Глава IX. Стиль и стилизация

В чем их разница?

Итак, наша устная и письменная речь имеет свои разновидности - стили. Большая часть слов, их форм, типов предложений является в них общими. Но определенные группы слов и выражений всегда или чаще всего употребляются в каком-либо одном стиле. Если говорящие и пишущие забывают об этом или не знают про эти особенности, они допускают ошибки, которые называются стилистическими. Эти ошибки бывают тогда, когда выбранные языковые средства не соответствуют тому или иному стилю речи.

Наверное, кто-нибудь из юных читателей сейчас задаст "каверзный" вопрос, а как же быть, например, с художественной литературой. Пишутся литературные произведения, как мы сказали, одним стилем, а по языку часто бывают непохожими. Например, стихи А. Пушкина и Н. Некрасова, В. Маяковского и А. Твардовского - разве они одинаковы? Вопрос интересный. Попробуем ответить на него.

Мы только что познакомили вас со стилями общенародной литературной речи, с такими ее разновидностями, которыми пользуются или могут пользоваться нее говорящие на русском языке. Но у каждого писателя (или у группы писателей) могут быть свои, индивидуальные приемы использования общенародных средств языка. Совокупность таких приемов часто тоже называется стилем, но индивидуальным (групповым), Стиль в этом случае обозначает слог писателя, манеру его повествования. Возьмем для сравнения два отрыв, ка из произведений разных авторов (имена их пока не будем называть). Попробуем определить, чем отличается их манера повествования, хотя предмет описания у них один - осенний лес.

1. "Эх, и была же у меня осень, в лесу не накликаю, не порскаю, не колю глаза сучьями, хожу себя тихо по дорожкам, любуюсь, как изо дня в день золотеют деревья, бывает рябцами займусь, намну тропов, насвистываю, и они ко мне по тропкам сами бегут. Так прошло золотое время, в одно крепкое морозное утро солнце взошло, пригрело, и в полдень весь лист на деревьях осыпался. Рябчик на манок перестал отзываться. Пошли дожди, запрела листва, наступил самый печальный месяц - ноябрь".

2. "День падал в бледные холодеющие сумерки. Черный лес закоченел, совсем отодвинулся в заплывшую лиловую даль. В дубовых кустах туманно заквохтали и перелетели дрозды. Стояла тишь. Воздух вырубал стеклянным топором каждый голос, шорох, мгновение звуков. Надышаться прозрачностью, набегаться но живому листопадному шуму, крикнуть в лесу, наесться холодной, как лед, кровавой рябины; вдруг услышать голоса на кордоне, отдаленный лай, засмеяться на пещерный, погибающий вой рога".

Наверное, вы сразу заметили, что у первого автора манера повествования разговорная, с живыми интонациями непосредственного обращения к читателю: эх, и была же...; хожу себе... Этой цели ему служит и такой прием: о прошедшем он говорит в настоящем и даже в будущем времени (Была у меня осень... не колю глаза сучьями, любуюсь, как изо дня в день золотеют деревья, рябцами займусь, намну тропок, насвистываю). Предложения нанизываются одно на другое, как в плавной, непринужденной, неторопливой беседе: Так прошло золотое время, в одно крепкое морозное утро солнце взошло, пригрело, и в полдень весь лист на деревьях осыпался. Пошли дожди, запрела листва, наступил самый печальный месяц - ноябрь. Под стать синтаксису и слова простые, обыденные: сучья, тропка, насвистывать, крепкий, взойти, пригреть, запреть, листва. Но эта их обыкновенность и создает необыкновенную по выразительности, отчетливости картину засыпающей природы. Автор не прочь употребить для колорита охотничьи термины (порскать - криком натравливать гончую на зверя, манок - птица или дудка для приманивания), местные слова (накликать - кричать вдоволь, рябец - рябчик). К особым средствам изобразительности он почти не прибегает.

У второго автора слог более витиеватый. Сразу видна его любовь к необыкновенным словам (прозрачность, листопадный) и особенно к непривычным сочетаниям слов (холодеющие сумерки, заплывшая даль, туманно заквохтать, стеклянный топор, мгновение звуков, надышаться прозрачностью, листопадный шум, пещерный вой рога). Он склонен к вычурности и при создании образов: день падал в сумерки, лес закоченел, воздух вырубал топором каждый голос. Стремление к манерности проявляется и в употреблении предложений с как бы урезанным сказуемым: Крикнуть в лесу, наесться холодной, как лед, кровавой рябины, вдруг услышать голоса на кордоне, отдаленный лай. Обычно в таком случае говорят: Приятно (хорошо) крикнуть, наесться и т. д., то есть в односоставном предложении неопределенную форму глагола в роли сказуемого употребляют вместе с наречием. В повествовании чувствуется некоторая отрывочность. Автор часто употребляет короткие самостоятельные предложения, быстро переходя от одного объекта к другому. Окружающие картины природы он фотографирует словно по частям (День падал... Черный лес закоченел... Перелетели дрозды. Стояла тишь).

Теперь назовем имена авторов. Первый отрывок принадлежит перу М. Пришвина (рассказ "Анчар"), второй - Н. Зарудина (рассказ "Закон яблока").

Не только писатели и поэты, но и обычные люди, не искушенные в искусстве владения пером, могут употреблять слова и выражения, характерные только Для их речи. Вы читали, наверное, роман С. Залыгина "Тропы Алтая". Помните, как автор пишет о некоторых особенностях речи своих героев:

"О чем бы ни говорила Рита, Онежке слышались в ее голосе детские нотки... Еще у Риты было такое слово "па-адумаешь!" Если она сказала "па-адумаешь!" - значит, думать она больше ни о чем не будет.

Андрюша, наоборот, говорит: "Интер-р-ресно!" После этого ему тоже можно ни о чем не говорить, он ничего не услышит, ничего не ответит - он задумался.

Доктор медицины твердит: "Позвольте, позвольте!", а Вершинин-старший отвечает ему: "Минутку! Минутку" - и все. Доктор уже не может высказаться. А ему так хочется!

Больше всего каких-то своих слов у Лопарева.

Когда Лопареву что-нибудь или кто-нибудь нравится, он говорит, как мальчишка: "Сила!"

Если что Лопареву не нравилось... он говорил: "Отрава!", "Не дорога - отрава", "Погода - отрава", "Не академик - одна отрава!" Если Лопарев на что-нибудь надеялся, сам обещал что-то обязательно сделать, на этот случай у него было слово "железобетон": "Залезу вон на ту вершину еще до заката - железобетон!" А когда он хотел что-нибудь опровергнуть, представить в несерьезном виде, то говорил: "Цирк!". "Какая это книга? Сплошной цирк!"

У Вершинина-старшего слов было великое множество на все случаи, но когда ему приходилось трудновато в спорах с Лопаревым или с Рязанцевым, он заявлял: "Нечего мне разъяснять! Я сам себе профорг!"

К таким вот "своим" словам и выражениям привыкают, их начинают не замечать. Другие их тоже знают, но не употребляют, даже стараются избегать. Еще бы! В чужом глазу соринка видна, в чужой речи любая оговорка заметна. Да и не имеют такие оговорки никакого отношения к стилю речи. Это чаще всего слова-сорняки, которые засоряют нашу речь, однообразят ее, делают предметом насмешек слушателей. К сожалению, они встречаются в речи многих людей: и школьников, и рабочих, и выпускников высших учебных заведений. Но судьба таких словечек должна быть одинаковой. Чем скорее от них избавятся "хозяева", тем лучше.

Вернемся к литературе. Все знают такие стихотворные произведения М. Ю. Лермонтова, как "Мцыри", "Бородино", "Парус", "Смерть поэта". Они близки по стилю, хотя и имеют разную тематику и величину строфы. А сравните с ними "Песню про купца Калашникова", например такие строчки:

Ох ты гой еси, царь Иван Васильевич! 
Про тебя нашу песню сложили мы, 
Про твово любимого опричника, 
Да про смелого купца, про Калашникова...

Каждый скажет, что это стиль не М. Ю. Лермонтова, а народной поэзии. Но писал-то "Песню про купца Калашникова" Лермонтов! Следовательно, поэт создал произведение в стиле необычного для него жанра. Вот такой прием воссоздания стиля, не свойственного самому автору, называется стилизацией.