Порождающие грамматики

"Изучение потока речи без гипотез о механизме его порождения не только малопродуктивно, но и не интересно",- говорит академик А. Н. Колмогоров, чьи работы внесли большой вклад в моделирование языка и поэтического творчества.

В самом деле: можно без конца изучать методами статистики частоту употребления тех или иных слов, фонем, конструкций нашей речи. Можно строить самые разнообразные структурные модели, описывающие грамматику или синтаксис того или иного языка. Но ведь число фраз, не говоря уже о текстах, практически бесконечно... Нельзя ли попробовать описать язык не как статичную структуру, а как некое динамическое устройство, которое порождает любое число предложений из ограниченного числа элементов-слов и правил их сочетания? Или любое нужное число слов из элементов более низкого уровня - морфем и фонем...

Американский лингвист Ноам Хомский в течение нескольких лет вел плановую академическую работу по структурному описанию языка. Но чем дальше продвигалась эта работа, тем ясней ему становилось, что этот путь ведет в тупик. Классической считалась следующая методика описания языка: записать на магнитофон как можно больше текстов у носителей того или иного языка (например, исчезающих на наших глазах индейских наречий), затем провести своего рода дешифровку, выявить его структуру на основании этих текстов.

Такая методика оправдывает себя, если мы имеем дело с мертвыми языками, дошедшими до нас в виде письмен или записей. Ведь к этим текстам невозможно добавить новые. Однако во всех живых языках, а их на планете, как мы уже знаем, несколько тысяч, число текстов практически неограниченно. Индеец или папуас, англичанин или русский в любое время выдаст нам сколько угодно текстов на своем родном языке. Хотя он может при этом и понятия не иметь ни о каких структурах, да и вообще о грамматике, семантике, фонетике.

Предположим, что в человеческом мозгу есть какое-то порождающее устройство, с помощью которого мы можем сказать обо всем, что видим, слышим, думаем, а благодаря другому устройству - понять то, что нам говорят. Нельзя ли применить формальный аппарат, которым располагает математическая логика, для описания не текстов, как это делает структурная лингвистика, а для описания самого процесса порождения речи?

Вопрос этот приходил в голову, конечно, не только одному Хомскому. Но именно Хомский смог, смело порвав со сложившимися традициями, не только поставить вопрос, но и попытаться решить его практически. В математике существуют так называемые порождающие системы - формальные исчисления, с помощью которых, исходя из определенного набора аксиом, правил построения формул и вывода одних формул из других, можно строить бесконечное число правильно построенных высказываний... Нет ли тут аналогии с языком, с его бесконечным числом правильных предложений, состоящих из конечного числа элементов, слов и грамматических категорий?

Хомский принялся за работу. Итогом ее была рукопись в девятьсот страниц, излагающая принципиально новый подход к человеческому языку... которая была решительно отвергнута многими солидными издательствами. Однако в 1957 году голландское издательство "Мутон" выпустило краткий конспект этой рукописи под заглавием "Синтаксические структуры". Книга эта послужила отправной точкой для того явления, что ныне в лингвистике называют "хомскианской революцией". Книгу перевели на многие языки мира, в том числе на русский, на английском языке она выдержала почти десяток изданий. А вслед за нею появились новые работы самого Хомского и его учеников. Создание порождающих грамматик - одна из самых интересных и перспективных областей современной лингвистики. Более того, эта область дала толчок к развитию новых разделов математики, так называемой теории формальных грамматик. Вклад Хомского в науку сравнивают иногда с расшифровкой генетического кода, а самого автора теории порождающих грамматик некоторые увлеченные его последователи включают в список великих творцов нашего двадцатого столетия, состоящий уже из тысячи имен!

Подробный рассказ о порождающих грамматиках потребовал бы знакомства с математической логикой, структурной лингвистикой и многими другими областями знания. Но мы остановимся лишь на связи теории Хомского с непосредственной темой нашего очерка - с работой человеческого мозга, порождающего и воспринимающего речь.

"Подобно тому, как мы вывели необходимость существования трехмерного пространства, скрытого за изображением на сетчатке, мы должны обнаружить синтаксические структуры, лежащие в основе линейной цепочки звуков, образующих предложение. Исследователь пространственного восприятия должен хорошо разбираться в проективной геометрии и столь же хорошо должен разбираться психолингвист в грамматике",- говорит Дж. Миллер. И добавим мы от себя: работы последних лет показали, что не меньших знаний требуется от психолингвиста в области семантики, смысла слов и фраз. На первых порах казалось, что между синтаксисом, который описывается в терминах теории порождающих грамматик, и семантикой лежит непреодолимая пропасть. Однако в наши дни делаются попытки описывать значение столь же строгими методами (вспомните очерк "В поисках значения"). Для семантики строятся свои порождающие модели, которые стыкуются с порождающими моделями грамматики. Ибо, по признанию последователей Хомского, понимание фразы столь же сильно зависит от контекста, в который она включена, сколько от ее синтаксической формы.

Сам Хомский считает свою теорию лишь начальным подходом к проблеме "понимания всей богатой области языкового опыта". Порождающие модели грамматики или значения пользуются строгой и однозначной терминологией математической логики. Формулировки их понятны и нам, людям, и электронному мозгу машины, ибо это алгоритмы, в которых описываются правила языка. А язык, как вы сами прекрасно знаете, гораздо гибче, он имеет колоссальную свободу выбора. "Операции, совершаемые механизмом речи в процессе ее порождения, не могут носить во всех случаях абсолютно "жесткий", автоматический характер. Они необходимо перемежаются с вероятностными операциями, в ходе которых совершается отбор одного из возможных путей продолжения процесса", - пишет советский лингвист С. Д. Кацнельсон. Помимо алгоритмов, мозг руководствуется еще и вероятностями! В первом очерке мы говорили о том, что современная лингвистика и теория знаков различают язык и речь, систему и тексты, этой системой порождаемые. Структура текстов описывается с помощью статистики, за многообразием фактов-чисел ученые пытаются увидеть формулы, механизмы языка. И по мере того как растет наше знание этих механизмов, мы все больше убеждаемся в том, что и сами механизмы порождения речи подчиняются не столько однозначным "алгебраическим", сколько вероятностным правилам и законам.