате слияния племен Аккада и новых семитских переселенцев из Аравии - амореев, образовавших в начале II тысячелетия до н. э. могучее Вавилонское царство. История этого царства делится на два крупнейших периода: 1) ранневавилонский - с 1894г. (начало I вавилонской династии) по 689 г. (завоевание и разрушение Вавилона ассирийцами);2) нововавилонский с 626 г. (восстановление независимости Вавилона) по 538 г. дон. э. (завоевание Вавилона персидским царем Киром).

Семитские племена ассирийцев жили к северу от Шумера, Аккада и Вавилона. С середины II тысячелетия до н. э. Ассирия начинает соперничать с Вавилоном и в начале VII в. до н. э. завоевывает сначала Вавилон (689 г.), а затем Египет (671 г.). В конце VII в. До н. э. вавилоняне сперва восстанавливают свою независимость (626 г.), а затем в союзе с мидянами завоевывают и опустошают Ассирию.

Шумерский язык был в основном однослоговым; в семитском ассиро-вавилонском языке преобладали трехслоговые слова*. Поэтому знаки, обозначавшие однослоговые корни слов шумерского языка, были легко превращены вавилонянами и ассирийцами в слоговые знаки и начали применяться для передачи отдельных слогов ассиро-вавилонских слов**.

*(И. Винников. Вавилоно-ассирийский язык. БСЭ, изд. 2, т. 6. М.,1950, стр. 491; Л. А. Липин. Аккадский (вавилоно-ассирийский) язык. М.,1948.)

**(Наряду с новым слоговым значением многие из этих знаков сохранили также прежнее логографическое значение.)

В соответствии со строением шумерских однослоговых слов слоговые знаки имели в шумерском (а впоследствии также в ассиро-вавилонском) письме, как правило, одно из четырех значений: 1) изолированная гласная (например, i); 2) согласная + гласная (например, ti); 3) гласная +согласная (например, ur); 4) согласная 4-гласная + согласная (например, kur).

Табл. III. Ассиро-вавилонское письмо

Широко применялся в ассиро-вавилонском письме своеобразный прием обозначения сложных слогов (согласная 4-гласная + согласная) при помощи двух слоговых знаков, из которых один обозначал согласную +гласную, а другой гласную + согласную (рис. 32,0). В этом случае обе гласные, входившие в состав этих слоговых знаков, сливались в одну, например:

Такое значение и применение шумерских и ассиро-вавилонских слоговых знаков почти устраняли один из основных недостатков слогового письма - трудность передачи слогов с конечным согласным и скопления согласных. В то же время это усиливало другой важнейший недостаток слогового письма - увеличивало общее количество знаков. Еще более увеличивало общее количество знаков то, что для передачи одного и того же слога нередко использовалось по нескольку разных знаков (см. ниже).

Тем не менее количество знаков переднеазиатского письма все же подверглось дальнейшему сокращению. Так, в ассирийской клинописи насчитывается примерно около 350 разных знаков*.

*("Полная таблица знаков" ассирийской клинописи, напечатанная в работе Л А Липина "Аккадский (вавилоно-ассирийский) язык" (вып. 1, Л., 1958, стр. 10 - 41), включает 333 разных знаков и около полутораста их графических вариантов.)

Следует отметить, что слоговое письмо, будучи закономерным для шумерского агглютинативного языка, не вполне соответствовало ассиро-вавилонскому языку с его преимущественно консонантным построением корневых основ слов, с развитой внутренней флексией, с частным удвоением согласных, выполнявших грамматическую функцию, с различением глухих и звонких звуков в конце слова, и с меньшим значением гласных звуков по сравнению с согласными. Тем не менее, вследствие того, что ассиро-вавилонское письмо возникло из шумерского путем механического заимствования, слоговые знаки, обозначавшие, наряду с согласными, также и гласные звуки, сохранили в ассиро-вавилонском письме в течение всего его существования преобладающее значение. Это же послужило важнейшей причиной того, что вавилоняне и ассирийцы несмотря на благоприятствовавшие этому особенности их языка, почти не продвинулись (в отличие от египтян) по пути к буквенно-звуковому письму.

Очень усложнило ассиро-вавилонскую систему письма то, что один и тот же знак часто имел по нескольку идеографических и фонетических значений, и наоборот, для выражения одного значения одинаковых слогов и фонетически соответствующих им однослоговых слов могли применяться разные знаки. Так, например, знак

мог означать: гласную i, слоги ni, li, zal и т. д., а также слова 'масло' (samnu) и 'изобильный' (baru); аналогично, вавилонский знак

(горизонтальный клин) мог обозначать слоги as, ru, dil, rumи, кроме того, слова 'сын' (aplu), 'единственный' (edu), глагол 'давать'(nadanu) и имя бога Ашшура. Наряду с этим один и тот же слог мог обозначаться несколькими разными знаками; так, для передачи слога или слова tu могли применяться 16 различных знаков, для передачи слога или слова si (se) - 1 знаков, для передачи слога или слова gar - 13 знаков (рис. 32, В) и т. д.*

32. Применение слоговых знаков в урартской (А) и ассиро-вавилонской (Б, В) клинописи: А - пример сочетания слоговых знаков с идеографическими детерминативами; Б - способы обозначения сложных слогов (согласная + гласная + согласная) при помощи двух и трех (если согласная долгая) слоговых знаков; В - различные способы обозначения

Такая многозначность знаков клинописи была характерна еще для шумерского письма; она объяснялась: наличием большого количества омонимов в шумерском языке; закреплением за знаками, обозначавшими первоначально слова конкретного значения, дополнительных абстрактных значений и сочетанием в шумерском письме логографического и слогового принципов.

Еще более усилилась этамногозначность в вавилонском и в ассирийском письме. Это объяснялось тем, что вавилоняне и ассирийцы, придав заимствованным ими шумерским знакам новое (ассиро-вавилонское) фонетическое значение, в то же время сохранили за многими из этих знаков их прежнее шумерское значение.

Так, например, шумерский знак

представлял собой логограмму 'дом', которая читалась по-шумерски е. По-ассировавилонски слово 'дом' читалось bitu. Вавилоняне, заимствовав шумерский знак

сохранили за ним и лорографическое значение 'дом' и шумерское слоговое значение е по наряду с этим, они придали ему новое ассиро-вавилонское фонетическое значение bitu, а впоследствии также слоговое значение bit (путем исключения окончания и). Таким образом, один и тот же знак получил следующие разные значения: логографическое значение 'дом'; фонетическое значение е, bitu, bit.

Еще больше разных значений имели те заимствованные вавилонянами письменные знаки, которые применялись ранее шумерами для передачи нескольких омонимов шумерского языка. Так, например, шумерский знак

представлял собой фонетическую логограмму kur, которая выражала три шумерских омонима: 'земля', 'страна',' гора'. Вавилоняне сохранили за этим знаком и его прежнее фонетическое значение (kur), и его прежнее смысловое значение (земля - страна - гора). Но на вавилонском языке 'земля' передавалась словом не kur, amatu, 'гора'- sadu. Соответственные новые фонетические значения приобрел и знак kur. В связи с переходом к слоговому письму этот знак стал читаться, кроме того, по первому слогу обозначавшихся им вавилонских слов, т. е. mat, sad. В результате один и тот же знак приобрел несколько разных значений:

Вследствие разобранных причин по нескольку значений - логографических и слоговых - получил почти каждый знак ассиро-вавилонской клинописи. Некоторые из этих значений были заимствованы из шумерского языка; другие - представляли собой как бы перевод с шумерского на вавилонский язык. В связи с этим вавилонская (и в несколько меньшей степени ассирийская) клинопись стала самой запутанной, сложной и внутренне противоречивой из когда-либо существовавших систем письма. К таким результатам привело заимствование системы письма, чуждой данному языку.

Тем не менее, несмотря на исключительную сложность ассиро-вавилонской системы письма, она оказала огромное влияние на системы письма других народов, а в период возвышения Вавилона и Ассирии приобрела даже характер международной системы. Так, в эпоху "Нового царства" многие египетские фараоны, в частности фараоны XVIII династии (середина II тысячелетия до н. э.), широко пользовались в дипломатической переписке (с Вавилоном, Ассирией, Хеттским государством) и даже во внутренней переписке (с египетскими областями Сирии) ассиро-вавилонской клинописью. Об этом свидетельствуют документы египетского государственного архива, найденного в Эль-Амарне.

Столь широкое распространение ассиро-вавилонской клинописи объяснялось тремя причинами: могуществом вавилонского и ассирийского государств и большим значением ассиро-вавилонской культуры; доступностью клинописного материала и орудий для письма - глиняных табличек и тростниковых палочек, простотой техники клинописного письма, а также прочностью и долговечностью клинописных табличек; в основном фонетическим, слоговым характером ассиро-вавилонской клинописи (рис. 33).

После завоевания Ново-Вавилонского царства персами (538 г. до н. э.) ассиро-вавилонская клинопись постепенно забывается; последние таблички с вавилонскими клинописными знаками относятся к концу Iтысячелетия до н. э.

33. Образец ассирийской надписи с транскрипцией и переводом (по Ж. Феврие). Слоговые знаки указаны в транскрипции строчными буквами без скобок, фонетические дополнения - строчными буквами в скобках, логограммы - прописными буквами, детерминативы обозначены стрелками с пояснениями под строкой дословного перевода

Еще более усилилось преобладание слоговых знаков в письменных системах других переднеазиатских народов, заимствовавших клинопись у шумеров, вавилонян и ассирийцев, в частности в письменных системах эламитов, хеттов и урартов (рис. 34).

34. Схема развития важнейших систем клинописи. Прерывистой линией помечены возможные пути развития, непрерывной линией - несомненные влияния (угаритяне и персы заимствовали от ассиро-вавилонского письма только клинообразную форму знаков).

Эламиты - почти столь же древний, как шумеры, народ Передней Азии - жили с IVтысячелетия до н. э. в горных областях к востоку от шумеров. Уже с начала IIIтысячелетия до н. э., а возможно и несколько ранее эламиты применяли письмо логографическое по значению и картинное по форме знаков. Письмо это, обычно называемое "протоэламским", видимо, возникло в основном самостоятельно из еще более древней, не дошедшей до нас эламской пиктографии*. В середине IIIтысячелетия до н. э. эламское письмо под влиянием аккадского приобретает клинописную форму. По мере своего дальнейшего развития эламское письмо все более фонетизируется и в соответствии с особенностями эламского языка (агглютинативный строй и сравнительно простой слоговой состав)** становится в основном слоговым письмом; так, во второй половине II тысячелетия до н. э. в эламском письме применялось всего около сотни слоговых знаков и очень ограниченное количество логограмм. После покорения Элама персами эламский язык и письмо сильно изменяются (так называемые "новосузские надписи"), а затем вытесняются персидским языком и письмом.

*(В. И. Авдиев. История древнего Востока, стр. 526.)

**(И. М. Дьяконов. О языках древней Передней Азии, стр. 58.)

Хетты - племена, составляющие господствующий слой в пестром по этническому составу Хеттском государстве, сперва (видимо, в начале II тысячелетия до н. э.) заимствовали через семитов Сирии вавилонскую клинопись, а затем в концеII тысячелетия до н. э.- несколько перестроили ее. Перестройка эта состояла в том, что за каждым клинописным знаком хетты сохранили только одно, максимум два, как правило, слоговых значения; применялось клинописное хеттское письмо для передачи нескольких языков хеттского государства - несийского, хеттского, хуррийского, лувийского и ассиро-вавилонского. Очень усложнило хеттскую клинопись широкое применение гетерограмм, т. е. шумерских и аккадских слов, которые включались в хеттский текст, но при чтении заменялись соответствующими хеттскими словами. Позднейшие памятники хеттской клинописи относятся к концу II тысячелетия до н. э.

Параллельно с поздним клинописным письмом в Хеттском государстве применялось также иероглифическое письмо (рис. 35);знаки его напоминают египетские и в особенности критские иероглифы. Как показали данные расшифровки, хеттское иероглифическое письмо служило для передачи индоевропейского языка, обычно называемого лувийским. Письмо это включало около 60 слоговых знаков и сравнительно небольшое количество логограмм и детерминативов. Таким образом, хеттское иероглифическое письмо еще дальше продвинулось по пути к чисто слоговому письму. Древнейшие памятники хеттской иероглифики относятся к середине II тысячелетия до н. э., позднейшие - к VIII в. до н. э.

Урарты, государство которых существовало с XII по VI в. до н. э. на территории современной Армении и Южной Грузии, видимо, имели в конце II тысячелетия до н. э. собственную иероглифическую письменность. Об этом свидетельствуют находки на территории Урарту различных предметов, печатей и одной глиняной таблички с картинными, правда еще не расшифрованными, знаками.

35. Хеттское иероглифическое письмо

Впоследствии, вероятно, в начале IX в. до н. э., урарты заимствовали от ассирийцев клинописное письмо; это подтверждается тем, что древнейшие из дошедших до нас надписей Урарту - надписи урартского царя Сардури (начало IX в. до н. э.) составлены на ассирийском языке. С конца IX в. надписи Урарту составляются в основном на урартском языке; древнейшие из них надписи преемника Сардури Ишпуини*. Исчезает урартская клинопись одновременно с потерей независимости государством Урарту (VI в. до н. э.).

*(Г. А. Меликишвили. Урартские клинообразные надписи, "Вестник древней истории", 1953, № 1, стр. 246.)

Заимствовав ассирийское клинописное письмо, урарты внесли в него некоторыеизменения. Они сократили количествознаков до 330* (в том числе около 150 слоговых знаков и около 180 идеограмм, детерминативов и цифровых знаков), придали письму в основном слоговой характер и значительно уменьшили многозначность письмен, столь усложнявшую ассиро-вавилонское письмо. "В то время как знаки в ассирийской клинописи имеют обыкновенно несколько (часто более одного десятка) значений,- указывает Г. А. Меликишвили, - в урартской письменности клинообразные знаки имеют обыкновенно одно или редко два-три значения. Таким образом, урартское клинообразное письмо много проще ассирийской клинописи"**. Письмо Урарту является одной из древнейших систем письма, применявшихся на территории СССР.

*(В. В. Струве. История древнего Востока. М.- Л.,1941, стр. 322.)

**(Г. А. Меликишвили. Урартские клинообразные надписи, стр. 21.)

Процесс постепенного превращения переднеазиатской клинописи в слоговое письмо нашел свое завершение в древнеперсидской (ахеменидской) клинописи.

Ко времени образования персидской державы Ахеменидов (VI в. до н. э.) в Передней Азии были широко распространены две принципиально различные системы письма - логографически-слоговая вавилонская клинопись и чисто фонетическое консонантно-звуковое арамейское письмо, возникшее на основе финикийского алфавита (см. гл. 7).

М. Коэн, отвечая на вопрос о том, чем было вызвано создание персами своей особой системы клинописи при широком распространении в Персии арамейского письма, считает возможным две гипотезы. "Можно предположить,- пишет он,- развитие (персидской клинописи) из местного письма, которое нам неизвестно и которое сделалось слоговым эволюционным путем. Легенда говорит о герое-цивилизаторе царе Тахмурате (имя, обозначающее большую лисицу), который отнял у демонов письмо, украденное ими у добрых гениев и укрытое ими. Другая легенда говорит о письме семи форм, которое включало 365 знаков. Может быть, наоборот, древнеперсидское письмо - это опыт без прошлого, вокализация алфавита, заимствованного у арамейцев и переодетого в другую форму; в последнем случае это было бы примером вторичного силлабизма"*.

Нам представляется более правдоподобной иная гипотеза. Если у персов до образования ими династии Ахеменидов существовала бы какая-то своя система письма, из которой позднее развилась персидская слоговая клинопись, то при использовании столь долговечного письменного материала, как глина, до нас дошли бы какие-либо памятники этого гипотетического письма. Поскольку же такие памятники совершенно неизвестны, более правдоподобным является отнесение начала персидской клинописи ко времени ахеменидской династии.

Навряд ли можно считать персидскую слоговую клинопись и простой "вокализацией алфавита, заимствованного у арамейцев". Как показано далее, в следующем разделе этой главы, во всех слоговых системах письма, возникших на консонантно-звуковой основе, для обозначения слогов с одинаковыми согласными звуками обычно применялись знаки, включавшие одинаковые или сходные графические элементы. В персидской клинописи знаки, служившие для обозначения таких слогов (см. рис. 36),наоборот, как правило, не имеют каких-либо общих, объединяющих их графических признаков.

Поэтому персидскую клинопись, видимо, следует считать системой письма, промежуточной между охарактеризованными в начале данной главы слоговыми системами первой и второй группы, искусственным построением, исходящим в основном из ассиро-вавилонской клинописи, но с последовательным применением фонетического принципа письма.

36. Древнеперсидский слого-звуковой алфавит и образец древнеперсидской надписи (титул ахеменидского царя Дария, расшифрованный Г. Гротефендом). Слова в надписи отделены друг от друга косыми клиньями; последовательность слов обозначена порядковыми цифрами. Содержание надписи 'Дархейш (1), царь (2),великий (3),царь (4),царей (5), Гоштапса (6),сын (7), Ахеменид (8)'

Принцип этот, обеспечивающий наиболее точную передачу речи, был известен персам на примере арамейского письма. Однако консонантное арамейское письмо, обозначавшее лишь согласные звуки и пропускавшее гласные, было удобным только для семитских и хамитских языков, в которых корневая основа слова строится преимущественно из согласных звуков; наоборот, для индоевропейского персидского языка, в котором гласные звуки играли большую роль, участвуя, наряду с согласными, в построении основ слов, консонантное арамейское письмо было неудобным. Кроме того, персы считали себя как бы наследниками былого могущества завоеванной ими вавилонской державы; учитывали они и международный характер ассиро-вавилонской клинописи.

Поэтому при построении своей государственной системы письма1 персы переняли у вавилонян клинообразную форму знаков; заимствовали они у вавилонян также и слоговой принцип, позволявший: (в отличие от арамейского консонантного письма) более или менее точно передавать не только согласные, но и гласные звуки древне-персидского языка. В то же время под арамейским влиянием персы: почти полностью исключили из своего письма логограммы, превратив его в последовательно фонетическую слого-звуковую систему,, причем с обозначением не только слогов, но и неслоговых согласных звуков.

Древнеперсидский алфавит (рис. 36) состоит из трех знаков для изолированных гласных (a, i, u) и 33 слоговых знаков (согласная + гласная a, i или u). Логограмм в персидском письме применялось только четыре - 'страна', 'земля', 'царь' и 'бог'.

Трудность обозначения смежных и конечных согласных звуков, преодолевалась в персидской клинописи следующим образом. Каждый слоговой знак персидского письма, наряду с основным, слоговым значением (согласная + гласная), мог применяться также и для передачи согласного звука; так, например, знак

мог обозначать и слог bа и согласную b. Это придавало персидскому письму многозначность (полифоничность), но в то же время облегчало передачу смежных и конечных согласных звуков.

Таким образом, по типу письма, по значению знаков древнеперсидское письмо представляло собой своеобразную слого-звуковую систему, а по графике, по форме знаков являлось одной из разновидностей клинописи.

Древнеперсидская клинопись была создана, по утверждению большинства ученых, во второй половине VI в. до н. э. Применялась персидская клинопись главным образом для монументальных государственных надписей (надписи на дворцах в столице Персии Персеполе, на Бехистунокой скале и др.); для торговой, административной и другой переписки применялось арамейское и (реже эламское письмо. В связи с такой узкой, чисто государственной областью применения персидской клинописи она вышла из употребления и была забыта вскоре же после завоевания персидской державы Александром Македонским (330 г. до н. э.).

Расшифрована была персидская клинопись в первой половине XIX в. в результате работ Г. Гротесренда,Г. Роулинсона и других ученых. Расшифровке очень помогло знание персидского языка (правда, более позднего, чем клинописные памятники),а также то, что слова в персидской клинописи отделялись друг от друга особыми знаками - косыми клиньями; впервые расшифрованы были Г. Гротефендом в 1802 г. надписи, содержавшие традиционные титулы и имена персидских царей (рис. 36).Расшифровка персидской клинописи, а также наличие персидско-вавилонских, вавилоно-шумерских и других двуязычных текстов сильно облегчили последующую расшифровку ассиро-вавилонской (середина XIX в.), шумерской (начало XX в.), урартской и других клинописных систем.

Путем преобразования в слоговые знаки первоначальных логограмм развилось также и критское слоговое письмо.

До завоевания его греками о-в Крит и другие острова Эгейского моря имели смешанное население, видимо, пришедшее сюда из Малой Азии; это древнейшее догреческое население Крита обычно называют минойцами, а его культуру и письменность - минойской (по имени легендарного царя Крита - Миноса).

Начало развития критско-минойской рабовладельческой государственности и культуры (так называемый "древнеминойский период") относится к III тысячелетию до н. э., а ее высший расцвет (так называемый "среднеминойский период") - к первой половине и середине II тысячелетия до н. э. С конца XVII в. до н. э. начинается завоевание материковых и островных колоний Крита греческими племенами ахейцев, которое завершается около 1400 г. до н. э. захватом самого Крита; в связи с этим центр эгейской культуры перемещается с о-ва Крит в южную Грецию, в Микены. Около 1200 г. до н. э. своеобразная и блестящая критско-минойская культура почти бесследно исчезает в результате нового завоевания и опустошения о-ва Крита на этот раз греческими дорийскими племенами.

До конца XIX - начала XX в. наука почти ничего не знала о древней критской культуре, если не считать разрозненных и кратких упоминаний о древнем Крите у античных авторов (Гомера, Аристотеля, Геродота и др.) да смутных греческих преданий о легендарном царе Крита Миносе, сыне Зевса и Европы, быке Минотавре, и т. п. Вновь открыта была эта культура лишь в конце XIX - начале XX в. в результате раскопок немецкого археолога-любителя Г. Шлимана и в особенности английского ученого А. Эванса, многотомные капитальные труды которого* не утратили значения до настоящего времени.

*(A. Evans. Scripta Minoa. Oxford, "The Palace of Minos", v. 1 - 4. London.1921 - 1936 и др.)

Согласно А. Эвансу, памятники критского письма подразделяются по их графическим особенностям на четыре исторических разновидности:

Иероглифическое письмо А имело ярко выраженную картинную форму; письмо это представлено почти исключительно гравированными печатями и оттисками с них. Иероглифическое письмо Б почти при том же количестве и составе знаков отличалось несколько более упрощенной, хотя все еще явно изобразительной формой знаков; кроме печатей и оттисков с них, письмо это представлено также краткими надписями на глиняных табличках, медальонах, дисках и вазах.

Как та, так и другая разновидности критского иероглифического письма по значению их знаков были, видимо, в основном логогра-фическими системами. Правда, сравнительно небольшое количество знаков (согласно А. Эвансу около полутораста*),применявшихся в этом письме, казалось бы, свидетельствует в пользу его слогового типа. Однако такое малое количество знаков могло быть обусловлено и иной причиной - чрезвычайной однотипностью, стандартностью и краткостью критских надписей (как правило, посвящения различных предметов богам или же счетно-учетные надписи)**. Кроме того, в основном логографический тип критского иероглифического письма подтверждается: сравнительно широким использованием логограмм даже в самом позднем критском письме - в линейном Б; ярко выраженным картинным характером критских иероглифов (рис. 22), большим графическим сходством их с несомненными логограммами линейного письма А и даже Б (рис. 37). В то же время в иероглифическом письме, вероятно, уже применялись и слоговые знаки, необходимые для передачи собственных имен, часто встречавшихся в критских надписях.

*(А. Эванс. Критское линейное письмо. "Вестник древней истории", 1939, № 3, стр. 27.)

**(С. Я. Лурье. Языки культура микенской Греции. М.,1957,стр. 7.)

Линейное критское письмо отличалось от иероглифического значительно более условной, схематической, линейной формой его знаков. Как показали результаты расшифровки, по значению знаков это письмо было в основном письмом слоговым, хотя в нем продолжали использоваться и логограммы. Так, в линейном письме В применялось около 90 слоговых знаков (рис. 37) и около 50 логограмм; последние обычно ставились в правой части надписи и служили для" пояснения текста, передаваемого слоговыми знаками в левой части надписи (указывали предметы, о которых говорилось в надписи)*. Критское иероглифическое письмо, так же как линейное письмо А, по-видимому, применялось для передачи неизвестного, но вероятно, неиндоевропейского языка догреческого ("минойского") населения Крита. Лишь при переходе к линейному письму Б оно начало широко использоваться для передачи греческого языка ахейских завоевателей Крита и критских колоний.

Предположение, что критское письмо первоначально предназначалось для какого-то негречеекого и даже неиндоевропейского языка, подтверждается фонетическим анализом слоговых знаков этого письма. Любая система письма, если только она не механически заимствована одним народом у другого, если она возникает для воспроизведения данного языка, всегда более или менее точно отражает его особенности. Между тем знаки критского письма вопроизводили фонетику греческого языка крайне несовершенно. Знаки эти (рис. 37) передавали только открытые слоги (типа гласная или согласная плюс гласная) и были совершенно не приспособлены для передачи часто встречающихся в греческом языке слогов с конечными согласными; непригодны были они и для воспроизведения слогов, начинающихся с двух согласных; наконец, одни и те же знаки применялись в критском письме для передачи слогов с глухими, звонкими и придыхательными согласными (например, для t, d и th)*.

Критское иероглифическое письмо, а отчасти также и линейное письмо А до сих пор полностью еще не расшифрованы; правда, лого-графическое значение многих иероглифических знаков предположительно устанавливается, исходя из их изобразительной формы, а слоговое значение многих знаков линейного письма А определяется, исходя из графического их сходства со знаками линейного письма Б. Окончательной расшифровке этих видов критского письма препятствует неизвестность языка их надписей.

Критское линейное письмо Б, поскольку оно широко применялось для передачи ахейского диалекта древнегреческого языка, к настоящему времени в основном расшифровано, и греческие тексты, написанные знаками этого письма, прочитаны. Правда, расшифровка линейного письма Б была в основном завершена лишь в середине 50-х годов XX в.

Неудачи эти были обусловлены главным образом двумя обстоятельствами. Во-первых, многие исследователи критского письма, в частности чешский ученый Б. Грозный и болгарский ученый В. Георгиев, пользовались в своих работах неправильной компаративистской методикой. Они пытались определять фонетическое значение критских знаков главным образом на основе графического сходства этих знаков со знаками самых различных письменных систем, в том числе систем, резко разнящихся от критского письма по типу и не связанных с ним генетически. Так, Б. Грозный* в его расшифровке исходил из графического сходства критских знаков с финикийскими, хеттскими, египетскими и даже вавилонскими и протоиндийскими письменами. Аналогично этому В.Георгиев** исходил из сходства критских знаков с финикийскими, греческими и этрусскими буквами и с хеттскими иероглифами. Между тем сходство графической формы знаков разных систем письма может быть чисто случайным; предположение о сходстве значения знаков на основе сходства их формы закономерно лишь при условии, если эти знаки относятся к системам письма, типологически близким и генетически тесно связанным друг с другом.

*(В. Grоsnу. Alteste Gesohichte Vorderasiens und Indians. Praha, 1943; его же, Kretas und Vorgriechenlands Inschriften. "Archiv Orientalni", XIV, Praha, ; XV, 1946.)

**(В. Георгиев. Словарь критско-микенских надписей. София, 1955; его же. Происхождение алфавита. "Вопросы языкознания", 1952, № 6. )

Во-вторых, некоторые исследователи критского письма, в частности В. Георгиев, исходили из ошибочной гипотезы, будто бы критское линейное письмо с самого его возникновения и до конца предназначалось для передачи индоевропейского языка, хотя и не греческого, но близкого к греческому*. Поэтому фонетическое значение многих критских знаков определялось В. Георгиевым на основе принципа акрофонии, т. е. по первому слогу греческого названия того предмета, форму которого воспроизводил данный знак и для обозначения которого он, вероятно, применялся на первоначальной логографической стадии развития критского письма. Так, например, согласно В. Георгиеву, критский слоговой знак, напоминавший по свой форме плеть, возник по принципу акрофонии из логограммы плеть; поскольку же плеть по-гречески hema, постольку (по В. Георгиеву) предполагаемое слоговое значение этого знака - he. Что касается Б. Грозного, то он "воссоздал" предполагаемый минойский язык, составив его из смеси греческих, финикийских, хеттских и других слов.

*(В. Георгиев. Проблемы минойского языка. София, 1953; его же. Вопросы родства средиземноморских языков. "Вопросы языкознания", 1954, № 4.)

Действительная расшифровка критского линейного письма Б была в основном завершена в середине 50-х годов английскими учеными М. Вентрисом и Дж. Чадвиком*. Удача М. Вентриса и Дж. Чадвика, во-первых, была обусловлена тем, что они исходили из правильной предпосылки, что линейное письмо Б использовалось для передачи древнегреческого языка, но возникло применительно к какому-то другому языку, отличному по его фонетике от греческого. Во-вторых, М. Вентрис и Дж. Чадвик постепенно отказались от графического сопоставления критских знаков со знаками всех других систем письма, кроме одной, которая по своему происхождению была, несомненно, непосредственно связана с критской, а по своему типу очень близка к ней; этой системой было ранее расшифрованное кипрское письмо (см. ниже). Наконец, в-третьих, М. Вентрис и Дж. Чадвик умело использовали метод внутреннего анализа критского письма (учет общего количества знаков, частоты встречаемости каждого из них, места, занимаемого ими в слове, и т. п.). В результате М. Вентрису и Дж. Чадвику удалось правильно определить фонетическое значение большинства слоговых знаков линейного письма Б (рис. 37) и прочитать многие греческие тексты, переданные этими знаками.

Из истории критского письма и из результатов его расшифровки могут быть сделаны следующие выводы:

1. Раннее возникновение фонетических знаков в критском письме, Taк же как в древнеегипетском, китайском и ацтекском письме (см. раздел 8 предыдущей главы), в наибольшей мере было обусловлено особым содержанием критских надписей, в которых часто встречаются собственные имена, с трудом передававшиеся логограммами.

2. Развитие фонетических элементов критского письма по слоговому пути было обусловлено тем, что язык догреческого населения Крита, видимо, представлял собой язык, в котором господствовали законы открытых слогов и недопустимости смежных гласных. Благодаря этому слоги особенно легко выделялись из речи, а количество разных слогов в языке было очень ограниченно.

3. Превращение в слоговые знаки первоначальных минойских логограмм, видимо, происходило, как это предполагал В. Георгиев*, по одному из двух путей - или путем преобразования в слоговые знаки логограмм, обозначавших однослоговые слова, или же путем закрепления за знаком, обозначавшим многослоговое слово, значения первого слога этого слова. Однако процесс этот происходил на материале неизвестного языка догреческого населения Крита.

*(В. Георгиев. Происхождение алфавита. "Вопросы языкознания", 1952, № 6, стр. 68 - 69.)

37. Слоговые знаки критско-микенского линейного письма Б и их значение согласно М. Вентрису и Дж. Чадвику (в порядке общепринятой нумерации знаков и с указанием частоты их встречаемости). Внизу - глиняная табличка с надписью критским слоговым письмом

На основе критского линейного письма возникло чисто слоговое "кипрское письмо", большинство памятников которого относится к V - IV вв. до н. э. Промежуточным звеном между критским и кипрским письмом, вероятно, было так называемое "кипроминойское"письмо; памятники его, найденные тоже на о-ве Кипр, датируются XVI - XV вв. до н. э.

Всего известно 55 знаков кипрского письма. Пять из них обозначают изолированные гласные, остальные 50 - сочетания согласная + гласная (рис. 38). Так же как и во всех других слоговых системах, возникших на логографической основе, графическое строение кипрских знаков не связано со звуковым составом слогов, которые эти знаки обозначают. В то же время кипрское письмо - единственная из слоговых систем, возникшая на основе логографии, но не содержащая ни одной логограммы.

Древнейшие из памятников кипрского письма написаны на языке догреческого населения о-ва Кипр (видимо, на догреческом критско-минойском языке); подавляющее большинство надписей - на языке греческих завоевателей о-ва Кипр. Знаки кипрского письма, так же как и линейного критского, передавали открытые слоги и не различали слогов с глухими, звонкими и придыхательными согласными; это подтверждает, что кипрское письмо, так же как и критское, первоначально предназначалось для передачи языка догреческого населения Кипра.

По последним исследованиям, в частности согласно работам советского ученого Ю. В. Кнорозова*, логографически-слоговой характер имела также древнейшая и наиболее развитая система письма аборигенов Америки - письмо майя.

*(Ю. В. К норозов. Древняя письменность Центральной Америки. "Советская этнография", 1952, № 3; его же. Спор о древних письменах. "Новое время",1956, № 41; его же. Проблемы изучения письменности майя. "Вопросы языкознания", 1957, №3 и другие статьи.)

38. Слоговые знаки кипрского письма

Государство майя, представлявшее собой конфедерацию городов, возникло около VII в. до н. э. в Центральной Америке на территории современной Гватемалы. Около VII - VIII вв. майя по неустановленным причинам покинули свои города и переселились к северу, на п-ов Юкатан. Расцвет государственности и культуры майя здесь продолжался с X по XV в. Испанцы, высадившиеся на Юкатане в 1527 г., нашли города майя уже очень ослабленными междоусобной борьбой и поэтому сравнительно быстро их завоевали.

Древнейшие датированные письменные памятники майя относятся к IV в. н. э., древнейшие недатированные, вероятно, восходят к последним векам до н. э. Большинство памятников представляет собой надписи, высеченные на камне (на стеллах, алтарях, стенах храмов и т. п.). До испанского завоевания у майя имелось также много рукописей. Рукописи эти, складываемые гармоникой, выполнялись обычно цветными красками на полотнищах оленьей кожи или особого материала из древесной коры, внешне напоминавшего бумагу. После испанского завоевания большинство рукописей майя были уничтожены как языческие; в особенности много сожжено в столице майя на аутодафе, организованном в 1561 г. францисканским монахом Диэгоде Ланда. До настоящего времени сохранились только три рукописи майя, обычно именуемые по месту их хранения "дрезденской", "мадридской" и "парижской".

Знание письма майя было достоянием жрецов и крупных государственных чиновников; для остального населения письмена были непонятны и имели лишь магическое и эстетическое значение. Поэтому с распадом государства майя, в частности с уничтожением жречества, исчезло и понимание письма.

Письменные памятники майя насыщены цифровыми и календарными знаками и представляют собой, как правило, датированные исторические хроники. В основе письменности майя, по-видимому, лежало учение, что события повторяются в течение каждого цикла времени, и поэтому значение последовательности событий в прошлом позволяет предвидеть их в будущем. По образному выражению Э. Томпсона*,"ритм времени очаровал майя", а их письменность - это "симфония времени".

В большинстве письменных памятников майя (рис. 39) строки идут горизонтально и состоят из изобразительных, сильно стилизованных, как правило, овальных иероглифов, симметрично расположенных по отношению друг к другу. Общее количество разных иероглифов - около 300. Иероглифический текст обычно сопровождается пиктографическими изображениями, поясняющими его.

39. Образец сочетания иероглифического текста (вверху) с цифровыми знаками (точка - единица, черта - пять) и с пиктографическими изображениями (внизу) в письменности майя (Дрезденская рукопись, стр. XVI с.)

Таким образом, если письмо ацтеков по соотношению в нем иероглифических знаков и пиктографических изображений напоминает додинастические письменные памятники Египта (иероглифы служат главным образом для передачи чисел и собственных имен и являются как бы дополнением к пиктографическому изображению, в которое они скомпонованы, см. рис. 9, 10, и 11, 12),то письмо майя близко к египетским памятникам начала Древнего царства (пиктографические изображения являются как бы пояснением к иероглифическому тексту, который они сопровождают, см. табл. 1 и рис. 39).

В своем сочинении "Сообщение о делах в Юкатане" (1566 г.) Диэго де Ланда утверждает, что майя применяли как буквенно-звуковые знаки, так и слоговые (рис. 40)."Из их букв,- пишет Д. де Ланда,- я помещу здесь азбуку; их громоздкость не позволяет больше, ибо они употребляют для всех согласных буквы из одного знака и затем для соединения частей другой... как можно видеть на следующем примере: Le значит "петля" и "охотиться с ней"; чтобы написать это знаками, хотя при произношении нам слышатся две буквы, они писали тремя, помещая к согласной гласную е, которую она имеет перед собой. И в этом они не запутываются, хотя употребляют их, если пожелают, по своей прихоти... Затем в конце они приписывают соединительную часть". И далее: "Они также пишут по слогам, одним и другим способом"*.

*(Диэго де Ланда. Сообщение о делах в Юкатане. М.- Л., 196, стр. 193 - 194.)

40. Буквенно-звуковые знаки майя согласно рукописи Диэго де Ланде 'Сообщение о делах в Юкатане' (XVI в.)

После издания в середине XIX в. рукописей майя* и сочинения Д. де Ланда было предпринято множество попыток расшифровки письма майя (Б. де Бурбур, П. Вялентини, Л. де Рони, С. Томас, Д. Бринтон, П. Шелльхас, А. Тоззер иГ. Аллен, Л. Ферстман, В. Гейтс, Б. Уорф, С. Морли, И. Томпсон и др.). В результате, путем арифметических расчетов и сличения иероглифов с пиктографическими изображениями, удалось определить значение всех цифровых знаков майя, условных иероглифов дней, месяцев, исторических циклов, четырех сторон света, символов планет, главных ботов, а также нескольких изобразительных иероглифов (главным образом иероглифов жертвенных животных). Всего было расшифровано около 100 из 300 знаков майя. При этом, как правило, удавалось установить лишь смысловое, а не фонетическое значение этих знаков (исключение - несколько слов, фонетически прочтенных Л. де Рони и С. Томасом).

В 50-х годах XX в. расшифровка письма майя сильно продвинулась вперед трудами Ю. В. Кнорозова.

41. Некоторые слоговые знаки майя,расшифрованные Ю. В. Кнорозовым (№1 - 1) и образцы использования их при фонетическом написании слов (№11 - 20)

По утверждению Ю. В. Кнорозова*, основной причиной, тормозившей прежние работы по расшифровке письма майя был установившийся с конца XIX в. взгляд на это письмо, как на письмо в основном логографическое, и связанный с этим отказ от использования алфавита Д. де Ланда. Согласно Ю. В. Кнорозову, письмо майя (подобно большинству древнейших "иероглифических" систем письма) сочетало слоговые знаки с фонетическими иидеографическими логограммами; при этом последние использовались как для самостоятельного обозначения слов, так и в качестве детерминативов. Исходя из такого взгляда на письмо майя, Ю. В. Кнорозов основной задачей расшифровки считал определение фонетического значения знаков майя. В основу расшифровки Ю. В. Кнорозовым были положены: 1) изучение языка майя по старинным текстам, написанным на этом языке латинскими буквами (так называемые книги "Чалам Балам", сохранившиеся от середины XVI в., т. е. от времени испанского завоевания); согласно этим текстам древний язык майя предстает как язык с однослоговыми корнями слов и с развитым сингармонизмом; 2) установление значения знаков методами сличения иероглифов с пиктографическими изображениями и со знаками алфавита Д. де Ланда с проверкой предполагаемого фонетического значения слоговых иероглифов методом "перекрестного чтения" (см. рис. 41).**

*(Ю. В. Кнорозов. Древняя письменность Центральной Америки. стр. 107, 108.)

**(Ю. В. Кнорозов. Проблема изучения письменности майя, стр. 77 - 79.)

В результатетакой методики Ю. В. Кнорозов определил фонетическое значение многих слоговых иероглифов и пришел к выводу, что письмо майя было письмом в основном слоговым. В соответствии со строением однослоговых корневых основ языка майя слоговые иероглифы майя могли "меть (подобно знакам ассиро-вавилонской клинописи) одно из четырех значений: 1) изолированная гласная, 2) согласная плюс гласная (чаще всего), 3) гласная плюс согласная, 4) согласная плюс гласная плюс согласная. Слоговые иероглифы третьей категории могли, кроме того, использоваться для обозначения конечных согласных слова. В этих случаях, в соответствии с характерным для древнего языка майя сингармонизмом обычно применялся слоговой иероглиф, непроизносимый гласный которого совпадал с предыдущим гласным данного слова: так, например, слово tzul ('собака') передавалось слоговыми иероглифами tzu + l (u), слово Chel (имя богини - иероглифами che + l (е)*.

Так же как и в других древнейших в основном слоговых системах письма слоговые знаки майя, видимо, возникли по акрофоническому принципу из первоначальных логограмм. Так, слоговой знак bа, напоминающий изображение топора, возник из логограммы baat ('каменный топор'), слоговой знак ho - из логограммы hoat ('крыша из листьев'), знак el из логограммы el ('огонь'), знак ро - из логограммы pot ('голова') и т. п. Превращению логограмм в слоговые знаки сильно способствовало, согласно Ю. В. Кнорозову, то, что корневые основы слов в древнем языке майя были однослоговыми.

Как показало обсуждение работ Ю. В. Кнорозова в 1956 г. на 43 международном конгрессе американистов в Копенгагене, расшифровка письма майя, несмотря на значительные ее успехи, полностью еще не завершена*.

*(Ю. В. Кнорозов. Спор о древних письменах. "Новое время", 1956, № 41.)

В 1960 - 1961 гг. расшифровкой письменности майя занялся Институт математики сибирского отделения Академии наук СССР; расшифровка производилась при помощи электронной вычислительной машины. По предварительным газетным сообщениям, удалось расшифровать этим способом около 40% текстов майя*.

42. Печати с иероглифическими надписями из Мохенджо Даро

Второй, исторически более поздний путь возникновения слоговых систем, - это на основе не логографического, а консонантно-звукового письма в результате его вокализации.

В соответствии с таким происхождением этих слоговых систем для них были характерны следующие особенности. Во-первых, в этих слоговых системах полностью отсутствовали логограммы. Во-вторых, в связи с меньшей стихийностью, большей сознательностью их построения эти системы отличались большей стройностью и продуманностью. В-третьих, для обозначения слотов с одинаковыми гласными, а тем более с одинаковыми согласными звуками применялись знаки, близкие по их графической форме, включавшие одинаковые или сходные графические элементы. Последнее показывает, что создатели этих систем письма осознавали членение речи ее только на слоги, но и на звуки; однако в связи с особенностями их языкаили по иным причинам, им были удобнее слоговые знаки.

Как уже отмечалось, к этой группе слоговых систем относятся индийские системы брахми, кхароштии производные от них и, кроме того, эфиопское письмо.

История письма народов Индии изучена недостаточно.

До сравнительно недавнего времени большинство историков считало, что развитие древней культуры Индии начинается лишь с середины II тысячелетия до н. э., со времени предполагаемого завоевания Индии кочевыми племенами, говорившими на индоевропейских языках. Произведенные в 20 - 30 годах раскопки в северо-западной Индии показали, что такое предположение неверно. Здесь на большой глубине были обнаружены развалины древних городов - Мохенджо Даро, Хараппы и других - с укрепленными цитаделями, двухэтажными домами, канализацией, банями и т. д. Культура Мохенджо Дарои Хараппы, видимо, существовала с середины III тысячелетия до н. э. и была уничтожена, как полагает большинство исследователей, в результате нашествия кочевых индоарийских племен*.

*(Э. Маккей. Древнейшая культурадолины Инда. Перевод с англ. М., 1951.)

В городах Мохенджо Даро и Хараппы открыты многочисленные печати, медные клинки, вазы и т. п. с нанесенными на них иероглифическими надписями. Надписи эти, большинство которых относится к III тысячелетию до н. э., еще не расшифрованы, хотя над расшифровкой их работали многие ученые, в том числе чешский ученый Б. Грозный *.

*(Б. Грозный. Протоиндийские письмена и их расшифровка. "Вестник древней истории", 1940, № 2.)

Надписи Мохенджо Даро и Хараплы включают сравнительно много разных знаков - до 400, причем знаки эти имеют картинный характер (рис. 42). Как то, так и другое доказывает, что письмо Мохенджо Даро и Хараппы было логографическим или же логографически-слоговым. Кроме того, по форме знаки эти напоминают древнейшие (доклинописные) шумерские иероглифы. Отсюда делается вывод, что развитие письма Мохенджо Даро и Хараппы, возможно, происходило под влиянием письменности шумеров, с которыми, как показали раскопки, древнюю Индию соединяли торговые и культурные связи.

Со II тысячелетия до н. э. и вплоть до середины III в. до н. э. точных сведений оналичии в Индии письма не имеется. Более того, мореход Неарх, сопровождавший Александра Македонского в его походе в Индию, утверждал, что около 325 г. до н. э. население Индии письма не знало; о том же свидетельствовал греческий географ Мегасфен, приезжавший в Индию около 300 г. до н. э. в качестве посла от Селевка Никатора к царю Чандрагупте. Многие исследователи делали отсюда вывод, что индоарийские племена, завоевавшие в середине II тысячелетия до н. э. Индию и уничтожившие культуру Мохенджо Даро и Хараппы, письменности не имели или же, если имели, то очень ограниченно ее использовали, довольствуясь устными преданиями, передаваемыми из поколения в поколение.

Однако сообщения Неарха и Мегасфена вряд ли соответствуют действительности. Дошедшие до нас древние индийские источники, например, джатаки и иные ранние буддийские сочинения, произведение ("Аштадхьян" - "Восемь разделов") великого индийского грамматика Панини, жившего не позже IV в. до н. э., и др., содержат немало данных, свидетельствующих о существовании в Индии письменности во всяком случае не позже V - IV вв. до н. э. К числу таких данных относятся упоминания о различных письменных документах, об обмене письменными посланиями, встречающееся у Панини слово 'письмо'-

и т. п.

Следующие после Мохенджо Даро и Хараппы датированные памятники письма Индии относятся к середине III в. до н. э., т. е. ко времени на 70 - 75 лет более позднему, чем индийский поход Александра Македонского (327 - 323 гг. до н. э.), к эпохе расцвета в Индии буддийской религии и культуры. Памятники эти выполнены двумя близкими друг к другу слоговыми системами письма - брахми и кхарошти.

Название брахми происходит от имени бога Брамы, которому приписывалось изобретение этого письма. Древнейшие датированные памятники брахми представляют собой составленные на среднеиндийских языках - пракритах* и высеченные на скалах 'буддийские эдикты индийского паря Ашоки, вступившего на престол в 268 г. Письмо брахми получило распространение почти по всей Индии и явилось родоначальником всех последующих систем индийского письма вплоть до современного государственного письма Индии деванагари. Выдвигался ряд гипотез о происхождении брахми (южносемитская, греко-арамейская и др.). В настоящее время наибольшим признанием пользуется гипотеза А. Вебера, Г. Бюлера** и других; согласноэтой гипотезе, брахми представляет собой вокализацию финикийского алфавита и сформировалось около VIII в. до н. э., когда торговые корабли финикийцев часто посещали берега Индии. Согласно другой гипотезе (К. Шамашатри, С. К. Чаттерджи, Г. X. Оджха*** и др.),брахми имеет местное индийское происхождение и, возможно, ведет свою родословную через какие-то не дошедшие до нас системы индийского письма от письменности Мохенджо Даро и Хараппы; но даже эта гипотеза не исключает влияния на брахми семитского консонантного письма.

*(Пракриты - среднеиндийские индоевропейские языки, сменившие в I тысячелетии до н. э. древнеиндийский язык - санскрит и в свою очередь перешедшие впоследствии в современные, новоиндийские языки.)

43. Алфавит брахми. Наверху слева - знаки изолированных гласных;справа - основные слоговые знаки (согласная + гласная 'а'); внизу, под чертой - сложные слоговые знаки (согласная + какая-либо гласная, кроме 'а'); в нижнем правом углу - образец применения знака 'анусвара'

Древнейшие памятники кхарошти (происхождение названия этого письма точно не установлено) представляют собой надписи на монетах и воспроизведения эдиктов Ашоки. В отличие от брахми кхарошти применялось только на северо-западе Индии (Индо-Бактрия, Пенджаб) и к V в. н. э. было вытеснено письмом брахми (последняя надпись кхарошти относится к середине V в. н. э.). Согласно мнению большинства исследователей (А. Томас, И. Тейлор и др.), кхарошти возникло на основе персидско-арамейского консонантного письма в результате вокализации последнего под влиянием и по образцу брахми.

44. Генеалогическая схема развития важнейших систем письма, возникших на основе брахми

Алфавит брахми (рис. 43) включает 4 знака для изолированных гласных (как правило, для начальных), 31 слоговой знак (согласная + краткое а) и специальный знак - анусвара, указывающий на носовое произношение конечной согласной. Для передачи слога с какой-либо иной гласной, кроме

к соответствующему слоговому знаку присоединялся сверху или снизу особый значок, указывающий на эту гласную (например, слоговой знак

. Аналогично для передачи слога, включающего два смежных согласных звука, соединялись по вертикали в один сложный лигатурный знак два соответствующих основных слоговых знака (например,

Таким образом: 1) каждый слог всегда обозначался в брахми одним знаком - основным или лигатурным, что придавало этой системе письма последовательно слоговой характер; 2) для обозначения одинаковых звуков во всех слоговых знаках (основных и лигатурных) использовались одинаковые графические элементы, что акцентировало звуковую базу этой слоговой системы; 3) композиционной основой каждого слогового знака всегда являлся графический элемент, обозначавший согласный звук данного слота, что указывало на консонантно-звуковое происхождение брахми.

На тех же принципах строилось и письмо кхарошти. От брахми кхароштиотличалось только несколько иным алфавитным составом, иной графической формой знаков ииным направлением письма (в брахми слева направо, в кхарошти справа налево).

В основном те же принципы были сохранены и в построении многочисленных производных от брахми слоговых систем письма (рис. 44), применявшихся как в собственно Индии, так и в Индо-Китае (Бирма, Таи и т. д.)*, в Центральной Азии (Китайский Туркестан, Монголия, Тибет) и на островах Тихого океана (Филиппины, Индонезия и др.).

*(В том числе буддийское богослужебное письмо пали.)

Важнейшими из многочисленных слоговых систем письма собственно Индии были следующие.

В IV в. н. э., в период высшего расцвета Индийской классической литературы и искусства, на основе письма брахми и через посредство происходящих от брахми менее значительных разновидностей индийского слогового письма (маурья, кушан и др.) возникает письмо гупта, названное так по имени индийской династии Гупта. В начале VIII в. на основе гупта формируется письмо нагари, что значит "городское", а в XIII в. из нагари возникает письмо деванагари, что значит "божественно городское".

Деванагари, так же как и большинство предшествовавших ему разновидностей индийского письма, первоначально использовалось преимущественно для передачи санскрита*. В настоящее время деванагари используется, кроме того, для передачи наиболее распространенных современных языков Индии - хинди, маратхи, непали и других - и является официальным государственным письмом Индийской республики.

*(В отличие от брахми, кхарошти и некоторых других древнейших видов индийского слогового письма, применявшихся (вероятно, под буддийским влиянием) для передачи главным образом не санскрита, а пракритов.)

В результате работ индийских грамматиков индийское слоговое письмо все более и более совершенствовалось, все лучше приспосабливалось для точной передачи речи. Но достигалось это путем усложнения письма, в частности увеличения количества как основных, так и лигатурных слоговых знаков.

Рассмотрим сказанное на примере государственного письма Индии деванагари. Алфавит деванагари (рис. 45) включает 50 знаков, в том числе: 13 знаков для изолированных гласных и дифтонгов (применяются только для обозначения тех гласных и дифтонгов, которые стоят в начале слова или после других гласных); слоговых знака, передающих, так же как в брахми, сочетания различных согласных с кратким а; 4 особых, вспомогательных знака (висарга - знак конечного придыхания, анусвара - знак, указывающий на носовое произношение согласного, анунасика - указывающий на носовое произношение гласного и вирама - указывающий, что в данном слоговом знаке должен читаться только согласный звук).

Для передачи слогов из согласного и какого-либо иного гласного звука, кроме краткого а, в деванагари, так же как в брахми, применяются лигатуры из соответствующего слогового знака и особого значка, обозначающего данный 'гласный звук (или дифтонг);значки эти ставятся перед или после слогового знака, либо над или под ним. Для передачи слогов, включающих два или более согласных звука, тоже используются лигатуры, но из двух или нескольких слоговых знаков, либо из их отдельных типических графических элементов. Такие лигатуры покрываются сверху одной общей горизонтальной чертой; черта эта является своеобразной графической особенностью письма деванагари. Общее количество основных и лигатурных знаков в отливаемом в СССР печатном шрифте деванагари составляет около 600; многие из этих знаков очень сложны.

45. Алфавит деванагари. Верхние две строки - знаки для изолированных гласных; ниже - основные знаки (согласная + гласная 'а'); еще ниже образцы лигатурных слоговых знаков, служащих для передачи слоговых сочетаний: согласная +какая-либо гласная,кроме 'а' (первые две строки) или несколько согласных + гласная 'и' (следующие две строки). В самом низу - образец надписи

Таким образом, один из основных недостатков слоговых систем письма - трудность передачи смежных согласных - в деванагари преодолен. Более того, деванагари является одной из наиболее фонетически точных (в передаче речи) систем письма. Но достигнуто это было за счет усиления второго основного недостатка слоговых систем - их многознаковости, а также за счет композиционно-графического усложнения лигатурных знаков и использования специальных вспомогательных значков (вирама, анусвара и др.).

Чем жеобъясняется развитие индийского письма по слоговому пути?

Генетически это было обусловлено тем, что и брахми, и кхарошти, видимо, возникли на основе консонантно звукового письма путем его вокализации, вызванной одинаковым значением согласных и гласных звуков в тех языках (пракритах), для передачи которых предназначались брахми и отчасти кхарошти.

Вокализация пошла здесь по слоговому пути, потому что, как показывает история, это - наиболее простой и естественный путь вокализации консонантно-звукового письма (едва ли не единственным самостоятельным отступлением от такого пути было греческое письмо). Недаром многие исследователи (И. Гельб, отчасти М. Коэн - см. стр. 37 - 38) даже считают консонантно-звуковое письмо разновидностью слогового. Развитию индийского письма по слоговому пути способствовали также некоторые особенности фонетики пракритов; такими особенностями были сравнительно ограниченное количество разных слогов и почти полное отсутствие конечных согласных (окончание почти всех слов на гласные звуки). В частности, образование всех основных слоговых знаков в индийских системах письма из сочетания согласный плюс гласный а объяснялось тем, что этот гласный звук чаще всего встречался.

В то же время и в санскрите и в пракритах широко применялись сочетания из двух и нескольких смежных согласных, а в современных северо-индийских языках многие слова имеют конечные согласные. Все это, а также стремление к максимально точной передаче фонетики речи чрезвычайно усложнило индийское слоговое письмо.

Эфиопское слоговое письмо сформировалось в XIII в. на основе консонантно-звукового южносемитского письма (см. гл. 6).

В середине I тысячелетия большая часть южноаравийских племен приняла ислам и вместе с ним арабское письмо. Другая, меньшая часть, принявшая и сохранившая христианство, еще в начале нашей эры начала переселение в Африку, особенно усилившееся в период распространения Ислама. В IV в. южноаравийские переселенцы образовали на территории современной Эфиопии царство Аксум (IV - X вв.), сохранив письмо, близкое к южносемитскому; на основе этого письма и сформировалось к XIII в. - ко времени восстановления Аксумского царства династией Шоа - эфиопскоеписьмо.

Эфиопское письмо служило для передачи семитских языков (сперва языка арабских переселенцев геёз, затем возникшего на его основе амхарского языка), в которых корневые основы слов строились, как правило, из согласных звуков (см. гл. 6);несмотря на это, в эфиопском письме, вероятно под греческим влиянием, развилась вокализация. Но вокализация развивалась здесь не по пути создания особых букв для гласных звуков (как в греческом письме), а по пути превращения южносемитских консонантно-звуковых знаков в слоговые. В отличие от индийского слогового письма это было обусловлено характерным для семитских языков стремлением акцентировать, выделять консонантные корневые каркасы слов, акцентировать их даже при вокализованном письме.

Основу нового алфавита (рис. 46) составили южносемитские консонантно-звуковые знаки; для передачи языка геёз таких знаков применялось 26, для передачи амхарского языка - более 30. Правда, знаки эти были графически несколько изменены (перевернуты и т. п.) в связи с переходом от письма справа налево к письму слева направо. Каждый из этих знаков начал применяться в семи графических вариантах; в свою очередь каждый из этих графических вариантов стал служить для обозначения слога, состоящего из данного согласного и одного из семи гласных звуков

. Как и в индийском письме, базовыми знаками стали знаки, служившие для передачи слогов, состоявших из согласной плюс гласная, а; знаки эти очень близки по своей форме к южносемитским консонантным знакам. Для передачи слогов с иными гласными (кроме а) эти базовые знаки снабжались дополнительными графическими элементами (например, для передачи слогов с гласной и - черточкой, отходящей справа от базового знака).

Как явствует из изложенного, система эфиопского слогового письма очень близка к индийским системам, отличаясь от них главным образом в двух отношениях. Во-первых, в связи с тем, что эфиопское письмо служило для передачи семитского языка с консонантным строением корневых основ, в этом письме более, чем в какой-либо иной из слоговых систем, ощущается консонантно-звуковая база слоговых знаков. Во-вторых, современное индийское письмо в результате усовершенствований, внесенных в него индийскими грамматиками, максимально точно передает фонетику речи, в том числе скопления согласных и конечные гласные; правда, как уже указывалось, это было достигнуто за счет чрезвычайного усложнения письма (создание большого количества лигатурных знаков, в том числе очень сложных, использование особых вспомогательных знаков и т. д.). Наоборот, эфиопское письмо, несмотря на то, что количество его знаков превышает две сотки, отличается большей простотой для обучения и пользования*,но зато оно очень 'Несовершенно передает фонетику речи, в частности скопления согласных.

*(В эфиопском письме имеются только особые лигатурные знаки для слогов, состоящих из гортанного согласного плюс согласный, какой-либо гласный.)

46. Эфиопский слоговой алфавит

Третий, еще более поздний путь возникновения слоговых систем письма - это дополнение к логографическим системам, когда эти системы использовались народами, языки которых отличались многообразием грамматических форм слов, не передаваемых логограммами.

От слоговых систем первой и в особенности второй групп эти слоговые системы отличаются главным образом их назначением. По-крайней мере первоначально они предназначались не для самостоятельного применения, а лишь для обозначения грамматических аффиксов слов, корневые основы которых передавались логограммами. В соответствии с таким их назначением системы эти более, чем какие-либо иные, представляли собой продукт сознательного творчества; поэтому, подобно системам второй группы, им была свойственна большая продуманность и стройность. В то же время они отличались от систем второй группы тем, что они: а) сочетались с логографическим письмом, б) строились не на консонантной основе.

Как уже указывалось, к этой третьей группе относятся японская слоговая система кана и корейская лигатурно-звуковая система кун-мун. Сформировались эти системы следующим образом.

И корейская, и японская культура издавна развивалась под сильным китайским влиянием. В частности, еще с IV в. в Корее и Японии начали применять китайское письмо. Сперва китайские иероглифы использовались в этих странах для передачи китайского языка, который, подобно латыни в средневековой Европе, приобрел в Японии и Корее значение научного и литературного языка. Впоследствии китайские иероглифы стали применяться также для передачи корейского и японского языков.

Осуществлялось это двумя способами, получившими наибольшее развитие в Японии. Согласно первому из них, названному в Японии "кун" (буквальный перевод "пояснение") и более часто применяемому, за китайским иероглифом сохранялось его 'идеографическое, смысловое значение, но произносился он по-японски, превращаясь тем самым в логографическую гетерограмму (см. стр. 34); например, иероглиф А, сохранял свое смысловое значение 'человек', но читалось это слово не по-китайски 'жэнь', а по-японски 'хито'. Согласно второму способу, названному в Японии "он" (буквальный перевод "звучание"), за иероглифом сохранялось его китайское фонетическое значение, правда, обычно несколько измененное в соответствии с фонетикой японского языка; например, тот же иероглиф К - "жэнь" читался "дзин" (рис. 47). В первом случае иероглиф выполнял роль идеографической логограммы; во втором случае он превращался в чисто фонетический, как правило, слоговой знак. Последнему способствовало то, что китайские иероглифы служили обычно для обозначения однослоговых морфем, а японские слова имели почти всегда многослоговой состав.

Сильно облегчило использование китайских иероглифов для передачи японского и корейского языков также то обстоятельство, что одновременно с иероглифами японцы и корейцы заимствовали значительное количество китайских слов и, что еще важнее, китайский способ словообразования. Многие сложные японские и корейские слова были образованы по китайским моделям путем слияния соответствующих простейших слов, что создавало возможность для японцев и корейцев обозначать эти сложные слова сочетанием таких же иероглифов, как и у китайцев. Так, например, для передачи японского слова 'харакири', образованного по китайской модели из японских слов 'хара' ('живот')и 'киру' ('резать'),были использованы китайские иероглифы 'це' ('резать')и 'фу' ('живот').

Особо следует отметить, что даже при передаче одной и той же фразы и при 'использовании одинаковых иероглифов они обычно располагаются в японской надписи в ином порядке, чем в китайской (рис. 47).Это обусловлено иной синтаксической последовательностью слов в японском языке по сравнению с китайским.

47. Пример использования китайских иероглифов для передачи китайского и японского языков (в последнем случае с использованием слоговых знаков каны)

Подобно тому, как это произошло при заимствовании шумерских письмен вавилонянами, использование китайских иероглифов

Фраза "Старик ловит рыбу удочкой", написанная: китайскими иероглифами на китайском языке (вверху); китайскими иероглифами на японском языке с применением знаков каны для передачи грамматических форм и показателей синтаксического значения слов (посередине); на японском языке - одними знаками хираганы (внизу)

для передачи корейского и японского языков чрезвычайно усложнило корейское и японское письмо. Оно привело, во-первых, к тому, что почти каждый иероглиф получил в корейском и японском письме по нескольку значений (идеографических и фонетических); во-вторых, к тому, что для передачи одного и того же слова (по идеографическому способу) или слога (по фонетическому способу) стали использоваться разные иероглифы. В особенности этому способствовало то, что: 1) большинство китайских иероглифов состоит из двух элементов - фонетического и идеографического - и может быть правильно и точно понято лишь при учете взаимоотношения обоих этих элементов; 2) в китайском языке имеется множество омонимов, различаемых по тонам, между тем как в японском и корейском языках слова по тонам не различаются; 3) китайские иероглифы заимствовались из разных районов Китая и в разные исторические периоды и, следовательно, с разным диалектным и историческим их произношением; 4) произношение японских и корейских слов за это время также изменялось.

Использование китайских иероглифов оказалось еще более неудобным в связи с иным грамматическим строем японского и корейского языков*. В отличие от китайского корнеизолирующего языка японский и корейский языки относятся к языкам агглютинативного типа, так как японские и корейские слова грамматически изменяются, а китайские нет. Между тем, как уже указывалось, при помощи логограмм легко передаются неизменяемые корневые основы слов но гораздо труднее - различные грамматические формы слов выражаемые в агглютинативных языках системой аффиксов. В основном для передачи этих аффиксов и были созданы в Японии и Корее в дополнение к китайской иероглифике особые чисто фонетические системы письма.

*(М. Соurant. Grammaire coreenne. Paris, 1881; I. Вalet Grammaire japonaise. Paris, 1980; С. Зарубин, Е. Наврон, А. Орлова, М. Цын. Учебник японского языка. М.,1953; А. А. Xолодович. Очерк грамматики корейского языка. М.,1954.)

Японская слоговая система - кана - сформировалась в VIII в. преимущественно на основе фонетически-слогового чтения китайских иероглифов по способу "он".

Кана имеет две графические разновидности - катакана и хира-гана. Так же, как это было в двух славянских азбуках - кириллице и глаголице, катакана и хирагана совпадают по количеству и фонетическому значению своих знаков, но отличаются друг от друга по графической форме знаков. Графической основой катаканы послужил китайский почерк кайшу (так называемое "канцелярское письмо"), несколько упрощенный путем сокращения количества черт в заимствованных иероглифах; основой хираганы послужил китайский курсив цзао-шу ("травяное письмо"), тоже несколько упрощенный путем схематизации. В настоящее время катакана применяется в Японии в книгах для детей младшего возраста, для телеграмм и для транскрипции иностранных слов "имен; в остальных случаях применяется хирагана.

48. Японские слоговые алфавиты 'катакана' и 'хирагана'. Знаки 'катаканы' даны в левой части всех граф, знаки 'хираганы' в правой части. В верхней таблице даны 45 основных знаков катаканы и хираганы, установленные после реформы японской орфографии 1946 г. (не показан почти не применяемый второй знак для обозначения звука 'о'). В нижней таблице даны те же основные знаки, как и в шестой, восьмой, девятой и десятой вертикальных графах верхней таблицы, но нигоризированные; знаки эти применяются в японском письме для обозначения слогов с согласными 'п', 'б', 'д', 'дз', 'г'

Как катакана, так и хирагана представляют собой слоговые системы письма. Первоначально они включали 51 знак; впоследствии количество знаков канны сократилось до 48, а после реформы 1946 г.- до 45. Из этих 45 знаков (рис. 48) 5 служат для обозначения гласных звуков, 39 - для слоговых сочетаний согласная плюс гласная и 1 знак для передачи конечного "ОСОБОГО п. Кроме того, в кане имеется особый диакритический значок нигори; будучи помещен над слоговым знаком, нигори указывает на озвончение начального согласного в слоге. При помощи нигори (его разновидность ханнигори, служит для передачи слогов с согласным п) образуется еще 25 дополнительных слоговых знаков. Таким образом, общее количество знаков каны (основных и нигоризованных) составляет 70 знаков.

Несмотря на такое, сравнительно ограниченное количество знаков, слоговая система каны очень точно передавала фонетику японского языка. Это было обусловлено тем, что в японском языке в прошлом строго соблюдались законы открытых слогов и недопустимости смежных согласных. В соответствии с этими законами японский слог прежде (всегда состоял или из изолированной гласной, или из согласной плюс гласная (исключение - применение в некоторых слогах конечного носового п);это в свою очередь очень ограничивало количество разных слогов, возможных в японском языке.

Сильно способствовало применению слоговой системы в Японии также то, что, благодаря простому и единообразному фонетическому строению слов, каждое японское слово очень четко делится на слоги; наоборот, отдельные звуки с большим трудом выделяются из слота, так как согласные обычно применяются только вместе с гласным, грамматические изменения, как правило, захватывают целый слог.

В современном японском языке законы открытых слогов и недопустимости смежных согласных частично нарушаются. Это вызывается главным образом двумя причинами. Во-первых, развитием внутренней флексии в японском языке, что в ряде случаев привело к появлению сочетаний из двух согласных. Во-вторых, наплывом в японский язык сперва китайских, а в последнее время английских слов. Большинство этих слов перестраивалось в японском языке по закону открытых слогов (например, английское слово pistol передается по-японски 'писутору'); однако, перестраиваясь, эти иностранные слова в то же время иногда нарушали и фонетический строй японского языка, в частности закон открытых слогов. В результате всего этого, хотя слоговое письмо и продолжает оставаться удобным для японского языка, оно стало передавать сейчас этот язык с меньшей точностью, чем прежде.

Основной принципиальный недостаток японского письма в ином: в том, что слоговые знаки каны почти никогда (кроме книг для детей младшего возраста и телеграмм) не применяются в Японии самостоятельно, без сочетания их с китайскими иероглифами. Как правило, корневые основы знаменательных слов передаются в японском письме при помощи китайских иероглифов (с чтением их или по способу "кун" или по способу "он"); знаки же каны используются главным образом для обозначения изменяющихся окончаний знаменательных слов, для передачи большинства служебных слов и частиц, а иногда также для транскрипции иероглифов. Образец использования знаков каны в дополнение к иероглифам, а также для самостоятельного написания фразы, показан на рис. 47.

Использование в японском письме китайских иероглифов для передачи корневых основ слов сильно усложняет японское письмо и объясняется главным образом консервативной традицией. Однако некоторое влияние оказывают и особенности японского языка, в частности: наличие в нем сравнительно большого количества омонимов, которые при чисто фонетическом письме писались бы одинаково; отсутствие в японском языке слов для некоторых сложных понятий, которые в разговоре передаются или описательно или заимствованными китайскими словами, а в письме обозначаются китайскими иероглифами. Кроме того, легкость сочетания логограмм и слоговых знаков обусловлена агглютинативным строем японского языка, тем, что слово здесь четко делится на неизменяемую основу (легко передаваемую логограммой) и на формообразующие аффиксы (легко передаваемые слоговыми знаками). Наоборот, в языках с флективным строем, например в русском или немецком, такое сочетание логографического и слогового письма было бы не удобным, не пригодным для передачи характерной для этих языков формообразующей флексии (например, сестра - сёстры в русском языке или Bruder - Brüder в немецком языке).

Интересно построение алфавитов каны. В более древнем, получившем название "ироха" (по трем первым его слоговым знакам), знаки расположены для облегчения их запоминания в таком порядке, что, если читать их последовательно, получается японское стихотворение. В основу современного алфавита каны - "годзюон", что значит "таблица пятидесяти знаков" (рис. 48), положен фонетический принцип. Алфавит этот имеет вид таблицы, в которой буквы расположены одиннадцатью вертикальными рядами по пять букв в ряду (за тремя исключениями). В одиннадцатом вертикальном ряду размещены гласные буквы, во втором - десятом - слоговые знаки; при этом в каждом из этих девяти вертикальных рядов расположены слоговые знаки с одинаковым согласным, а в каждом горизонтальном ряду - слоговые знаки с одинаковым гласным звуком. В первом ряду стоит только один знак для конечного н.

Корейская лигатурно-звуковая система письма была создана в середине XIV в. Созданию ее предшествовала в конце VI 1в. попытка приспособления китайских иероглифов для передачи аффиксов корейского агглютинативного языка. Для этого было отобрано несколько десятков иероглифов, обозначавших китайские однослоговые морфемы; иероглифы эти стали применять как слоговые знаки (по способу, близкому к японскому "он") для обозначения аффиксов и транскрипции иероглифических текстов.

В 1443 г. была разработана, а в 1446 г. опубликована национальная корейская азбука "хунмин дёным"; первоначально она включала 28 буквенно-звуковых знаков, в том числе 17 для согласных и 11 для гласных звуков и дифтонгов. Азбука эта несколько раз меняла название и сейчас называется "кунмун" ("государственное письмо"). Неоднократно претерпевал изменения и буквенный состав этой азбуки.

Выдвигался целый ряд гипотез о происхождении корейской азбуки (от монгольской, индийской и других систем письма). Однако, вероятнее всего, азбука эта была оригинальным и искусственным построением, основанным на изучении многих систем письма, как азиатских, так и европейских. В пользу такого предположения говорит своеобразная, продуманная и простая форма букв этой азбуки, в особенности же графическая близость букв, предназначавшихся для передачи сходных звуков (k - kh, t - th, p - ph и др.).

Более трудно объяснимо превращение буквенно-звукового корейского письма в лигатурно-звукоеое. Буквы "хунминдёным" первоначально предназначались для передачи отдельных звуков корейского языка; впоследствии они стали фактически использоваться как графические элементы определенных слоговых сочетаний. Каждое такое слоговое сочетание записывается не в одну строчку, а комбинируется в строго определенном порядке вокруг гласной буквы по различным осям в зависимости от начертания этой буквы (рис. 49).В корейских печатных шрифтах каждому такому слоговому сочетанию соответствует особый лигатурный знак.

Такое лигатурно-слоговое использование корейских буквенных знаков противоречит фонетическим особенностям корейского языка. В отличие от японского корейский язык не знает закона открытых слогов и недопустимости смежных согласных и поэтому имеет очень многообразный слоговой состав. Так, отливаемые в СССР корейские шрифты включают около 11 лигатурно-слоговых знаков.

49. Современный корейский алфавит и образцы лигатурно-слоговых сочетаний букв

Вероятнее всего такое использование корейских букв было вызвано отчасти влиянием японской слоговой каны, главным же образом - подражанием графике китайского письма; китайское письмо тоже сочетает как бы в одну лигатуру фонетические и идеографические логограммы и, кроме того, стремится к симметрическому, "квадратному"расположению их на странице. Последнее предположение подтверждается тем, что даже в тех случаях, когда в корейском письме слог состоит из одной гласной буквы, к ней обязательно приписывается спереди "немая" буква

, не обозначающая в этих случаях никакого звука (в конце слога эта же буква обозначает носовое n).

Такое сложное и противоречащее особенностям корейского языка лигатурно-слоговое использование букв затрудняет обучение грамоте, чтение, письмо и в особенности наборные процессы.

Положение усугубляется тем, что в корейском письме, наряду с лигатурно-звуковыми знаками, применяются и китайские иероглифы. В период японской оккупации Кореи применение их строилось по японскому образцу: корневая основа слова обозначалась иероглифом, аффиксы - лигатурно-слоговыми знаками. В настоящее время текст корейских книг, в особенности в Корейской Народно-Демократической Республике, набирается одними знаками кун-мун. Иероглифы же иногда применяются лишь в специальной литературе для уточнения некоторых сложных понятий, заимствованных китайских слов и для пояснения омонимов.

Остановимся еще на одной системе письма, возникшей из китайского, на письме Вьетнама, хотя оно никогда не было слоговым.

Подобно Японии и Корее, Вьетнам в течение многих веков находился под сильным влиянием китайской культуры и тоже вначале заимствовал китайское письмо, а с X в. н. э. приспособил его для передачи своего языка (так называемого

"письмо юга"). Но, в отличие от японского и корейского, во вьетнамском языке грамматические изменения слов представлены слабо. Поэтому вьетнамцы смогли использовать китайские иероглифы без дополнения их слоговыми или буквенно-звуковыми знаками.

Сильно облегчило использование китайских иероглифов то обстоятельство, что вьетнамская лексика, подобно китайской, была когда-то однослоговой*, а образование новых, как правило, двухслоговых слов происходило путем слияния первоначальных однослоговых. Поэтому вьетнамцы использовали китайские иероглифы для обозначения однослоговых морфем своего языка, несколько изменив только их произношение в соответствии с вьетнамской фонетикой (аналогично японскому способу "он" - см. выше). Для уточнения значения таких логограмм и морфемограмм (например, слова 'сто') применялись детерминативы.

*(Около тысячи разных слогов с произношением их в шести тонах.)

50. Образец современного вьетнамского письма (две стихотворные строфы)

Для передачи некоторых слов вьетнамцы создали также новые сложные иероглифы, образовав их, однако, по китайской модели. Так, китайское слово 'инеюн' ('герой') передавалось в китайском письме морфемограммами 'ин' ('великолепный') и 'сюн' ('петух'),а для передачи слова 'героиня'к ним присоединялся иероглиф 'женщина'. Вьетнамцы, сохранив для слова 'герой' те же иероглифы ('великолепный' и 'петух'), слово 'героиня' стали передавать иначе, чем китайцы, но по китайской модели - сочетанием иероглифов 'великолепный'и 'курица'.

В начале XX в. Вьетнам перешел на буквенно-звуковое письмо; письмо это, названное quoc ngu, т. е. письмо "родного языка", было создано еще в XVII в. европейскими миссионерами на латинской основе, но с обозначением шести тонов вьетнамского языка. Однако в связи с тем, что сложные вьетнамские слова образованы слиянием первоначальных однослоговых, а также в соответствии с традициями морфемо-логографического письма, вьетнамцы продолжают писать раздельно не только слова, но и входящие в их состав корневые морфемы. Так, слово 'Вьетнам' пишется Viêt - nam, слово "правительство" - chin - fu, слово 'народный' - niãn - dan и т. п. (рис. 50).