2. Противоречия в языке как источник его развития

Из того общеизвестного факта, что язык - совершенно особое общественное явление и развивается иначе, чем развивается общество, некоторые лингвисты делают такой вывод: "к нему неприменимы общемарксистские законы развития общества"^*.

^* (А. А. Реформатский. Выступление на дискуссии по вопросам омонимии на открытом заседании Ученого Совета Ленинградского отделения Ин-та языкознания АН СССР. - "Лексикографический сборник", вып. 4. М., 1960, стр. 90.)

"Общемарксистские", или просто марксистские, законы развития общества это, как известно, законы диалектического и исторического материализма, законы материалистической диалектики. Этим законам подчиняются все явления природы и общества, все естественноисторическое и общественно-историческое развитие. Язык как общественное явление при всей своей специфичности не может быть исключением из общего правила. Почему же кое-кто из наших лингвистов говорит о языке как исключении? Очевидно, это вызвано тем, что диалектика языка - языкового развития общества - еще недостаточно раскрыта: в нашей литературе можно встретить лишь отдельные, попутно сделанные замечания о том или ином противоречии в языке как движущей силы его развития.

Относящаяся к началу 50-х годов статья К. Айвазяна "О специфике проявлений законов диалектики в развитии языка" не содержит того, что обещает название. В ней воспроизводятся известные положения о том, что языки с течением времени изменяются, развиваются, например, русский язык со времени Пушкина "развился, произошло серьезное пополнение словарного состава... выпало большое количество устаревших слов..." и т. д. На основании таких констатации автор, не вдаваясь в анализ движущих сил развития русского, как и любого, языка, сделал заключение: "Таким образом, закон диалектики о движении и развитии находит себе место и в развитии языка"^*. Да, но каким же именно образом? Это-то и осталось не раскрытым.

^* (К. Айвазян. О специфике проявления законов диалектики в развитии языка. - "Известия АН Армянской ССР", 1952, № 12.)

"Диалектика развития языка проявляется, - по мнению проф. В. Н. Ярцевой, - в том, что при своем непрерывном изменении он сохраняет все время свою устойчивость и в каждый данный момент предстоит как система с закономерной соотносительностью своих частей"^*. Но это относится ко всем вещам, ко всем явлениям.

^* (В. Н. Ярцева. Развитие системы языка. - Сб. "Вопросы теории и истории языка в свете трудов И. В.Сталина по языкознанию", стр. 97.)

Мысль эту высказывали еще, бессознательно подходя в этом вопросе к диалектике, и Вильгельм Гумбольдт ("...Язык есть нечто постоянное и вместе с тем в каждый данный момент преходящее..."^*), и Фердинанд де Соссюр ("В каждый данный момент речевая деятельность предполагает и установившуюся систему и эволюцию ..."^**.

^* (В. Гумбольдт. О различном строении языков и его влиянии на духовное развитие человеческого рода. - "Хрестоматия по истории языкознания XIX-XX веков". М., Учпедгиз, стр. 73.)

^** (Фердинанд де Соссюр. Курс общей лингвистики. Перев. с франц. М., Соцэкгиз, 1933, стр. 85.)

Ф. де Соссюр писал также: "В речи - источник всех изменений; каждое из них первоначально, прежде чем войти в общее употребление, начинает применяться некоторым количеством индивидов"^*.

^* (Фердинанд де Соссюр. Курс общей лингвистики. Перев. с франц. М., Соцэкгиз, 1933, стр. а: 34, 82 и др., б: 33, в: 85, г: 102, д: 83, д: 77-99.)

А. С. Чикобава так пересказал и прокомментировал это высказывание Соссюра: "Поскольку это общее средство общения, которое является достоянием и созданием коллектива, используется тысячами индивидуумов, оно не может воспроизводиться у различных индивидуумов с полной идентичностью: возникновение отклонений в этих условиях неизбежно; но из этих отклонений, возникающих постоянно, незначительная часть может получить распространение, проникнуть в язык. Общественный характер языка и индивидуальный характер его использования - таково одно из противоречий, которым обусловливается развитие языка"^*.

^* (А. С. Чикобава. Проблема языка как предмета языкознания - на материале зарубежного языкознания. М., Учпедгиз, 1959, стр. 118.)

Б. П. Ардентов в курсе лекций по введению в языкознание (Кишинев, 1960/61) отмечал "противоречие между мышлением и грамматической структурой и лексическим составом языка и противоречие между врожденным стереотипом управления работой отдельных органов речевого аппарата как физиологических органов... и стереотипов управления их как органов речи при артикуляции звуков"^*.

^* (Б. П. Ардентов. Введение в языкознание. Курс лекций, прочитанных в Кишиневском ун-те в 1960/61 уч. году. Кишинев, 1961, стр. 77.)

Из всех указанных в этих выдержках противоречий наиболее существенным представляется противоречие между мышлением, с одной стороны, и грамматической структурой и лексическим составом языка - с другой. Некоторые из рассматриваемых противоречий слишком общи, не выражают специфики языка, другие выражены недостаточно отчетливо и, может быть, поэтому представляются спорными.

Как известно, Ф. Энгельс в статье "Диалектика" назвал главными следующие три закона диалектики: переход количества в качество и обратно, взаимное проникновение противоположностей и отрицание отрицания. В законе взаимного проникновения противоположностей, или единства и борьбы противоположностей, в раздвоении единого на противоположности В. И. Ленин видел суть диалектики, ее ядро^*. В ленинском наброске "К вопросу о диалектике" указывается, что только диалектическая концепция движения и развития дает ключ к самодвижению всего сущего, скачкам и перерыву постепенности, превращению в противоположность, уничтожению старого и возникновению нового^**.

^* (В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 29, стр. 316.)

^** (В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 29, стр. 317.)

В чем же состоит диалектика языка - его противоречивая природа, какие противоположности заключены в нем и движут его развитием? Чтобы разобраться в этом, надо прежде всего выявить специфику языка. Лингвисты различных направлений называют главной функцией языка функцию коммуникативную; социологи определяют язык как важнейшее средство, или орудие, человеческого общения.

Но здесь следует иметь в виду, что слово язык, как и множество других слов, выражает два понятия - абстрактное и конкретное. Те, кто употребляют слово язык в научных работах, это отчетливо ощущают. В частности, академик Н. Я. Марр нередко пользовался термином язык в его различных лингвистических значениях в одном и том же контексте, например: "Язык от первичного многообразия гигантскими шагами продвигается к единому языку"^*. Подобное читаем у Б. М. Кедрова (в статье "О путях перехода от старого качества к новому"): "Развитие языка привело в свое время к созданию национальных языков; в дальнейшем оно приведет к единому международному языку будущего..."^**. Ясно, что в приведенных предложениях в первом употреблении язык означает язык вообще, т. е. языки, множество языков, тысячи их, а во втором - имеется в виду определенный, конкретный язык. Ясно также, что Ж. Вандриес в своей книге "Язык" имел в виду обобщенное понятие, когда писал: "Существует только один человеческий язык на всех широтах, единый по своему существу"^***. Академик Г. Ф. Александров в одной из статей охарактеризовал язык следующим образом: "Как орудие борьбы и налаживания совместной деятельности людей в области политики язык служит могучим средством объединения мыслей и действий всех борцов за мир, демократию и социализм"^****.

^* (Н. Я. Марр. Язык. Избранные работы, т. 2, стр. 135.)

^** (Б. М. Кедров. О путях перехода от старого качества к новому. - Сб. "Вопросы диалектического и исторического материализма...", вып. 2. М., Изд-во АН СССР, 1952, стр. 110.)

^*** (Ж. Вандриес. Язык. Перев. с франц. М., Соцэкгиз, 1937, стр. 217.)

^**** (Г. Ф. Александров. Их объединяет борьба за мир. - "Известия", 13 августа 1950 г.)

Если бы мы употребляли термин язык только в таком широчайшем значении, мы не могли бы ставить вопроса о всеобщем языке. Зачем он нужен, если уже теперь существует "только один человеческий язык на всех широтах" и он "служит могучим средством объединения всех борцов за мир, демократию и социализм"? Но если встретятся единомышленники, говорящие на разных языках, не имеющие ни общего языка, ни переводчиков, то окажется, что "язык вообще" их вовсе не объединяет, это абстракция, а конкретно существуют разные языки, и они не общают разноязычных, а разобщают.

Вскрыв в термине язык два лингвистических значения и имея в виду значение конкретное, можно утверждать, что язык в своей главной функции представляет собой единство противоположностей средство общения - средство разобщения.

Когда мы слышим речь на непонятном языке или раскрываем на непонятном языке книгу, особенно, если непонятен в ней алфавит, мы не можем сказать, что воспринимаемый нами зрением или слухом язык представляет и для нас средство общения.

Язык не служил средством общения между командой одного норвежского судна и французским врачом, который был вызван на это судно к заболевшему матросу, но не мог оказать ему медицинской помощи, поскольку не понимал ни слова по-норвежски, а из норвежских моряков никто не понимал по-французски; больной матрос умер, а потом оказалось, что нужное для его спасения лекарство имелось на корабле (драматический случай, описанный в интерлингвистической литературе). Язык не был средством общения и между теми русскими летчиками и летчиком французской эскадрильи "Нормандия - Неман" (из одноименного кинофильма), которые участвовали в воздушном бою с гитлеровцами: русские летчики по радио сообщали французскому товарищу, что его сзади атакуют немцы, но тот никак на эти сообщения не реагировал. "Он же не понимает по-русски!" - воскликнул, спохватившись, радировавший пилот.

Говорящие на разных языках ими разобщены, и жизнь ежедневно дает подтверждение этому.

Еще Г. Шухардт обратил внимание на то, что ограниченно распространенный язык не всегда представляет собой средство общения, что язык (конкретный язык) и языки - не одно и то же. Свои наблюдения в этой области он вложил в такой афоризм: "Was die Sprache gewolt haben, die Sprachen zerstort" ("Что хотел язык, то разрушили языки")^*. Н. Я. Марр, отмечая, что дагестанцы, говорящие на 39 языках, "не могут общаться", сделал такой вывод: "Этот вопрос о языке, из орудия культурного общения становящемся орудием культурного разобщения, является животрепещущей актуальностью не только для Дагестана"^**. Не случайно и Шухардт и Марр были убежденными поборниками идеи общепонятного языка.

^* (H. Schuchardt. Aus Anlass des Volapuks. Berlin, 1888, S. 31.)

^** (Н. Я. Марр. Яфетическая теория. Избранные работы, т. 3. М.-Л., Соцэкгиз, 1934, стр. 13.)

Среди нескольких тысяч живых языков немало таких, на которых говорят лишь немногие сотни и даже десятки людей. В "Имперском географическом справочнике по Индии" за 1911 г. упоминались языки, на которых говорило всего несколько человек: тайронг - 12 человек, кабуи - 4, нора - 2, андро - 1 человек. Когда носителем вымирающего языка остается в живых один человек, функция общения этого языка сводится к нулю.

Всякий живой язык можно рассматривать с двух точек зрения, в двух планах: во-первых, в плане его движения в пространстве, его распространения, широты выполняемых им функций; во-вторых, в плане его движения во времени, его развития, его качеств. Элементы качества и количества нельзя отрывать друг от друга, они представляют собой диалектическое единство, равно как форма и содержание.

Другое основное противоречие в языках - это противоречие между старой формой языка и его новым содержанием. "Ни в одной области не может происходить развитие, не отрицающее своих прежних форм существования"^*, - указывал Маркс. Специфика языка, его функционирования, его жизни такова, что существующие языки не могут в более или менее короткий срок "очистить место" для более высокой формы языка: они будут жить еще очень долго, уживаясь с языком всеобщим, и лишь в отдаленном будущем могут постепенно уступить ему место, если он будет действительно и общепризнанно гораздо более совершенным, чем языки, основы которых были заложены в далеком прошлом.

^* (К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 4, стр. 297.)

Излагая элементы диалектики, Ленин писал: "Борьба содержания с формой и обратно. Сбрасывание формы, переделка содержания"^*. Он рассматривал борьбу содержания с формой и формы с содержанием как одно из проявлений действия закона единства и борьбы противоположностей. По его словам, "всякий перелом в развитии неизбежно ведет к несоответствию старой формы с новым содержанием"^**. Новая форма влияет на усовершенствование содержания, сама будучи обусловлена развившимся содержанием. Форма может способствовать развитию содержания, но может и задерживать это развитие.

^* (В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 29, стр. 203.)

^** (В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 27, стр. 84.)

Содержание языка есть то, что он выражает, форма языка - то, как он это выражает.

Несоответствие между содержанием и формой многих слов заметили еще ученые классической древности, учившие об аномалиях в языке. Древние философы считали аномалией такие факты языка, как, например, слово женского рода черепаха, означающее и самку и самца. Прошли тысячелетия. Но мы, как и древние, говорим черепаха о самке и самце, говорим белка или дятел, не различая в большинстве наименований животных и птиц их пола, хотя иногда это нужно или желательно. И еще много, очень много всяких и более существенных недостатков и пережитков отягчают существующие языки, возникшие в основном в течение тех 700-800 тысячелетий эры первобытно-общинного строя, когда человечество вообще не знало цивилизации: не обрабатывался металл, не было письменности...

Вспомним, что о несовершенстве языков, мало-помалу создававшихся в ходе эволюции, писали в своих трактатах о человеческом разуме Джон Локк и Готфрид Вильгельм Лейбниц, как и ряд других мыслителей на протяжении ряда последних столетий, особенно те, кто обращались к проблеме рационального, философского языка для всеобщего употребления, прежде всего - для ученых, для науки.

Личный секретарь Иоганна Вольфганга Гёте Иоганн Петер Эккерман записал в своем дневнике: "Мы беседовали... о несовершенстве и недостаточности нашего языка, вследствие чего возникают ошибки и ложные взгляды, с которыми не так-то легко потом бороться. "Дело здесь очень просто, - сказал Гёте. - Все языки возникли в связи с насущными человеческими потребностями, человеческими занятиями и наиболее обычными человеческими ощущениями и взглядами. Поэтому, когда высоко одаренный человек проникает в глубь таинственной сущности и деятельности природы, то унаследованный им язык оказывается недостаточным для того, чтобы выразить такие прозрения, далекие от обычных человеческих дел... Он, конечно, везде наталкивается на отсутствие нужных ему изобразительных средств и поневоле принижает свой предмет или даже совершенно искажает и уродует его"^*.

^* (Иоганн Петер Эккерман. Разговоры с Гёте в последние годы его жизни. М.-Л., изд-во "Academia", 1934, стр. 334-335.)

Вильгельм Оствальд охарактеризовал языки современной цивилизации следующим образом: "Стоит только исследовать особенности какого-нибудь языка при помощи элементарных правил логики, чтобы убедиться в том, что характер языка - не что иное, как остаток первобытного несовершенного мышления"^*.

^* (Цит. по: В. И. Венгров. Омо - язык человека, стр. 25.)

Академик В. В. Виноградов в фундаментальном исследовании "Русский язык" (за которое ему была присуждена Государственная премия) в таких выражениях определил отсталость, пережиточность формы языка (в отношении всех частей речи): "палеонтологические пережитки давно минувших эпох и языковых идеологий", "грамматически мертвые группы слов", "лингвистическая пыль" глагольных и иных форм, "археологические пережитки" и "пережиточные пласты", категории, которые "являются чистой фикцией", и формы с "грамматически обессмысленными" функциями, "ненормальная раздробленность и множественность форм изменения слов", "грамматическая омертвелость" отдельных частей языка, непоследовательность словоизменения, противоречия между "старой техникой языка" и "новыми формами общественной семантики", правила грамматики, которые противоречат логическому значению слов и "естественному инстинкту говорящих", и т. д.^*.

^* (В. В. Виноградов. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М.-Л., 1947, стр. 68.)

Джон Бернал написал даже с явным преувеличением: "Большинство наших языков развилось на ранней ступени каменного века и с тех пор лишь слегка видоизменилось... В силу того, что речь появилась так рано, она остается наиболее примитивной частью комплекса наших средств социального общения. Насколько она действительно примитивна, мы начинаем понимать только теперь..."^*.

^* (Дж. Бернал. Мир без войны. Перев. с англ. М., ИЛ, 1960, стр. 447-448.)

Форма каждого языка эволюционно как бы "стремилась" - по мере своих возможностей - наилучшим образом выражать прогрессирующее содержание, быть в соответствии с ним и с законами мышления. Постепенное и частичное преодоление несоответствия между ними было источником развития языков, в частности и в особенности роста их лексического состава. Но в конце концов старая форма исторических языков, лишь незначительно обновившаяся на протяжении последних эпох, равно как и в нашу бурную эпоху, и их содержание, во многом расширившееся, обновившееся, пришли в такое противоречие (еще далеко не всеми замечаемое), которое должно быть преодолено радикальным, революционным путем, путем скачка-революции. Однако это вовсе не значит, что такой скачок возможен в существующих языках. Он возможен в языке в самом широком значении этого слова - в языковом развитии общества, в которое войдет и практическое решение проблемы всеобщего языка.

Среди лингвистов, как и среди философов и социологов, давно утвердилось мнение, что революция в национальных языках невозможна. Например, Фердинанд де Соссюр, констатируя, что "фактически всякое новое общество знает и всегда знало язык только как продукт, который унаследован от предшествовавших поколений и должен быть принят таким, как он есть", указывал на "невозможность в нем революции. Из всех общественных установлений язык представляет наименьшее поле для инициативы" (хотя и бывает, что язык того или иного народа в какие-нибудь несколько лет испытывает значительные превращения)^*.

^* (Фердинанд де Соссюр. Курс общей лингвистики. Перев. с франц. М., Соцэкгиз, 1933, стр. 83.)

Правы ли ученые, рассуждающие так, как де Соссюр? Да, конечно. Но они неправы, если сводят языковое развитие общества к существующим языкам и, отрицая возможность революции в них, отрицают вместе с тем возможность революционного решения проблемы общечеловеческого языка.

Если оперировать термином язык, но совершенно не делать различия между абстрактным и конкретным значениями его, исключать из языкового развития человечества реализацию идеи всеобщего языка, то как применить к языку тезис о скачкообразном переходе от одного качественного состояния в другое?

Такого рода попытки были предприняты в Советском Союзе в начале 50-х годов. Некоторые ученые (Г. Д. Санжеев) писали тогда о "скачке в форме постепенного перехода от старого качества к новому"^* в течение сотен лет, в развитии русского языка, например, в течение четырех столетий, начиная с XII в., или даже в течение целого тысячелетия, начиная с XI в.^** (М. М. Розенталь). Более того, скачок понимался и как весь многотысячелетний период языковой эволюции: "Если сравнить современное состояние языков с их первоначальным словарным составом, то можно убедиться, что каждый из языков... совершил большой скачок от первоначального состояния к современному"^*** (Б. М. Кедров). Тогда была выдвинута эволюционистская формула: "Постепенность в развитии языка есть форма скачка"^****.

^* (Г. Д. Санжеев. О специфике качественных изменений в языке. - "Вопросы языкознания", 1951, № 4.)

^** ("Вопросы языкознания" 1952, № 2, стр. 24.)

^*** (Б. Кедров. О формах скачка в развитии природы и общества, - "Большевик", 1951, № 15, стр. 14, 9.)

^**** ("Вопросы философии", 1951, № 5, стр. 199 и др.)

Если иметь в виду существующие языки, то скачками в их развитии можно называть переход от бесписьменного их состояния к литературному - от первой степени искусственности ко второй такой степени, от языков народностей к языкам наций. Но ни один из этих скачков, даже совершаемых в короткий срок в условиях социализма, не был революцией в языке.

Идея общечеловеческого языка не означает безусловного "нет" языкам отдельных наций и народностей, племен, равно как и языкам с дополнительной функцией ограниченного международного употребления. Эта идея означает "нет" их территориальной ограниченности и "да" их неразрывной связи с жизнью и историей народных масс, с развитием культуры, "нет" их недостаткам и пережиткам и "да" их достоинствам: метким, точным словам и выражениям, наиболее совершенным способам словообразования и словоизменения, в отдельных случаях - благозвучности.

Отрицание общечеловеческим языком той ступени развития, на которой находятся языки современного цивилизованного общества, не будет отрицанием нигилистическим и скептическим. Оно неизбежно будет содержать и положительный момент: творческое использование всего ценного, что содержится в языках докоммунистической эры и проектах международного языка, созданных энтузиастами этой идеи в условиях капитализма. Новая ступень языкового развития человечества будет продолжением того, что ею отрицается.

Языковая эволюция в коммунистическом обществе будет продолжаться не только на более высоком уровне - она будет эволюцией управляемой, контролируемой. Торжество планового начала в языке нового мира будет торжеством разума, торжеством науки. Языковой революцией явится сознательное, целенаправленное претворение в жизнь идеи общего языка нового человечества. Эта революция не уничтожит существующие языки и произойдет наряду с их эволюцией.

В существующих языках накопилось много новых элементов, преимущественно лексических, но они в них рассеяны, не создавая нового качества. Если же эти элементы, как и наиболее совершенные лексические и грамматические элементы изрядной давности, использовать как прототипы при создании всеобщего языка, если все лучшее из языков народов мира и проектов международного языка сконцентрировать в одном новом языке, соответственно все преобразовав в нем, быть может, пополнив его структуру и лексический состав элементами новыми и целесообразными, то получится скачкообразный переход от старого качественного состояния к новому.

По словам Маркса, всякое развитие подобно ряду ступеней, "связанных друг с другом таким образом, что одна является отрицанием другой"^*. "Не голое отрицание, - писал Ленин, - не зряшное отрицание, не скептическое отрицание, колебание, сомнение характерно и существенно в диалектике, - которая, несомненно, содержит в себе элемент отрицания и притом как важнейший свой элемент, - нет, а отрицание как момент связи, как момент развития, с удержанием положительного..."^**.

^* (К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 4, стр. 296.)

^** (В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 29, стр. 207.)