"Язык в колыбели"

"Вклад Энтони в лингвистическую теорию" - так называется предисловие, написанное к книге Руфи Вейер профессором Гарвардского университета Романом Якобсоном. Книга называется "Язык в колыбели". А Энтони - это двухлетний мальчик, чья речь в кроватке в течение нескольких месяцев записывалась на магнитофон его мамой Руфью Вейер. Обработка этих записей легла в основу книги, которую штудируют лингвисты, психологи и прежде всего психолингвисты. Ибо становление языка - это один из самых важных и надежных "ключей", с помощью которого можно проникнуть в загадку нашего обыденного чуда - человеческой речи.

Выше мы уже обсуждали с вами вопрос о том, как ребенок овладевает речью. Логика повествования о языке как системе подводит нас снова к этой теме.

Итак, человек не рождается с умением говорить, и без помощи людей ребенок языком не овладеет. Об этом написано даже в учебнике "Русского языка" для четвероклассников. Но вместе с тем у человека есть врожденная способность говорить.

С момента своего рождения начинает издавать звуки младенец. Крики беспокойства и звуки удовлетворения - так отвечает новорожденный на все события, происходящие вокруг. Конечно, с человеческой речью они не имеют ничего общего, это чисто биологические, животные "крики нутра". Никто не обучал им ребенка, они встроены в нас природой.

Младенец растет. Увеличивается его мир, растет и число разных звуков, которые издает малыш. Вначале крики беспокойства и звуки удовольствия, если мерять их рамками нашей обычной речи,- это гласные звуки. Постепенно звуковой репертуар увеличивается: к крикам беспокойства добавляются в, л, х, дж, а к звукам удовольствия - согласные г, к, р...

Почему именно эти звуки? Лишь потому, что человеческое горло легче всего может издать их. Ребенок не произносит, а только издает звуки, точно так же, как и любой другой детеныш животных, обладающий голосом.

И лишь позже начинается превращение инстинктивной, физиологической, "нутряной" речи в настоящую человеческую речь. Превращение происходит не само собой, а под влиянием других людей: отца, матери, окружающих близких. Детский лепет переходит в членораздельную речь. В два года ребенок знает около трехсот слов. В три года - около тысячи слов, в четыре - от полутора до двух тысяч слов.

Но, как говорил знаменитый немецкий языковед Вильгельм Гумбольдт, "усвоение детьми языка не есть приспособление слов, их складывание в памяти и оживление с помощью речи, но развитие языковой способности с возрастом и упражнением". Именно на развитие этой языковой способности и обращают в первую очередь свое внимание ученые.

Когда ребенок лепечет, никакие усилия не заставят его говорить по-настоящему. Он для этого еще не созрел. Если же, напротив, пропустить период "от двух до пяти" и не обучать ребенка языку, он рискует стать умственно отсталым и никогда не овладеть речью. Есть определенные оптимальные, критические периоды развития ребенка для усвоения языка: ни раньше, ни позже он его как следует не усвоит.

Как же происходит это усвоение? Обычно мы говорим, что ребенка учат говорить. А как, собственно говоря, учат? Самая обыкновенная мама понятия не имеет о всех этих фонемах, морфемах, синтагмах, порождающих моделях, с помощью которых описывают язык лингвисты. Не знает она и о моделях обучения, разрабатываемых психологами, о различных схемах подкрепления, звуковых реакциях и т. п. И все-таки русские, американские, бушменские, немецкие и ненецкие дети прекрасно овладевают родным языком! Как же это происходит? В том-то и дело, что мы этого и по сей день не знаем...

Психологи считают, что есть два основных механизма обучения: подкрепление и подражание. Рассмотрим первое. Обучение ребенка языку существенно отличается от той системы подкреплений, которой пользуется ученый в лаборатории, экспериментируя с животными или взрослыми людьми, задавая им какой-либо специальный тест.

Родители поправляют ошибки ребенка, но делают это не все время. Сами родители и окружающие взрослые, не говоря уже о детях, порой говорят неправильно. "С первых же дней жизни ребенка на него обрушивается чудовищная смесь из грамматически правильных предложений, неправильных обрывков фраз, неполных высказываний с подразумеваемыми частями, вопросов и, наконец, сюсюканья, подражающего его собственным попыткам говорить,- пишут американские психологи П. Линдсей и Д. Норман в книге "Переработка информации у человека". - Из всего этого словесного винегрета ребенок должен как-то извлечь правила, управляющие передачей информации о понятиях и отношениях".

Мы не ведем постоянного контроля над "говорением" ребенка. Мы не оцениваем это "говорение" в терминах хорошо и плохо, а если и даем эти оценки, то не все время. Мы не имеем точного представления о том, чему же хотим научить ребенка, так как механизм "говорения" и по сей день неизвестен даже ученым, не говоря уже о простых смертных - мамах, папах, бабушках и т. д.

И все же ребенок обучается говорить! Может быть, здесь срабатывает другой механизм обучения - подражание? Ведь у ребенка инстинкт подражания развит необычайно сильно. Может быть, слушая родителей и окружающих, ребенок начинает подражать их речи и таким образом овладевает ею?

Однако, как заявляют психологи, вся последовательность процесса усвоения языка свидетельствует как будто против этого. Нет, ребенок не может обучиться речи, лишь подражая тому, что он слышит. Первые слова, которые произносит ребенок, напоминают пародию на реальное звучание этих слов. Однако вместо того, чтобы добиться точного воспроизведения того или иного слова, дети предпочитают калечить новые и новые слова.

"Ни на одной из стадий овладения языком, от первых однословных высказываний и вплоть до речи, подобной речи взрослых, модели детской речи, по-видимому, не являются подражанием услышанному. Напротив, самое поразительное в речи детей - это ее новизна, - пишут Линдсей и Норман. - Более того, ребенок с врожденными дефектами речевого аппарата научается великолепно понимать язык, хотя он не способен говорить и, следовательно, подражать услышанному".

В языке существует бесконечное множество фраз и выражений. Редкие из них слышит ребенок по нескольку раз, большинство предложений однократны. Ребенок, по всей видимости, обучается не с помощью подкреплений или подражания, а пользуясь самим языком, извлекая из речи систему правил, которая лежит в основе языка. И ухитряется извлекать, несмотря на то, что все попытки современной науки сформулировать эту систему, до сих пор, как уже не раз говорилось здесь, не дали удовлетворительных результатов.

Почему же это удается ребенку? "Трудно себе представить, чтобы дети могли так быстро научиться языку от родителей, которые слабо себе представляют, что такое язык, если бы дети в результате долгой эволюции не были бы приучены выбирать аспекты языка, имеющие универсальную значимость,- констатирует Дж. Миллер.- Любое человеческое общество имеет язык, и у всех языков есть общие черты - черты, называемые "языковыми универсалиями", которые на самом деле по своему характеру являются долингвистическими... Это и есть, коротко говоря, важный биологический компонент, определяющий существующий характер человеческих языков".

И при всем при этом язык остается явлением прежде всего общественным, социальным. Генетически в нас встроен не сам язык, а способность к обучению человеческой речи.