Просторечие

Термин "просторечие" употребляется в русском языкознании в двух взаимосвязанных значениях. Во-первых, так называют один из социальных компонентов языка, имеющий наддиалектный характер и используемый преимущественно городским населением, не владеющим литературным языком, для повседневного общения. Во-вторых, просторечием называют элементы, не входящие в систему литературного языка, но используемые в его составе, чаще всего в художественных, а иногда и в публицистических текстах с целью усиления их выразительности, эмоциональности, иногда иронии. Второе значение обусловлено первым, вытекает из него.

Для того чтобы понимать сущность современного просторечия и правильно относиться к его использованию, необходимо знать причины и особенности его формирования.

Просторечие формируется как специфически городская речь, необходимая для общения носителей разных диалектов. Первые свидетельства о формировании такой городской речя связаны с древнегреческими городами (отсюда и термин "койне"). Городские койне возникают на базе окружающих диалектов, но постепенно узкодиалектные черты стираются, усваиваются элементы других диалектов, развивается своеобразный тип интердиалектной (междиалектной) речи.

Расцвет общих межгородских койне связан с усилением экономических и политических связей в период формирования наций. В этот период часто койне ведущего политического центра становится общим. Так, в России, по словам Ф. Л. Филина, "с XVII - XVIII вв. койне Москвы становится образцовым и общерусским и утверждается в крупных городах"*.

*(Филин Ф. П. К вопросу о так называемой диалектной основе русского национального языка.- В кн.: Вопросы образования восточнославянских национальных языков. М., 1967, с. 27. )

К этому времени появляется и сам термин просторечие и начинает употребляться в значении "простая, обыденная речь", противопоставляясь термину красноречие, означавшему высокопарную, осложненную украшающими церковнославянскими элементами, книжную речь. Очевидно, понятия "просторечие" и "обыденная разговорная речь" в XVII - XVIII вв. совпадают.

Позднее с развитием и демократизацией литературного языка в его составе развивается особый компонент - разговорная речь. Основой для ее развития послужило просторечие, но отработанное, очищенное от диалектных и "низких", грубых элементов, обогащенное единицами литературного языка. Формирование этого особого компонента в рамках русского литературного языка связано с первой половиной XIX в.*.

*(См. подробнее: Баранникова Л. И. Социально-историческая обусловленность места разговорной речи в общенародном языке.- Вопросы языкознания, 1970, № 3. )

Формирование в составе литературного языка разговорной речи отразилось на судьбе просторечия. Оно потеряло свою престижность, так как из общеупотребительного средства повседневного общения стало социально ограниченным, принятым лишь в среде лиц, не получивших образования, сниженным средством общения. В наше время его использование в художественной литературе воспринимается не просто как передача живой разговорной речи, а как средство речевой характеристики персонажей, как указание на их социальную принадлежность, отсутствие образования, грубость и т. п. В публицистике просторечие часто используется в ироническом плане.

Элементы просторечия, т. е. просторечные слова, обычно воспринимаются как грубые, "низкие". Это связано прежде всего с сужением и снижением сферы употребления просторечия, утратой им престижности. Но сама функция просторечия - быть средством обиходно-бытового общения - способствовала укреплению в его составе лексики конкретно-бытовой, имеющей часто оценочный характер, лексики эмоционально выразительной.

За свое длительное существование просторечие впитало много ярких, выразительных, образных слов и оборотов, возникших в живой, непринужденной народной речи, которые тщательно отобранные и обработанные писателями придают литературному языку яркость, живость и выразительность.

Однако современное просторечие далеко не однородно. Являясь одной из форм существования русского языка, используемой преимущественно частью городского населения, не освоившего в достаточной степени нормы литературного языка, оно пополняется, с одной стороны, за счет слов и оборотов литературного языка, усваиваемых часто в искаженной, неправильной форме (разделить на две половины вместо на две равные части, взаимообразно вместо заимообразно, интригант вместо интриган, ренгент вместо рентген и под.), с другой - за счет диалектных и жаргонных слов.

Особенно много жаргонизмов проникает в просторечие молодежи. Зная в основном нормы и правила разговорной литературной речи, в повседневной речи молодежь часто нарушает их, пользуется своеобразным жаргонно-просторечным стилем. В его составе встречаются сокращения общеупотребительных слов (телик - телевизор, велик - велосипед, маг - магнитофон), переоформление слов с другими словообразовательными элементами (верняк - безусловно, стихоря - тайком, пеша - пение), переосмысление слов (гусь - двойка, выдать - сказать что-либо, дойти - обессилеть, дураком - зря), К жаргонно-просторечным элементам, имеющим широкое употребление, относятся и такие, как: наломать дров - сделать плохо, втирать очки - обмануть, на всю железку - в полную силу, снять стружку - отругать, для мебели - напрасно, впустую, липовое дело - ложное и т. п.

Подобные слова и обороты часто используются для оживления речи, снятия излишней официальности. Таково, например, употребление слова нормально как оценка того или иного действия. Интересен рассказ известного летчика-испытателя М. Галлая: "Вместо высокопарного: "Экипаж, взлетаю!" - я перед началом разбега почти всегда говорил: "Поехали!" По моим наблюдениям, "поехали" отлично снимало то едва уловимое напряжение, которое почти всегда возникает в машине, особенно опытной, перед стартом..."*. Все теперь знают знаменитое гагаринское "Поехали!", которое выполняло, по существу, ту же роль, т. е. снимало предстартовое напряжение.

*(Галлай М. Испытано в небе.- Новый мир, 1963, № 4, с. 78 - 79.)

Употребление слов подобного типа естественно и не может вызвать каких-либо возражений, но наряду с ними в жаргонно-просторечной речи есть и слова грубые, употребление которых свидетельствует о низкой культуре, внутренней грубости говорящих (предки о родителях, подонки, чувак, чувиха о. юноше и девушке и под.). С употреблением таких слов нельзя мириться. Путь к очищению от них речи молодежи - в показе их грубости, опустошенности, в обогащении речи школьников другими, яркими, выразительными словами.