Если бы заговорили названия ...

Порой смотришь на географическую карту и поневоле думаешь: "Если бы вдруг, по-щучьему веленью, заговорили топонимические названия, если бы каждое из них рассказало о своем происхождении и первоначальном значении..." Мы бы тогда получили сведения, от которых дух захватывает. Есть названии, значения которых не составляют тайны для носителей данного языка, поскольку они легко "прочитываются". К ним относятся недавно образованные топонимы, состоящие из знакомых элементов. Но даже в подобных случаях мы не всегда можем с уверенностью сказать, когда, кем и по какому поводу было дано то или иное название.

Название горного селения Барзыхъæу "Барзикау" состоит из двух исконно осетинских слов барз "холм" и хъæу "селение". Как будто бы здесь все ясно. Но когда и кем было дано название, мы, видимо, никогда не узнаем.

Название селения Хъæдгæрон "Кадгарон" не составляет тайны: оно переводится как "Опушка леса". В этой местности леса давно уже нет, но кем-то данное название постоянно напоминает о лесе, вызывает его образ.

Подобных фактов известно очень много.

Выше было сказано, что подобные названия легко "прочитываются". Однако, же мы знаем, что некоторые названия, которые нам представляются знакомыми, могут оказаться просто напросто "ложными" друзьями исследователя, ибо они зачастую вводят ученых в заблуждение. Каждое топонимическое название следует рассматривать и в комплексе и в отдельности. Загадочные названия, каково бы ни было их происхождение, выступают как свидетели, очевидцы прежних событий и фактов.

В подтверждение сказанного приведем примеры.

Немалый интерес представляет название горного селения и местности Унал. В специальной литературе сеть утверждение, что оно является наследием языка-субстрата, на котором якобы говорили и этих краях до прихода сюда алан - предков осетин. Оно, действительно, не вписывается в ряд прочих топонимов аланского происхождения: чувствуется его иноязычный характер. Подобные загадочные факты представляют собой специфический интерес для исследователя и должны иметь статус особо привлекательных элементов. Другими словами,- исследователь обязан искать их тайну в языках реальных народов, принявших участие в формировании корпуса топонимических названий объектов данного региона. Если подойдем к топониму Унал с этой позиции, то в его этимологии нет особой тайны. Перед нами название монгольского происхождения: его первоначальное значение было связано с оползнем, падением, сходом части горы и т. д. Явления подобного рода нередки в горах, а поэтому само название не должно нас удивлять. Между прочим, место расположения селения Унал наталкивает на мысль, что название было дано не случайно. Никто не может сказать с уверенностью, когда было основано селение, но датировать название местности мы можем более или менее точно. Это вторая половина XIII-XIV вв.

Читатель, конечно, знает, что до и после указанного времени не было условий для появления названий на монгольском языке. Рассматриваемый топоним несет информацию, которую никакими письменными документами не удается подкрепить. Мы лишь высказываем догадку: видимо, местность была названа так потому, что здесь был отмечен сход горы. Чем был вызван сход горы? Сильным землетрясением или какой-то другой причиной? Ответить на этот вопрос мы не в состоянии...

Кстати, нам известны факты землетрясения, вызвавшие в центральной части Кавказа колоссальные разрушения именно в годы татаро-монгольского владычества, но мы не рискуем связать возникновение названия Унал с каким-либо конкретным случаем.

Если уже речь зашла о названиях монгольского происхождения, то приведем пример иного рода. Название селения Кæрдзын в сознании осетин связывается со словом кæрдзын "хлеб не пшеничный, просяной, кукурузный, ржаной". Но дело в том, что подобные названия у осетин не встречаются. Другими словами, приведенное значение Кæрдзын нетопонимично. Как правило, в подобных случаях возникают соответствующие легенды, оправдывающие эти названия.

Как же быть в данном случае?

В науке принято рассматривать топонимы, как было сказано, в комплексе и в отдельности. Обратимся к названию селения Бæрæгьуын, расположенного напротив интересующего нас Кæрдзын. В осетинском языке нет слова Бæрæгъуын "Барагун"; это название является тополексемой, поскольку встречается лишь в топонимике. Перед нами топоним явно монгольского происхождения и означает: "Правая сторона", "Запад". Заметим, что в современном монгольском соответствующее слово звучит баруун, как следствие стяжения комплекса -агъу- в -уу-. Выходит, что осетинский (аланский) сохранил в чистом виде монгольское звучание XIII-XIV вв. Однако, здесь есть одна закавыка: селение Барагун располагается не на правой, а па левой стороне реки Терек, служившей ориентиром в момент возникновения названия. Но пусть такое несоответствие никого не смущает: монголы давали названия местностям не по течению реки (и совершенно мудро, т. к. течение реки изменчиво), а по положению солнца в зените. Кстати, и предки осетин (да и многие другие народы) имели такую же традицию.

Как видим, монгольское происхождение названия Барагъун не вызывает сомнения. Теперь вернемся к топониму Кæрдзын. Оно также оказывается монгольским и обозначает ... "Левая сторона", "Восток". Только здесь произошла метатеза (перестановка) частей слова и его адаптация: Дзюнгар-Гардзюн-Кæрдзын. Метатеза произошла, видимо, в аланской среде.

Итак, если в интересующей нас местности встать лицом к солнцу в зените, то Бæрæгъун будет с правой стороны, а Кæрдзын с левой. Значит названия рассмотренных мест оказываются связанными.