Глава 3. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОГО ПИСЬМА И ЕГО ОСОБЕННОСТИ [1961 Истрин В.А.

Происхождение письма - один из сложных и недостаточно разработанных вопросов истории культуры. Вопрос этот может быть расчленен на четыре более частных: 1) о характере и особенностях первоначального письма; 2) об источниках, послуживших основой для его формирования; 3) о предполагаемом времени его возникновения; 4) об общественных условиях, способствовавших его возникновению. До начала 50-х годов в советской литературе о происхождении письма господствовала теория, выдвинутая академиками Н. Я. Марром и И. И. Мещаниновым. Теория эта исходила из двух принципиальных положений: первоначальное письмо возникло одновременно или даже раньше звукового языка из "языка жестов"; это первоначальное письмо имело в основном магическое назначение.

"Потребности от наросшего, не умещающегося в средствах ручного языка накопления идей,- писал Н. Я. Марр* - вызвали к жизни диалектический процесс выделения из единой вначале кинетической или линейной речи двух языков, из которых один - звуковой язык, другой - письменный, т. е. письмо первоначально магическое". "Более чем вероятно,- утверждал И. И. Мещанинов**,- оказывается возведение начальных стадий письма к эпохам, предшествующим периодам даже формирования членораздельной звуковой речи. Следовательно, письмо как таковое старше звукового языка".

*(Н. Я. Марр. Язык и письмо. "Известия ГАИМК", т. VI, "ып. VI. Л.,1, стр. 17. )

**(И. И. Мещанинов. К вопросу о стадиальности в письме и языке. "Известия ГАИМК", т. VII, вып. V - VI. Л.,1931,стр. 7.)

Согласно Н. Я. Марру*, "в неолите, да и на значительной глубине палеолита имеем уже письмо, а в неолитические эпохи обнаруживается совершенно разработанный алфавит". Согласно И. И. Мещанинову**, кинетическая речь возниклав эпоху нижнего палеолита, письмо - в эпоху "среднего палеолита", а звуковой язык - лишь в эпоху верхнего палеолита. Таким образом, письмо, по И. И. Мещанинову, оказывалось старше речи на целую археологическую эпоху.

*(Н. Я. Марр. Избранные работы, т. III. М.- Л.,1933-1936, стр. 46.)

В зарубежной литературе положения, близкие к Н. Я. Марру и И. И. Мещанинову, защищали Г. Маллери, Чжан Чжонмин, Я. ван Гиннекен и другие авторы. Так, Г. Маллери доказывал происхождение из языка жестов многих изобразительных знаковв пиктографии американских индейцев*. Чжан Чжен-мин выводил из языка жестов почти всю китайскую иероглифику**. Опираясь на данные Г. Маллери и Чжан Чжен-мина, ван Гиннекен выдвинул теорию, согласно которой пиктографическое письмовозникло из языка жестов в период, предшествовавший появлению даже нечленораздельной речи***.

*(G. Маllеrу. Picture Writing of the American Indians. "Tenth annual report of the Bureau of American Ethnology", X. Washington, 1893, p. 223.)

***(J. van Ginneken. La reconstruction typologique des langues archaiiques de 1'humanite. Amsterdam, 1939.)

Отразилась эта теория в монографии чешского ученого Ч. Лоу-котка, переведенной в СССР. "Первые попытки передачи сообщений посредством письма,- утверждает Ч. Лоукотка*, - носили, по-видимому, магический характер, являлись как бы элементом колдовства. ...При этом мы видим, что очень многие знаки и символы происходят из кинетической речи. Это чисто графический наглядный эквивалент определенного жеста, уже вошедшего в обиход; он внедряется в письмо главным образом там, где кинетическая речь оперирует символическими движениями, заимствованными из магии".

Теория о более раннем возникновении письма по сравнению с звуковой речью не имеет реальных оснований. Так, археология, на которую часто ссылались сторонники этой теории*, никаких доказательств о существовании или об отсутствии звуковой речи в дописьменный период развития человечества представить вообще не в состоянии; памятников речи, не закрепленных в письме, в распоряжении археологии нет и быть не может. Более богатыми данными о возникновении письма располагают антропология, история и этнография. Однако данные этих наук опровергают положение о возникновении письма до возникновения языка.

*(Так, например, мезолитические "масдазильские знаки" (см. ниже) принимались за развитую систему письма, возникшую еще в эпоху палеолита наряду с этим бездоказательно отрицалось существование звуковой речи в эпоху палеолита.)

История не знает ни одного человеческого общества, будь оно самое отсталое, которое не имело бы своего звукового языка. Этнография не знает ни одного отсталого народа, будь он таким же или еще более первобытным, чем, скажем, австралийцы или огнеземельцы прошлого века, который не имел бы свого звукового языка. Тем более не известны ни истории, ни этнографии человеческие общества, которые бы пользовались письмом, не обладая звуковой речью. Наоборот, народы, владевшие звуковой речью, но не обладавшие письмом (тасманийцы, огнеземельцы и др.), известны и истории и этнографии.

Наличие звуковой речи у первобытного человекав дописьменный период его развития подтверждают, кроме того, данные антропологии*.

*(См., например, В. В. Бунак. Происхождение речи по данным антропологии. В сб.: "Происхождениечеловекаи древнее расселение человечества". М., стр. 205 - 290.)

Теория о появлении письма до возникновения языка противоречит также марксистскому материалистическому учению. Пользование письмом предполагает наличие развитого мышления, а мышление невозможно без языка.

Как показано далее, не соответствует фактам и отнесение времени возникновения письма к палеолиту 12.

*(В современной советской литературе это ошибочное положение защищал А. Г. Спиркин (см. выше, стр. 27).)

Противоречит фактам также утверждение, будто бы первоначальное письмо имело в основном магический характер, "использовалось,- как писал И. И. Мещанинов*,- почти исключительно для общения с тотемом и магической силою...". Правда, магические и заклинательные формулы, знаки табу и другие знакии надписи магического назначения занимали в древнейшем письме значительное место.

Однако большинство известных истории и этнографии пиктографических памятников служило все же не магически-культовым, а практическим целям - охотничьим, военным, торгово-обменным и др. (см. характеристику различных разновидностей пиктограмм на стр. 47 - 50).

В основном реалистический характер имело и первобытное искусство, служившее важнейшим источником возникновения первоначального пиктографическогописьма. Правда, многие первобытные рисунки (например, изображения зверей, пронзенных стрелами),вероятно, служили задачам охотничьей магии*. Однако в основе большинства этих рисунков лежало прежде всего стремление отразить в образах окружавшую первобытного человека реальную действительность.

*(Существует также и иной взгляд на эти первобытные рисунки, согласно-которому оиислужилимишенями для упражнений в попадании в цель (см. примечание А. А. Сидорова к книге: С. Рейнак. История искусств. М.:- Л., 1938. стр. 21).)

Что касается "языка жестов", то и в современной советской и в зарубежной литературе получили преобладание взгляды, согласна которым жесты, хотя и играли большую роль в общении первобытных людей, но не образовывали особую "стадию" в развитииречи, а были лишь компонентом звукового общения.

Несомненно, ведут свое происхождение от жестов и многие изобразительные знаки, встречающиеся в пиктографии и логографии Таковы, например, широко применяемое в пиктографииизображение-руки с вытянутым пальцем, как указание направления; китайский иероглиф ю - 'друг', 'дружба', воспроизводивший в своей архаической форме две распростертые руки; многие цифровые знаки (китайские, римские и др.), имитирующие счет на пальцах, и т. п. Такое происхождение многих изобразительных знаков, в частности цифровых, обусловлено тем, что их было очень трудно передать в рисуночном письме иным способом, кроме как воспроизводя соответствующие жесты. Отчасти прав и Чжан Чженмин; жесты, действительно, оказали влияние на форму некоторых древнейших китайских иероглифов. Однако, как справедливо указывает Ж. Феврие, в; форме знаков других древнейших систем письма, например египетской и шумерской, жесты почти не отразились. "Египетские иероглифы,- пишет Ж. Феврие,- так же как шумерские идеограммы-это только очень верные и точные изображения самих предметов, а не жестов, которые на них указывали, это то, что видит глаз, а не то, что стремятся выразить пальцы"*.

В целом же письмо всегда в первую очередь предназначалось, для закрепления и передачи основногосредства общения между людьми - звукового языка.

Важнейшим источником формирования первоначального пиктографического письма, видимо, послужило первобытное искусство. В свою очередь началом формирования пиктографического письма следует считать период, когда первобытные рисунки начинают применяться не только для познания мира, для удовлетворения художественных потребностей человека или для магически-культовых целей, но (хотя бы частично) и для щелей коммуникативных и мемориальных, т. е. для передачи каких-либо сообщений (в дополнение к устному рассказу), или же для закрепления их во времени (в памяти самого рассказчика и его слушателей). Периодомже окончательного сформирования пиктографии надлежит считать время, когда рисунки начинают использоваться не только в дополнение к устному рассказу, но и для самостоятельной передачи сообщений, в частности, для передачи их адресатам, отсутствующим в момент создания-этих рисунков, отделенным от их создателя расстоянием или временем.

Вопрос, когда именно это произошло, очень трудно разрешим в связи с синкретизмом, свойственным первобытному искусству.

Однако анализ дошедших до нас несомненных памятников первоначального пиктографическогописьма показывает, чтопочти всем им свойственны некоторые своеобразныеграфическиеособенности. Учет этих особенностей помогает решить вопрос о преобладании художественно-образного или практически-коммуникативного назначения в различных первобытных рисунках. Так, большинство несомненных памятников пиктографического письма современных народов представляют собой не отдельные, изолированные изображения, а или сложные изобразительные композиции повествовательного характера, или же серии последовательносвязанных друг с другом рисунков, как бы "рассказы в картинках".

К первому типу относятся: пиктографические записи условий обмена (например, рис. 1, а), большая часть пиктографических писем (рис. 1, б; 2, а), мемориальные записи крупных событий, военных, судебных и т. п. (рис. 2,6).

1. Образцы пиктограмм, представляющих собой сложные изобразительные композиции: а - пиктографическая запись условий обмена 30 убитых на охоте (знак ружья) бобров на бизона, морскую выдру и овцу; б - пиктографическое письмо семи индейских племен президенту США (просьба о разрешении переселиться в район трех озер; линии, соединяющие головы и сердца животных, указывают на единство мыслей и чувств племен).

2. Образцы условно-символических пиктограмм: а - пиктографическое письмо юкагирской девушки: девушка (1) живет в своем доме, но ее мысли витают над домом другого человека (2), хотя у него жена и двое детей (3) и хотя вокруг дома девушки бродит юноша (4), мысли которого над ее домом; б - пиктографическая запись (племя Нсибиди, Нигерия) судебного разбирательства: под деревом (1) внутри круга представители сторон (2) и вождь (3) со свитой (4), над кругом сторонники выигравших дело (5); двое обнимаются (7); ниже сторонники проигравших дело (6); один протестует (9); в связи с сложностью дела посылали за свидетелями в соседние деревни (10); перекрещивающиеся линии (11) указывают, что дело шло о нарушении брака ('Народы Африки'. М., 1954).

Ко второму типу относятся: пиктографические рассказы о событиях войны и охоты (рис. 3, а),большинство надгробных мемориальных надписей (рис. 3, б),пиктографические племенные летописи-хроники (рис. 3, в).Сюда же могут быть отнесены пиктографические записи молитв, заклинаний, обычаев и легенд (рис. 3, г).Правда, рисунки этой последней категории обычно служили лишь опорными пунктами для устного рассказа или как бы иллюстрациями к нему. Поэтому к памятникам письма эти пиктограммы могут быть отнесены лишь условно*.

*(М. Коэн называет эту последнюю категорию пиктограмм (поскольку она служит как бы вехами для устного рассказа) "пиктограммами-сигналами" в отличие от всех остальных (полностью заменяющих устный рассказ), которые Коэн именует "пиктограммами-знаками" (М.Cohen. L'ecriture. Paris, 1953,стр. 16).)

Близкую к пиктографии, ноособую группу составляют отдельные, изолированные изображения и знаки, служащие для передачи каких-либо сообщений (рис. 4). К числу таких знаков относятся: 1) родовые и племенные знаки (например, тотемные); 2) царские и другие личные знаки (на печатях, монетах и т. п.); 3) знаки собственности, родовой, племенной или личной (тамга, тавро, васм); 4) клейма мастеров на изготовленных ими предметах; 5) магические и культовые знаки, например, знаки богов и демонов, знаки, охраняющие от несчастий и зла (на амулетах, талисманах и т. п.), знаки запрета (например, табу), знаки заупокойного культа и др.; 6) прочие изолированные знаки, например, знаки направления (чаще всего изображения стрелы), знаки опасности, изображение ведра, применявшееся кочевниками Сахары для указания источников воды, и др. Знаки эти появляются почти одновременнос пиктограммами (в узком смысле этого термина). Типологически их сближает с пиктограммами то, что они служат для передачи не отдельных звуков, слогов или даже слов, а целых сообщений; например: "этот предмет - собственность племени Оленя", или "этот человек неприкасаем", или "здесь - вода". Отличаются они от пиктограмм тем, что многие из них имеют не картинный, а символический или даже чисто условный характер*.

Правда, символические (см. рис. 1 - 2) и даже чистоусловные элементы (например, черточки, указывающие количество, см. рис. 1, а; 3, б) встречаются в подавляющем большинстве и обычных пиктограмм и служат наиболее убедительным доказательством их пиктографического назначения. Без этих элементов нередко обходятся только пиктограммы (рис. 3, а; 3, в), состоящие из серии связанных друг с другом рисунков.

3. Образцы пиктограмм, представляющих собой 'Рассказы в картинках': а - пиктографическое письмо эскимоса о событиях охотничьей поездки; б - пиктографическая надпись на надгробии индейского вождя (вождь по имени Олень пережил семь походовдевять сражений и во время похода, продолжавшегося две луны, убит секирой); в - пиктографическая погодная летопись племени Сиу (каждый год обозначен изображением, передающим важнейшее событие этого года); г - пиктографическая запись магической песни американских индейцев (каждое изображение соответствует строфе песни; например: 'Я слышу волшебные слова Меды, мои друзья (1). Благодаря кому текут эти реки? Благодаря Монедо текут эти реки (2). Посмотрите на меня, задавайте мне вопросы, мои друзья

4. Древнейшие условные знаки: а - масдазильские знаки; б - знаки из пещеры Пасьега; в - знаки собственности негроз и айнов; г - условные знаки на австралийском жезле вестника; д - условные знаки на чуринге

Таким образом, вероятным временем возникновения первоначальногописьма следует считать время, когда в первобытном искусстве появляются изображения сложного повествовательного типа, а тем более последовательно связанные друг с другом рисунки или же рисунки, включающие элементы символического и знакового характера. Отличительной особенностью пиктографических изображений является также их обычно более схематический, условный характер; основная задача их - не создание художественного образа, а обеспечение понимания того, что изображено*.

*(В истории письмаприменение художественно выполненных и даже многокрасочных реалистических изображений встречается (например, в мексиканском пиктографическом письме, в некоторых древнеегипетских иероглифических надписях", но сравнительно редко. Подавляющее же большинство даже самых ранних пиктографических памятников письменности в графическом отношении очень схематично.)

Однако в связи с синкретизмом первобытного искусства даже самый внимательный учет перечисленных выше признаков позволяет лишь с большей или меньшей степенью вероятности предположить, но не доказать, по преимуществу художественное или пиктографическое назначение тех или иных первобытных изображений.

Совершенно несомненным является только то, что зачаточное картинно-синтетическое письмо могло возникнуть никак не ранее времени возникновения первобытного искусства.

К какой же эпохе относятся древнейшие памятники первобытного искусства и когда появляются в них особенности, характерные для пиктографических изображений?

От нижнего палеолита до нас не дошло никаких памятников искусства. Лишь в самом конце нижнего палеолита - в период мустьерской культуры (примерно 100 - 4 тыс. лет до н. э.) и неандертальского человека - обнаружены первые следы краски (охры). Однако эти следы представляют собой еще "бесформенные красные полосы и пятна, нанесенные на каменную плиту (пещера Ла Ферраси, Франция). Видимо, "неандертальский человек еще не мог нарисовать или вылепить фигуру зверя"*. Таким образом, относить (подобно Н. Я. Марру, И. И. Мещанинову, А. Г. Опиркину и др.) даже самое начало формирования картинно-синтетического письма кэпохе нижнего палеолитанет никаких оснований.

*(А. П. Окладников. Происхождение человеческого общества. "Всемирная история", т. 1. М.,1956, стр. 47.)

"Первые следы первобытного искусства относятся к эпохе верхнего (позднего) палеолита"*, кориньяко - солютрейской (примерно 40 - 2тыс. лет до н. э.) культуре, и, видимо, возникают всвязи с формированием современного кроманьонского человека. Памятники изобразительного искусства этого времени, как правило, представляют собой контурные, линейные изображения животных (лев, носорог, лошадь, олень и т. д.), высеченные на камне, вырезанные на кости или нанесенные черной и красной краской на скалы и стены пещер (см. рис. 5,а)**; скульптурные памятники того же времени представлены почти исключительно фигурами женщин с подчеркнутыми признаками пола. Изображения эти еще очень примитивны, но достаточно реалистичны.

*(Н. А. Дмитриева. Происхождение искусств. Всеобщая история искусств, т. 1. М.,1956, стр. 12.)

**(Исключение - рельефные человеческие фигуры из Лосселя.)

Возникновение древнейших из этих изображений, видимо, было вызвано вспыхнувшими в сознании первобытного человека ассоциациями сходства между очертаниями камней или скал и обликом тех или иных животных; творчество лишь подчеркивало это сходство*. Изображения, целикомобязанные СБОИМ (возникновением творческому воображению первобытных людей, вероятно, появились позже.

5. Образцы первобытной живописи: а - ориньяко-солютрейская культура; б - мадленская культура верхнего палеолита; в - эпоха мезолита

Пиктографическим ни один из этих ориньяко-солютрейских рисунков, видимо, считать нельзя, так как ни один из них не имеет повествовательного сюжетного характера; все они представляют собой изолированные, обособленные, не связанные друг с другом и, как правило, статичные изображения отдельных животных. Кроме того, выполнены эти рисунки с несвойственным для пиктографии стремлением к художественно-образному воспроизведению натуры*.

*(Некое условное значение имели, возможно, только точки, обнаруженные около некоторых орйньяко-солютрейских изображений животных (например, на плитах из ориньякск их слоев пещеры Ла Ферраси).)

Основное назначение этих рисунков - художественно-познавательное. Они представляют собой первоначальные попытки первобытного человека обобщить свои наблюдения, отобразить в рисунках те явления окружавшей его действительности, которые вызывали у него наибольший интерес, имели для него наибольшее жизненное значение. Именно этим объясняется, что почти единственными объектами этого искусства были: зверь - предмет охоты и главный источник пищи и женщина - предмет любовного влечения и мать - прародительница, покровительница -матриархальнородовой общины*.

*(Наряду с этим, оежвщым их назначением многие первобытные рисунки, как уже умазывалось, вероятно, служили и для магических целей.)

Наибольшего расцвета первобытное искусство достигает в следующую, мадлен с кую культуру (примерно 25 - 1 тысяч лет до н. э.) верхнего палеолита. Стены многих пещер этой эпохи (пещер Комбарель, Кап Бланк, Фон де Гом, Трех братьев во Франции, Ла Пасьега, Альтамира, Кастильо в Испании и др.) покрыты бесчисленными изображениями, образующими как бы "картинные галереи" того времени. Изображения эти еще реалистичней, обнаруживают еще лучшее знание натуры, чем ориньяко-солютрейские. Кроме того, изображения эти отличаются от однокрасочных, контурных и статичных ориньяко-солютрейских рисунков своей многоцветностью, деталировкой, чрезвычайной выразительностью и экспрессией, в частности, умелой передачей движения.

Однако и в эту эпоху большинство рисунков представляют собой изолированные изображения отдельных животных. "Даже в тех случаях, где наблюдаются большие скопления рисунков, в них необнаруживается никакой определенной связи"*. Лишь очень немногие являются более сложными композициями, изображениями каких-либо сцен. К числу таких изображений относятся: изображение группы лошадей и готовящегося прыгнуть в их сторону льва (пещера Фон де Гом), изображение группы переходящих реку оленей, у ног которых плывут рыбы (грот Лортэ в Верхних Пиренеях, рис. 5, б) и др. При этом конкретное содержание даже таких рисунков делает их пиктографическое истолкование очень маловероятным. Против такого их истолкования свидетельствует также чрезвычайно тщательное, детальное, нередко многокрасочное, художественное их выполнение.

Об этом же косвенносвидетельствуют и материалы этнографии: ни у одного из культурно отсталых народов, находившихся перед появлением европейских колонизаторов на ступенях общественно-экономического развития, аналогичных концу верхнего палеолита - началу мезолита (огнеземельцы, тасманийцы, некоторые наиболее отсталые племена Меланезии, экваториальной Африки, тропических лесов Амазонки), не было обнаруженонесомненных памятников письменности.

Особый интерес представляют рисунки мадленскойэпохи, содержащие изобразительные элементы, которые могут быть истолкованы как условные знаки. К числу таких рисунков относятся: обнаруженное в пещере Марсуляс изображение бизона с нанесенными на его тело буквообразными знаками; обломок оленьего рога из пещеры Турдан с тремя знаками, еще более напоминающими буквы (в частности, финикийский "алеф"), и некоторые другие. Вероятней всего эти знаки служили целям первобытной магии; это подтверждается, например, тем, что голова зубра из пещеры Марсуляс проткнута наконечником копья, а знаки на его теле напоминают отпечатки ладони, как был символизирующие обладание этим зверем. Еще больший интерес представляет в этом отношении изображение, найденное на скале у входа в мадленскую пещеру Ла Пасьега во Франции (рис. 4,6). Изображение это толковалось некоторыми исследователями как пиктограмма, сообщающая о запрете входа в пещеру*. Однако такое истолкование лишь гипотеза, которая не может быть доказана.

*(К. Вейлэ. От бирки до азбуки. М. - Пг., 1923, стр. 56.)

В своей работе о происхождении речи В. В. Бунак приходит к аналогичному выводу: "То, что известно о древнейших, вернее палеолитических изображениях человека и животных на стенах пещер, ни в какой мере не подтверждает гипотезы о значении этих изображений, как особых сигналов, заменяющих или дополняющих речь"*.

*(В. В. Бунак. Происхождениеречипо данным антропологии. В сб.: "Происхождение человека и древнее расселение человечества". М., 1951, стр. 271.)

Тем не менее, полностью отрицать мемориальное и коммуникативное назначение некоторых изображений верхнего палеолита было бы неправильным. Вполне возможно, что первобытный охотник, возвратившись с охоты, стремился рисунком закрепить в своей памяти образ особенно поразившего его зверя; возможно также, что, рассказывая об охоте сородичам, он дополнял рассказ изображением этого зверя. В первом случае рисунок имел, хотя бы частично, мемориальное назначение, во втором - коммуникативное. Правда, ни рисунокдля памяти, ни "иллюстративное" дополнение к устному рассказу, как уже отмечалось, не являются еще пиктографическим письмом, но элементы пиктографии здесь уже налицо.

Еще более вероятноналичие пиктографических элементов в искусстве мезолита (примерно с 15 по 8 - 6тысячелетия до н. э.). Наряду с изолированными изображениями отдельных животных, характерными для верхнего палеолита, в мезолитическом искусстве появляются многочисленные более сложные изобразительные композиции сюжетного, повествовательного характера. В особенности широко они представлены в позднекапсийской культуре Восточной Испании и Северо-Западной Африки (рис. 5, в). "Здесь мы видим по преимуществу обширные многофигурные композиции повествовательного характера, строго продуманные стройные сцены, в которых участвуют люди и различные животные, объединенные единством сюжета и действия. Каждый рисунок, каждая такая композиция представляет собой целый рассказ в красках, с конкретной фабулой, всегда пронизанной определенным чувством, всегда эмоционально окрашенной"*.

Появление таких изображений в мезолитическую эпоху, несомненно, было связано с дальнейшим развитием человеческогомышления, а следовательно, и речи. "Постепенно усложнившиеся представления человека об окружающей природе заставили искать объяснения связи явлений. Непосредственная яркость восприятий времен палеолита была утрачена, но в то же время первобытный человек этой новой эпохи научился более глубоко воспринимать действительность в ее взаимоотношениях и многообразии. В искусстве нарастает схематизация изображения и одновременно повествовательная сложность, приводящая к попыткам передать действие, событие"*. "Появляются изображения, передающие более сложные, глубокие и отвлеченные понятия"**.

*(В. Шлеев. Основные этапы развития первобытного искусства. "Всеобщая история искусств", т. 1. М., 1956, стр. 31.)

**(А. П. Окладников. Первобытные изобразительные искусства и архитектура. БСЭ, изд. 2, т. 3. М.,1955, стр. 359.)

Многие из памятников мезолитического искусства, несомненно, сочетали художественные функции с пиктографическими. Многие из них являлись развернутыми, сюжетными (в отличие от верхнего палеолита) "иллюстрациями" к рассказу о том или ином крупном событии (военном, охотничьем) или же служили для закрепления этого события в памяти, причем, возможно, не только в индивидуальной памяти рассказчика и слушателей, "о и в коллективной памяти данного родового общества. Однако и эти изображения навряд ли можно считать чисто пиктографическими.

Это подтверждается, в частности,тем, чтоу культурно отсталых народов, находившихся до недавнего времени на ступенях развития, близких к мезолиту, и применявших аналогичные изображения (у бушменов и т. д.), еще не было пиктографии в чистом ее виде, т. е. не было писем-посланий, летописей-хроник, надгробных надписей и других изображений, рассчитанных на передачу сообщений отсутствующим, воображаемым адресатам.

Этот вывод подтверждается также тем, что членораздельная речь, видимо, получила окончательное оформление ко времени мезолита*. Между тем применение письменности возможно лишь на базе еще более развитого мышления, чем пользование членораздельной речью, предполагает еще более сложные связи с действительностью (типа действительность - мышление - язык - письмо).

*(См., например, уже упоминавшуюся работу В. В. Бунака "Происхождение речи но данным антропологии", стр. 275 - 276. )

Особое место среди изобразительных памятников мезолита занимают так называемые "масдазильские знаки". "Знаки" эти, обнаруженные в 1887 г. в мезолитической пещере Маед'Азиль (французские Пиренеи), представляют собой плоские камешки (гальки) с нанесенными на них красной охрой геометрическими узорами (овальные пятна, поперечные полосы, кресты, зигзаги, решетки, звезды и т. д.- см. рис. 4, а). Аналогичные рисунки на гальках были обнаружены и в других мезолитических пещерах Верхних Пиренеев (пещеры де ла Круазад, де ла Турасс, де Гурдан, Риета и др.). Французский ученый Э. Льетт, открывший "масдазильские знаки", считал их памятниками некоей древней письменности, а пещеру Мас д'Азиль - грандиозной подземной школой мезолитических писцов; Э. Пьетт выдвинул даже теорию о происхождении от масдазильских знаков букв финикийского письма*.

*(Е. Piette. Les galets colories du Mas d'Asil. "Antropologie". Paris,1896, v. 7, № 4, p. 385 - 427.)

В настоящее время такое понимание "масдазильских знаков" сторонников почти не имеет*. "Как можно представить себе использование такого письма,- справедливо спрашивает Ж. Феврие,- если каждый камешек имеет в подавляющем большинстве случаев только один знак?"**. Кроме того, наличие у людей эпохи мезолита развитой письменности с целой системой условных знаков резко противоречит всем сведениям о людях этой эпохи.

*(Временное возрождение теории о лиасдазяльском происхождении финикийских букв произошло послеоткрытия зиаишв, аналогичных масдазилъеким, на неолитических дольменах Альвао, в Португалии. Некоторые немецкие историки (Г. Вильке, Г. Шуяардт и др.) увидели в знаках Альвао "промежуточное звено" между масдазильскими знаками и финикийскими буквами и вновь выдвинули на этой основе теорию об арийском, а не семитическом происхождении буквенно-звукового письма (см. например G. Wilkе. Sudwesteuropaische Megalithkulturundihre Bewegungzum Orient. Wurziburg, 1912).)

Поэтому большинство современных исследователей считают, что масдазильские знаки служили для целей первобытной магии или гадания. Большое распространение получила гипотеза, согласно которой масдазильские знаки (подобно деревянным и каменным австралийским "чурингам" - см. ниже) представляли собой как бы "вместилища душ" умерших сородичей*. Это подтверждено находкой в другой мезолитической пещере Бирзек (Швейцария) более чем двухсот таких же галек; большинство из них еще в древности было нарочито разбито. Видимо, это было сделано с целью уничтожения душ - покровительниц пещеры Бирзек при нападении на ее обитателей враждебного им рода. Не исключено также, что масдазильские гальки являлись какими-то простейшими счетными знаками.

*(П. П. Ефименко. Первобытное общество, изд. 3. Киев, 1953, стр. 252, 624.)

Окончательное сформирование картинно-синтетического (пиктографического) письма вероятнее всего относится к эпохе неолита, начавшейся для большинства народов с 8 - 6 тысячелетий до н. э., или же ко времени перехода к энеолиту.

Вывод этот подтверждается прежде всего данными археологии и истории, в частности анализом древнейших памятников письменности великих цивилизаций Востока. Правда, почти все дошедшие до нас древнейшие шумерские (середина IVтысячелетия до н. э.), египетские (конец IVтысячелетия до н. э.), протоиндийские (IIIтысячелетие до н. э.), критские (конец IIIтысячелетия до н. э.) и китайские (середина IIтысячелетия до н. э.) памятники письменности относятся ко времени, когда народы этих стран переживали энеолит. Однако в этих памятниках шумерское, египетское, протоиндийское, критское и китайское письмо предстает уже как письменные системы, далеко продвинувшиеся в своем развитии от первоначального пиктографического письма к логографии (см. гл. 4).Поэтому если только не считать, что письменность этих народов возникла под каким-либо чужим влиянием (а такая гипотеза, как показано в гл. 4, допустима; лишь для критского и протоиндийского письма), то время первоначального зарождения письма у этих народов следует относить ко времени, когда эти народы еще переживали неолит или только начинали переход к энеолиту.

Вывод о том, что формирование и расцвет первоначального картинно-синтетического письма следует относить к неолиту, подтверждается также данными этнографии. Как уже указывалось, народы, стоявшие ко времени появления европейцев на ступенях общественно-экономического развития, соответствовавших концу верхнего палеолита (огнеземельцы, тасманийцы и др.) и мезолита (например, бушмены), сколько-нибудь сформировавшейся письменности не имели. Наоборот, большинство народов, находившихся ко времени европейских завоеваний на ступенях развития, близких к неолиту (индейцы Северной Америки, многие народы Крайнего Севера, некоторые африканские племена), обладало развитой картинно-синтетической письменностью. В отличие от "рисунков для памяти" и "иллюстраций к устному рассказу", письменность эта была, как правило, рассчитана на адресатов, отсутствующих в данном месте или в данный момент. При этом она включала самые различные виды пиктограмм. Одни предназначались для закрепления сообщений во времени (надгробные надписи, племенные летописи-хроники, мемориальные записи каких-либо крупных событий, условий обмена, молитв, заклинаний, обычаев, легенд и т. д.- см. рис. 1,а; 2, б; 3, б; 3, в; 3, г),другие для передачи сообщений на расстояние (послания войны или мира, сообщения о событиях войны и охоты, письма-прошения, любовные письма и т. п. - см. рис. 1, б; 2, а; 3, а).

Материалы для этой письменности применялись тоже самые разнообразные, в том числе очень легкие и транспортабельные (кора, береста, бамбук, кожа, кость и т. д.).

6. Изображения символического характера, применявшиеся в пиктографическом письме североамериканских индейцев для передачи отвлеченных понятий (по Я. Б. Шницеру): 1 - жизнь (сказочная рогатая змея); 2 - смерть (животное или человек вниз головой); 3 - счастье, успех (черепаха); 4 -ловкость (человек с крыльями вместо рук); 5 - война (лук со стрелой); 6 - мир (трубка мира с перьями); 7 - заключить мир (человек курит трубку мира); 8 - дружба (соединенные уки); 9 - любовь (соединенные сердца);10 - внимание, слух (голова с волнисыми линиями у ушей); 11 - опасность (две змеи); 12 - быть на страже (собака); 13 - молиться (рука, воздетая к небесному своду и к богам)

Наряду с реалистическими или схематическими изображениями конкретных предметов и явлений, все чаще появлялись в этой письменности изображения символического и эмблематического характера, служившие для передачи отвлеченных понятий (см. рис. 6). Возникали и чисто условные знаки (например, счетные, тотемные, знаки собственности и т. д.). Нередко использовалась также символика цвета (например, окраска красной краской ноги или руки как знак ранения).

Пиктографический характер имела нередко татуировка тоже осо-oбенно распространенная у племен, переживавших ступени развития, близкие к неолиту. У многих из этих племен (Полинезия, Новая Зеландия и т. д.) татуировка имела сложноекоммуникативно-смысловое значение - указывала на общественное положение ее носителя, рассказывала о совершенных им подвигах. Наступление половой зрелости, вступление в брак, участие в военном походе, военные и охотничьи успехи, занятие общественного поста - все это обозначалось на коже условными знаками. Знаки эти иногда покрывали сложным узором почти все тело, рассказывая посвященному о важнейших событиях в жизни человека.

Наиболее высокого развития достигает картинно-синтетическое письмо у ацтеков и других народов древней Мексики. Поскольку, однако, это письмо было переходным к логографии, оно рассматривается ниже, в гл. 4.

Вывод о сформировании картинно-синтетического письма в эпоху неолита может быть обоснован также соображениями общесоциологического порядка.

Письмо является дополнительным к звуковой речи средством общения. Поэтому оно возникает лишь тогда, когда одна звуковая речь оказывается уже не в состоянии полностью удовлетворить возросших и усложнившихся потребностей в общении, когда созревает необходимость в передаче речи на большие расстояния и закрепления ее во времени. А это, в свою очередь, могло произойти лишь в результате образования сравнительно крупных и стабильных форм общности людей, в результате развития внутри них и между ними многообразных общественных связей.

В эпоху верхнего палеолита и мезолита человечество состояло еще из относительно небольших и разрозненных матриархально-ро-довых групп. Поэтому оно вполне могло удовлетворять свои потребности в общении при помощи одной звуковой речи (может быть, иногда только с использованием рисунков, как "иллюстративных" дополнений к речи).

Иное положение создалось в эпоху неолита. В эту эпоху на основе прежних матриархально-родовых групп возникают новые, значительно более сложные, крупные и долговечные формы общности людей - племена, а впоследствии даже союзы племен. Эти племена и союзы племен нередко располагались на очень больших пространствах; внутри племен постепенно усиливалось разделение труда и в связи с этим обмен продуктами труда, требовавший иногда закрепления в виде записей; развивалась сперва родоплеменная, а затем и личная собственность, для обозначения которой были необходимы знаки типа тамги, тавра и т. п.; формировались стабильные обычаи и традиции, передаваемые из поколения в поколение; выделялись племенные жрецы и вожди, деяния которых также требовали закрепления в памяти поколений; в этом же нуждалось и народное устное творчество. Между племенами и союзами племен тоже развивались различные обменно-торговые, военные и другие связи.

В результате всего этого в эпоху неолита должна была созреть потребность в письме, как в наиболее удобном средстве закрепления устной речи и передачи ее на большие расстояния.

Для правильного понимания выдвинутого положения необходимо учитывать также следующее. Формирование первоначального письма было связано с развитием производительных сил, свойственных неолиту, лишь постольку, поскольку именно эпохе неолита соответствовало возникновение таких относительно сложных, крупных и долговечных форм общности людей, как племена и союзы племен. Однако такое соответствие было закономерным только для археологического неолита, а также для тех народов (например, для американских индейцев, народов Океании, Крайнего Севера и т. д.), которые развивались в условиях временной изоляции от влияний более передовых общественных формаций. Наоборот, в более поздние эпохи, в результате заимствования технических достижений других народов, развитие производительных сил нередко резковырывалось вперед и намного опережало развитие общественных отношений. Так, например, германцы 1 тысячелетия до н. э. и славяне первой половины 1 тысячелетия до н. э. уже знали и широко применяли не только бронзу, но и железо, хотя и находились еще на различных ступенях развития родоплеменного строя. Поэтому и зарождение первоначального письма у славян, германцев и иных, исторически молодых народов, видимо, происходило не в эпоху неолита, а в эпоху бронзы и железа (см. гл. 7 и 8).

Согласно М. Коэну, пиктографическое письмо получает наибольшее развитие и распространение "у охотничьих и рыболовных народов", "в общественных группировках однородных и сравнительно многочисленных" и с относительно регулярными связями между этими группировками*.

Следует отметить связь пиктографического (картинно-синтетического) письма с особенностями языков тех народов, у которых это письмо получило наибольшее развитие. Как указывалось, пиктограмма обычно представляет собой единую сложную композицию (или же "рассказ в картинках"), передающую целое сообщение, почти не расчлененное на слова изобразительными элементами пиктограммы. Такой синтетический характер пиктограмм, несомненно, соответствовал полисинтетическому строю языков* тех народов, которые особенно широко применяли пиктографию (ацтеки, американские индейцы, например, ирокезы, многие народы Крайнего Севера и др.). Отсюда, конечно, не следует, что полисинтетический строй языка послужил причиной появления у этих народов пиктографического письма; пиктография возникала у народов и с иным грамматическим строем языка, но находившихся на тех же ступенях развития племенного строя. Однако полисинтетический строй языка можно считать одним из факторов, способствовавших развитию пиктографического письма у многих народов.

* (Полисинтетическими (инкорпорирующими) обычно называются те языки, в которых предложение представляет собой как бы одно сложное составное слово, образуемое путем присоединения к главному члену предложения (к сказуемому) остальных членов предложения, а также формальных морфем; последние тоже относятся не к отдельным словам, а ко всему предложению в целом и обычно ставятся в его начале и конце. Так, например, в чукотском языке предложение "Я жирных оленей убиваю" передается как бы одним сложным словом: "ты-ота-каа-имы-ркын", "ты" здесь - префикс первого лица, "ркын" - суффикс настоящего времени, а все остальное - как бы корневые основы слов "жир", "олень", "убивать".)

Все сказанное выше может быть кратко резюмировано следующим образом. Выделение пиктографического письма из первобытной живописи происходило путем постепенной дифференциации их функций: функции художественно-образного познания мира - для искусства и коммуникативно-мемориальных функций - для письма. Дифференциация функций в свою очередь вызывала дифференциацию в средствах: средствами искусства оставались конкретные художественные образы, средствами письма становились все более схематичные, а затем условные изображения. Процесс этот, вероятно, начался еще в эпоху верхнего палеолита с использования изображений отдельных животных для закрепления в памяти первобытного человека образа того или иного зверя, а также в качестве "иллюстративных" дополнений к устным рассказам об охоте. Еще большее развитие этот процесс получил в эпоху мезолита; изолированные рисунки отдельных животных сменились развернутыми сюжетными композициями повествовательного характера, хотя все еще продолжали применяться лишь как "рисунки для памяти" (возможно, не только индивидуальной, но и коллективной, родоплеменной) и как "иллюстрации к рассказу". По-видимому, завершился этот процесс в эпоху археологического неолита и перехода к энеолиту. В связи с образованием в эту эпоху более сложных, крупных и стабильных форм человеческой общности - племен и союзов племен - произошло окончательное оформление картинно-синтетического письма. Пиктограммы стали применяться для передачи самых разнообразных сообщений адресатам, отсутствующим в данном месте или в данный момент; при этом, наряду с реалистическими изображениями, все чаще использовались изображения символического характера и даже условные знаки. Способствовал развитию пиктографии также полисинтетический строй языков тех народов, которые широко применяли пиктографическое письмо.

Иногда использовали пиктографическое письмо для сношений с туземцами и европейские колонизаторы (рис. 7).

Сохранило некоторое применение пиктографическое письмо и в настоящее время. Пиктографический характер имеют изображения товаров на вывесках магазинов и мастерских, многие дорожные знаки (например, знак стрелы или руки с вытянутым указательным пальцем как знаки 'Направления). Элементы пиктографии используются в изобразительной рекламе, в плакатах и т. д.

В прошлом, когда значительная часть населения была неграмотной, такие пиктографические изображения играли еще большую роль и даже не сопровождались текстом. В настоящее время изображения эти используются преимущественно в тех случаях, когда необходимо привлечь особое внимание к какому-либо сообщению, придать ему максимальную понятность и действенность.

Само собою разумеется, что пиктография первобытного человека периода неолита и энеолита, пиктография американских индейцев и современные пиктографические изображения - это явления во многом разного порядка. Общим для них является лишь то, что все они предназначались для передачи целых сообщений, графически почти не расчлененных на отдельные слова, а также то, что почти все они имели более или менее ярко выраженный изобразительный характер.

Вторым (наряду с первобытным искусством) источником формирования первоначального письма послужили различные внеписьменные, "предметные" способы передачи сообщений.

Способы общения людей при помощи различных предметов и явлений, которым придается условное смысловое значение, очень близки к письму, так как они: 1) тоже служат для передачи речи на расстояние или для закрепления ее во времени и 2) как правило, тоже воспринимаются зрительно (исключение - звуковая сигнализация, например, передача сообщений барабанным боем, звонками и т. д.). В то же время эти способы общения отличаются от письма по используемым средствам, имеющим не графически начертательный, а, как правило, предметный характер.

7. Пиктографическое послание губернатора Тасмании к туземцам с предложением мира и указанием последствий, ожидающих нарушителей мира

Использование различных (во всяком случае естественных, природных) явлений и предметов для передачи и закрепления простейших сообщений, вероятно, предшествовало не только возникновению первоначального письма, но и первобытной живописи. В частности, первые чисто условные знаки, вероятно, появились не в пик тографическом письме, а в этих внеписьменных способах общения

Развитие этих способов общения рисуется следующим образом.

Сперва первобытный человек стал понимать, как "условные знаки", различные явления окружавшей его действительности 38, например, следы или надломленные ветви в лесу как знак того, что здесь прошел человек или какой-то зверь, пепел от костра как знак того, что здесь была стоянка, и т. д.

38 Такое "понимание" было свойственно не только человеку, но и животным; однако у животных оно имело не сознательный, а или инстинктивный или условно рефлекторный характер.

Умение понимать эти "природные" знаки, видимо, получило особенное развитие во время последних палеолитических оледенений. "Может быть, не оказывается достаточного внимания,- пишет Ж. Феврие,- роли, которую могли сыграть в этом отношении в верхнем палеолите следы на снегу... Во всех странах, где свирепствовал холод, человек в обеспечении своей повседневной жизни отныне зависел много больше от результатов своей охоты, чем от собирательства. И вот снежный покров образовывал, если использовать это избитое выражение, "природную книгу", на которой всякое существо вынуждено было оставлять свой отчетливый знак. Охотники ориньякской или магдаленской эпохи знали, таким образом, многие сотни следов, каждый из которых был связан в их уме с определенным родом животных, с соседним племенем и т. д. Следовательно, можно сказать, что они научились читать раньше, чем научились писать"*.

У большинства современных охотничьих и скотоводческих народов умение "читать" следы достигало столь же исключительного совершенства. Искусный "следопыт" мог определить по следам не только количество и породу прошедших животных, но и их возраст, цель их движения. М. Косвен рассказывает о туркменских следопытах, что "если они знали след верблюдицы, то узнавали и след ее детенышей, если они знали следы отца и матери, то узнавали и следы их детей"*.

*(М. Косвен. Очерки истории первобытной культуры. М.,1953.)

На следующем этапе развития "предметных" способов общения человек научился искусственно воспроизводить и уничтожать эти предметные знаки; например, нарочито оставлять следы при ходьбе по каменистой почве, надламывать на своем пути ветви, чтобы его могли найти товарищи по охоте, сознательно стирать следы для маскировки пути и т. п.

На последующем этапе человек научился применять условные знаки, не встречающиеся в природе. Например, американские индейцы во время охоты и походов прикрепляли на дереве стрелу как знак, указывающий направление их пути; австралийцы, покидая стоянку, проводили ногой черту в песке и в конце черты втыкали ветку; направление и длина черты указывали направление и расстояние пути*.

Постепенно использование различных предметов для передачи сообщений все более усложнялось.

Так, североамериканские индейцы в знак объявления войны посылали томагаук. Томагаук приносил посол и клал его на землю; если противник поднимал томагаук, это означало, что он принимает вызов. Аналогично символом мира являлась трубка, которую в знак мира поочередно курили представители враждующих племен. На Суматре знаком дружбы служила посылка соли, знаком вражды и гнева - посылка перца. Поднесение хлеба и соли использовалось как знак приветствия и дружбы у славянских племен. У многих равнинных африканских племен для передачи на большие расстояния различных сообщений (известие о приближении врага, о смертивождя, о прибытии европейца, призыв к оружию, приглашение на празднество и т. д.) применялась подчас довольно сложная сигнализация огнем и дымом костров; у степных индейцев - размахивание одеялом. У многих лесных племен для той же цели использовалась еще более сложная сигнализация боем барабанов.

8. Способы передачи сообщений при помощи предметов, имеющих условное значение: 1 - вампум; 2 - кипу; 3 - бирки (целая и расколотая)

Широкой известностью пользуется рассказ Геродота о "предметном" послании скифов. Скифы будто бы отправили однажды персам своеобразное предметное послание, состоявшее из лягушки, мыши, птицы и пяти стрел. Послание значило: "Если вы, персы, не умеете летать в небесах, как птица, скакать по болотам, как лягушка, и прятаться под землей, как мышь, вы все погибнете, осыпанныенашими стрелами". Исследователь Африки Георг Швейнфурт сообщает об аналогичных "посланиях", применявшихся африканскими племенами ньям-ньям. "Как только им грозит враг, они втыкают на дороге, по которой должен идти противник, початок кукурузы и гусиное перо, а в сук дерева - стрелу. Все вместе означает: если вы отважитесь сорвать хоть один початок кукурузы или похитить хоть одну курицу, вы умрете от этой стрелы"*.

Наряду с передачей на расстояние, различные предметы использовались и для закрепления сообщений во времени. Так, могильный холм, плита, курган, различные виды надгробий издавна служили памятными знаками захоронений; межа, межевые камни, ограда -символами собственности и т. д.

Для передачи сообщений на расстояние, так и для мемориальных целей, особенно часто применялись палки с зарубками и шнуры с узлами.

Палки с зарубками использовались самыми различными народами для счета, для оформления различных договорных отношений и в мнемотехнических целях.

В случаях применения палок с зарубками для закрепления договорных отношений, в частности отношений между кредитором и должником, зарубки, нанесенные на палку (так называемую "бирку" - рис. 8, 3),указываликоличествопредметов (например, мешков с зерном), взятых в долг. После нанесения зарубок бирка расщеплялась на две половинки; одна отдавалась кредитору, другая оставалась у должника. Бирки широко использовались славянскими племенами, а в дореволюционное время русскими крестьянами и народамиСевера России как долговыедокументы, для учета уплаты налогов и т. д. Для аналогичных целей палки с зарубками применялись некогда также во Франции, в Англии и других странах*. Еще чаще использовались палки с зарубками для мнемотехнических и счетных целей. Так, у некоторых племен американских индейцев муж, уезжая в поход или на охоту, оставлял жене палку с зарубками; зарубки указывали предполагаемое число дней его отсутствия. По мере истечения дней жена перечеркивала зарубки.

*(К. Wuttke. Geschichte der Schrift und des Schrifttums. Berlin, 1872, S. 62.)

Близки к биркам "жезлы вестников" австралийских и африканских племен. Жезлы эти (рис. 4, г), которыми снабжались посланцы от одного племени к другому, выполняли двоякую роль: во-первых, они являлись подтверждением полномочий посланца; во-вторых, число и расположение зарубок на жезле служили для посланца памятными знаками. При этом общепонятное значение имело лишь число зарубок, указывавшее количество предметов, о которых сообщалось в послании (например, количество приглашаемых на охоту, на празднование и т. п.); конкретное же содержание послания полностью известно было только посланцу.

Несколько точнее, чем "жезлы вестников", указывали на содержание послания так называемые "вампумы", которыми снабжались посланцы гуронов, ирокезов и других племен американских индейцев. Вампумы (рис. 8, 1) представляли собой комбинации цветных раковин, вплетенных в пояс или подвешенных к нему. Количество, цвет и взаиморасположение раковин имели определенное смысловое значение. Иногда на вампумы наносились рисунки, уточнявшие содержание сообщения.

Иное назначение имели "чуринги" австралийских племен. Чуринги (рис. 4, д) представляли собой овальные дощечки, являвшиеся как бы "вместилищами душ" австралийских туземцев и в то же время связывавшие их с предками. На чуринги наносились концентрические круги и полукружия, указывавшие количество предметов, о которых шла речь; имели значение также взаиморасположение и размеры этих кругов и полукружий. Все остальное хранилось в памяти владельца чуринги.

В связи с "жезлами вестников" и чурингами может быть поставлен вопрос о происхождении условных (не картинных) знаков (рис. 4),широко применявшихся первобытными племенами как для магических целей (круги и полукружия на чурингах, масдазильские знаки), так и для целей общения (некоторые знаки собственности, племенные эмблемы, различные виды зарубок и т. д.). В большинстве случаев эти знаки имели следующее происхождение. Одни из них некогда представляли собой примитивные рисунки, которые в результате постепенной схематизации и стилизации (подобно схематизации и стилизации, нередко наблюдаемым в орнаменте) утеряли картинный характер и превратились в геометрические фигуры; таково вероятное происхождение некоторых геометрических племенных эмблем и знаков собственности, видимо, возникших из тотемистических изображений. Другие из этих знаков никогда не имели картинного характера, да и не могли его иметь; они являлись только обозначениями числа (многие виды зарубок на палках) или же служили памятными знаками, указывающими на количество и на соотношение предметов, о которых шла речь (зарубки на "жезлах вестников", отчасти круги и полукружия на чурингах).

Наряду с различными видами палок с зарубками столь же широкое и аналогичное применение имели некогда шнуры с узлами.

Наибольшего развития этот способ закрепления и передачи сообщений достиг, как известно, в "кипу" перуанских инков. Основной частью "кипу" (рис. 8, 2) служила толстая веревка, к которой прикреплялись шнуры с различного рода узлами и сплетениями. Количеству шнуров и узлов, их величине, взаиморасположению и цвету придавалось определенное смысловое значение. Так, если шнуры не были окрашены, они служили для числового учета или для запоминания знаменательных дат. Окрашенные узлы, видимо, использовались для передачи более сложных сообщений: например, черные шнуры обозначали смерть, несчастье, красные - войну, белые - мир, желтые - золото, зеленые - маис.

Испанский историк де ла Вега (мать которого была из племени инков) оставил следующее описание кипу (начало XVIIв.): "Для войны, управления, дани, церемоний имелись различные кипу,и в каждой из них множество узлов и привязанных нитей - красных, зеленых, голубых, белых и т. п.; так же как мы находим разницу в наших двадцати четырех буквах, размещая их различными способами, чтобы передать различные звуки, так и индейцы получали большое число значений при помощи различного расположения узлов и их цветов"*. Точное назначение кипу досих пор не установлено. В отличие от сказанного выше, некоторые исследователи ** считают, что кипу служили только для целей учета и для закрепления важнейших дат.

**(E. Nordenskold. Picture-Writing and other Documents. "Comparative Ethnographical Studies", v. 7, pt. 1. Goteborg, 1928.)

Шнуры с узлами применяли для мемориальных и счетных целей, кроме инков, также и другие племена (острова РюКю, Окинава, Гаваи и т. д.).

"Предметные" способы общения появились задолго до возникновения первоначальногопиктографического письма.

Как уже указывалось, понимание природных "знаков" (следов и т. п.), хотя бы и не сознательное, а инстинктивное, свойственно не только человеку, но даже животным. Видимо, еще в период формирования первобытного человека он уже умел искусственно воспроизводить и уничтожать эти природные знаки. К очень древним эпохам, вероятнее всего к верхнему палеолиту, восходит и применение для мемориальных и иных целей "знаков", не встречающихся в природе, в том числе таких сравнительно сложных, как палки с зарубками. От конца верхнего палеолита дошли кости с нарезанными на них прямыми, косыми и перекрещенными линиями. Некоторые исследователи считают их "мнемотехническими знаками", служившими для закрепления в памяти определенных событий или же для счета*.

Возникновение "предметных" способов общения задолго до появления первоначального письма подтверждается также данными этнографии. Многие культурно отсталые народы, стоявшие на ступенях развития, аналогичных концу верхнего палеолита (например, австралийцы) или мезолиту (например, бушмены), сколько-нибудь оформленной пиктографической письменности еще не имели; но они уже использовали довольно сложные способы предметного общения (например, у австралийцев - сигнализация дымом костров, "жезлы вестников", чуринги и т. п.).

Появившись, вероятно, за несколько тысячелетий до пиктографического письма, предметные способы общения оказали большое влияние на его формирование. В частности, первые условные знаки появились, видимо, не в письме, а в предметных способах общения (например, у американских индейцев стрела - знак направления, томагаук - символ войны, дымящаяся трубка - символ мира и т. д.). Перейдя в пиктографическое письмо, они образовали в нем первые условные письменные знаки.

Предметные способы передачи сообщений сохранили применение и внастоящее время. Так, на морских и речных судах широко применяются для передачи сообщений сложные системы сигнализации флагами и фонарями; на дорогах аналогичную роль выполняют светофоры и семафоры. Для мемориальных целей используется завязывание узелков на платке и перебирание четок; условно-мемориальный характер сохранили могила, крест как знаки захоронения, ограда как знак собственности и т. п.

Подобно пиктографическим изображениям предметные способы общения очень выразительны, понятны и экспрессивны, в особенности при передаче сообщений на большие расстояния.