Назначение пунктуации

А. П. Чехов в письме Н. А. Хлопову от 13 февраля 1888 г. назвал знаки препинания "нотами при чтении"^*. Сравнение точное и емкое. Письменный текст без знаков препинания не только труден для восприятия из-за его нерасчлененности, но подчас бывает или вовсе непонятен, или двусмыслен. Пунктуация несет свою, и притом большую службу в языке: она "осмысливает" письменный текст, доносит его до читающего именно с тем содержанием, которое было задумано пишущим, и только благодаря пунктуации пишущий и читающий достигают единства в восприятии содержательной стороны текста.

^* (Чехов А. П. Собр. соч. в 12-ти т., т. 11. М., 1956, с. 201.)

Возьмем одно предложение из сочинений К. Паустовского и лишим его знаков: Небо было как средневековая картина выцветшее голубоватое очень старое. Пожалуй, только однородность трех последних членов этого предложения не нуждается в специальном графическом обозначении, поскольку она выявляется, и к тому же однозначно, позицией одинаково оформленных слов, их расположением в одном ряду - выцветшее, голубоватое, очень старое. Что же касается оборота как средневековая картина и самой синтаксической функции слов выцветшее, голубоватое, очень старое и тем самым содержательной стороны текста, то здесь читающий оказывается в положении разгадывающего ребус. Действительно, трудно осмыслить написанное, если слова сами по себе не обнаруживают единственно возможной сочетаемости и единственно возможной отнесенности друг к другу. К чему относится оборот как средневековая картина? Входит в основу, является ведущей характеристикой неба, т. е. сказуемым? Или это дополнительная деталь, осязаемо, конкретно раскрывающая смысл слов выцветшее, голубоватое, очень старое? Это разное осмысление могут зафиксировать только знаки. Вот вариант, данный К- Паустовским: Небо было, как средневековая картина,- выцветшее, голубоватое, очень старое. Итак, оборот как средневековая картина при таком пунктуационном оформлении выпадает из основной характеристики предмета: Небо было выцветшее, голубоватое, очень старое. Однородные члены здесь - именные части сказуемого со связкой было. Но ведь можно и по-иному осмыслить сказанное. Тогда это уже будет предложение другой структуры и другого содержания: Небо было как средневековая картина - выцветшее, голубоватое, очень старое (или: Небо было как средневековая картина: выцветшее, голубоватое, очень старое). В таком предложении сказуемым является оборот как средневековая картина, а согласуемые члены предложения выцветшее, голубоватое, очень старое воспринимаются как детали, разъясняющие основную мысль. Их функция соответствует определениям. Можно усилить смысловой вес этих определений, сравнив их с "удельным весом" сказуемого. Тогда появится новый вариант прочтения: Небо было как средневековая картина. Выцветшее, голубоватое, очень старое. Как видим, один и тот же набор слов, даже без их перестановки в зависимости от знаков препинания дает разные смысловые (и структурные) варианты. Эти знаки-"ноты" действительно можно "пропеть" с помощью пауз (кратких и длительных) и ударений (сильных и слабых).

Порой знаки - "ноты" могут стоять в неожиданных, непривычных для нас местах. Но если "композитор" талантлив, их звучание создает новый ритм, яркий поворот мысли, который как нельзя лучше соответствует обстановке, фактам, событиям, о которых шла речь.

Вот пример из "Тихого Дона" М. Шолохова: Они стояли друг против друга, молчком. Выделение молчком (а его могло и не быть) значимо не только само по себе, но и потому, что влечет за собой логическое ударение на другом обстоятельстве - друг против друга.

Возьмем такие примеры: Дни стояли пасмурные, мягкие (К. Паустовский); Иногда он приходил из больницы возбужденный, но рассеянный (А. Коптяева); Старик вышел оживленный, веселый, совсем по-молодому блистали его глаза (М. Шолохов); По ночам, когда спала Аксинья, он [Григорий] часто подходил к люльке, всматривался, выискивая в розово-смуглом лице ребенка свое, и отходил такой же неуверенный, как и раньше (М. Шолохов); Пелагея Саввишна вернулась чуть смущенная, но довольная все же (В. Лидин). В этих предложениях прилагательные пасмурные, мягкие; возбужденный, но рассеянный; оживленный, веселый; такой же неуверенный; смущенная, но довольная не отделены от глаголов знаками. Таким образом они включаются в состав сказуемого и несут на себе логическое ударение, чем достигается их смысловая значимость. В то же время глаголы при таком оформлении теряют свою весомость, так как по замыслу автора важно не обозначаемое ими действие, а лишь описываемое состояние. Подчас значение действия вовсе исчезает у глагола, как в первом примере.

А вот в таком контексте: Другой раз телится корова, трудно ей, вздохнет глубоко и на меня человеческими глазами глядит, я ей близкий в этот час, вроде наставника. И смотришь - стоит телок или телочка, еще мокрые, ноги дрожат, подгибаются, тычется к матери... (В. Лидин) - важно уже совсем другое. Глагол стоит не только не утрачивает своего лексического значения, а, наоборот, как бы усиливает его, становясь смысловым центром высказывания (стоит телок, хотя и дрожат, подгибаются ноги). Столь же весом и значим глагол стояла в таком тексте: Туманным утром Аксинья впервые после выздоровления вышла на крыльцо и долго стояла, опьяненная бражной сладостью свежего весеннего воздуха (М. Шолохов). Запятая после стояла (как естественно было бы прочитать стояла опьяненная!) невольно и неожиданно заставляет нас остановиться (пауза неизбежна), вернуться к началу, а за этим следует и другой акцент - долго стояла. Именно это важно в данной ситуации (впервые после выздоровления). Таким образом, глагол стояла - главное в сообщении, это сказуемое, и содержание, переданное им, полнокровно и осязаемо. Все остальное - лишь детали, хотя и важные сами по себе, нов конечном счете уже ничего не способные дополнить к этому предельно наполненному смыслом стояла. При другом прочтении (стояла опьяненная - без запятой) глагол тускнеет, опустошается, превращаясь в элемент сказуемого, вся содержательная сущность которого проявится лишь в причастии опьяненная. Ср. иную целевую установку в схожей конструкции: Девочка приехала растерянная и счастливая (К. Симонов).

Пунктуация в письменном тексте - это то незаменимое средство, с помощью которого можно передать мысль, так сказать, в спрессованном виде, сконцентрировать отдельные смыслы слов, подчинить их выражению какого-либо одного понятия или представления. Вот пример из А. П. Чехова: Эта семья жила на главной улице, возле губернатора, в собственном доме. При такой расстановке знаков отдельные смыслы слов, причем никак не совпадающие, накладываются друг на друга, концентрируясь в единую характеристику - указание на высокое положение в обществе, достаток.

Вот еще текст: Григорий сел. Давняя обида взяла сердце волкодавьей хваткой. Он не ощущал с былой силой злобы к врагу, но знал, что, если встретится с ним теперь, в условиях начавшейся гражданской войны,- быть между ними крови. Неожиданно услышав про Листницкого,- понял, что не заросла давностью старая ранка: тронь неосторожным словом,- закровоточит. За давнее сладко отомстил бы Григорий - за то, что по вине проклятого человека выцвела жизнь и осталась на месте прежней полнокровной большой радости сосущая голодная тоска, линялая выцветень (М. Шолохов). Такая пунктуационная осложненность интересна не сама по себе, она является следствием смысловой и структурной осложненности текста; знаки здесь (иногда в сочетании друг с другом) фиксируют смысловое соотношение слов: значения то накладываются друг на друга, уточняясь и конкретизируясь (теперь, в условиях начавшейся гражданской войны), то вытекают одно из другого, указывая на условную и следственную зависимость (понял, что не заросла давностью старая ранка: тронь неосторожным словом,- закровоточит), то усиливают одно другое (за давнее сладко отомстил бы Григорий - за то, что...).

Интересно сравнить такую пунктуацию с очень простой пунктуацией древнерусских памятников.

Вот отрывок из "Хожения за три моря Афанасия Никитина" (Троицкий список конца XV - начала XVI в.). Для удобства чтения текст разбит на слова, дается с упрощенной орфографией:

Се написах грЪшьное свое хожеше за трi моря, прьвое море Дербеньское дорiя Хвалитьскаа. второе море Индийское. дорiя Гондустаньскаа. третье море Черное. дорiя Стемъбольскаа:. Поидохъ отъ святаго Спаса златоверхаго съ его милостью, от великого князя Михаила Борисовичи, и от владыкы Гепадiя Tебрьскыхъ. поидох на низъ Волгою и приидохъ в манастырь.

Если "перевести" этот текст на современный русский язык и расставить современные знаки препинания, получим следующее:

Написал я грешное свое хождение за три моря: первое море Дербентское - море Хвалынское, второе море Индийское - море Индостанское, третье море Черное - море Стамбульское. Пошел я от святого Спаса златоверхого, с его милостью, от великого князя Михаила Борисовича и от владыки Геннадия Тверского на низ, Волгою, и пришел в монастырь.

Знаки здесь помогают восприятию, они указывают на смысловые взаимоотношения частей текста и одновременно на его грамматическое членение: двоеточие сигнализирует о разъяснительном характере следующего изложения; тире объединяет (и одновременно разграничивает) разные наименования одного и того же предмета, одиночные запятые членят текст на синтаксически равноправные части; парные запятые выделяют особо важные в описании детали (с его милостью; Волгою). Так текст, снабженный целой системой знаков препинания, становится четко и однозначно осмысляемым, быстро воспринимаемым.

Текст же, лишенный пунктуации, не может быть воспринят всеми одинаково. Доля индивидуального восприятия и осмысления будет тем большей, чем меньше в тексте указаний на определенные смыслы, каких-либо четких обозначений их. Недаром так трудны для восприятия даже хорошо образованного человека древние тексты, написанные без знаков препинания.

К. Паустовский в повести "Золотая роза" вспоминает, как однажды знакомый писатель принес в редакцию рассказ. Этот рассказ был интересен по теме, но совершенно неудобочитаем... И вот корректор взял рукопись и поклялся, что исправит ее, не выбросив и не вписав ни одного слова...

"На следующее утро,- вспоминает К. Паустовский,- я прочел рассказ и онемел. Это была прозрачная, литая проза. Все стало выпуклым, ясным. От прежней скомканности и словесного разброда не осталось и тени. При этом действительно не было выброшено или прибавлено ни одного слова.

- Это чудо! - сказал я.- Как вы это сделали?

- Да просто расставил правильно все знаки препинания... Особенно тщательно я расставил точки. И абзацы. Это великая вещь..."

И далее К. Паустовский так определяет роль знаков: "Они твердо держат текст и не дают ему рассыпаться".

"Ноты при чтении", "держат текст..."- так определяют роль знаков препинания тонкие знатоки русского языка, мастера художественного слова, и это полностью соответствует назначению пунктуации.