2. Концепция борьбы языков за мировое первенство

Одним из авторов теории выделения всеобщего языка из национальных был теоретик германской социал-демократии и Второго Интернационала Карл Каутский (1854-1930). В работе, относящейся к началу XX в. - "Национальность нашего времени", он высказывался против идеи создания общечеловеческого языка в таких выражениях: "Языка этого, понятно, нельзя произвольно выдумать... Гораздо вероятнее, что всеобщим языком станет один из уже существующих..."^*.

^* (К. Каутский. Национальность нашего времени. Перев. с нем. СПб., 1905, стр. 42.)

В статье "Nationalismus und Internationalismus", написанной и опубликованной в 1907 г., в публикации 1908 г., названной "Nationalitat und Internationalitat", которая в переводе на русский язык ("Национализм и интернационализм") была издана в Петрограде в 1918 г.^*, он изложил подробнее свою концепцию всеобщего языка.

^* (K. Kautsky. Nationalist und Internationalist. Stuttgart, 1908. Erganzugchefte zur "Neuen Zeit", 1907, N 1, S. 15.)

Язык, писал К. Каутский, возникает вместе с общественными отношениями и из них. "Первоначально область распространения того или иного языка обуславливалась общественными отношениями. Люди, которым приходилось быть в регулярном общении друг с другом, должны говорить на одном и том же языке". Отсюда, по его мнению, возникает необходимость в каждом государстве государственного языка: невозможно представить себе парламент, члены которого говорят на разных языках, не понимая друг друга, или армию без единого языка. Он утверждал: "Швейцария существует как государство национальностей без всяких внутренних национальных трений именно потому, что она не является современным государством с объединенным управлением".

Поскольку с ходом экономического развития общества общественные отношения расширяются, заключал Каутский, "должен увеличиваться круг тех, кто говорит на одном и том же языке. Отсюда возникает тенденция некоторых наций расширяться, принимать в себя другие нации, которые теряют свой язык и принимают чужой"^*. Так происходит, по Каутскому, процесс ассимиляции великими нациями малых наций и народностей. Все здесь решает, по его мнению, тот или иной национальный язык: принятие чужого национального языка и отказ от языка своей нации означают и переход в другую национальность.

^* (K. Kautsky. Nationalist und Internationalist. Stuttgart, 1908. Erganzugchefte zur "Neuen Zeit", 1907, N 1, S. 15.)

В этих рассуждениях Каутский сбрасывал со счетов другие особенности нации как устойчивой общности людей и не учитывал национального двуязычья: ведь очень многие повсюду говорят на двух языках, причем оба часто являются родными, - на языке своего народа (народности, племени) и народа, среди которого живет двуязычный человек. Конечно, такое двуязычье таит в себе опасность ассимиляции, но она дает себя меньше знать в тех случаях, когда оба языка являются литературными, языками значительных национальных культур.

Каутскому эта опасность представлялась очень большой в исторической перспективе, в которой он не видел нейтрального интернационального языка, языка подлинно общечеловеческого, не принадлежащего ни одному народу как национальное достояние, хотя его статья была написана во время заметного подъема общественного движения за такой язык: в Париже заседали лингвисты и философы ряда стран, рассматривая, какой из многих десятков проектов международного языка является более подходящим для таких функций.

Чуждый идее создания всемирного международного языка, Каутский строил свою языковую концепцию эмпирически - на не осмысленных и не обобщенных по-марксистски фактах современной ему языковой деятельности, которая представлялась ему не поддающейся сознательной переделке.

В рассматриваемом сочинении он рассуждал так: "Где масса двух народов находится в постоянном, тесном общении друг с другом, там вытекающее из этого употребление двух языков будет только переходной стадией. Где каждый говорит на двух языках, там всегда в конце концов по тем или иным причинам один из них получает преобладание - или потому, что он является языком более богатого и более сильного народа, или потому, что обладает более совершенной литературой, тогда как другой не имеет таковой, или, же из обоих языков образуется: новый, смешанный, подобно французскому или английскому. Старая нация исчезает не потому, что она вымерла или ее культурное единство прекратилось, но просто потому, что она перестает говорить на своем собственном языке, считает другой язык целесообразнее"^*.

^* (К. Каутский. Национализм и интернационализм. Дерев, с нем. Пг., изд-во "Жизнь и знание", 1918, стр. 41.)

Каутский, таким образом, сводил признаки нации к национальному языку, тогда как национальный язык - лишь наиболее характерная и устойчивая особенность нации (нации вообще, социалистической - в частности). Он относился к языковому развитию человечества очень пассивно, не мысля себе и в социалистическом будущем активного воздействия общественных сил на это развитие. Подробно говорил он о большом значении мировых языков - английского, французского, немецкого, но он ошибался, полагая, что через эти языки, даже через один из них можно приобщиться ко всей современной культуре.

Нет, общечеловеческая культура еще не едина, она еще раздроблена на национальные культуры, которые, в свою очередь, расслоились на многовековую буржуазную и зарождавшуюся пролетарскую.

Каутскому представлялось, что члены социалистического общества будут владеть по меньшей мере тремя-четырьмя языками и через них приобщаться к общечеловеческой культуре. Распространение нескольких великих языков приведет к тому, что, как писал Каутский, "будет дано начало к постепенному отступлению и полному исчезновению прежде всего языков более мелких наций и окончательному объединению всего культурного человечества в одном языке и одной национальности"^*. Таким языком - единым общечеловеческим - ему представлялся английский.

^* (K. Kautsky. Nationalist und Internationalist. Stuttgart, 1908. Erganzugchefte zur "Neuen Zeit", 1907, N 1, S. 15.)

Этот процесс ассимиляции казался Каутскому прогрессивным, поскольку "различие языков внутри нашего культурного круга", как он выражался, "затрудняет взаимное понимание членов его различных наций и становится препятствием его культурного прогресса. Только социализм будет в состоянии преодолеть это препятствие..."^*.

^* (К. Каутский. Национализм и интернационализм. Дерев, с нем. Пг., изд-во "Жизнь и знание", 1918, стр. 50.)

Но как преодолеть? Вот в чем вопрос! Преодолеть разумно и справедливо - в соответствии с требованиями передовой науки об обществе и передовой науки о языке (которую породит социализм), т. е. путем создания, распространения и использования подлинно общечеловеческого языка, или же путем предоставления возможности двум-трем-четырем крупным нациям поглотить, растворить в себе все остальные и все не доросшие до наций народности, племена, а затем предоставить борьбе языков этих ассимилирующих, разросшихся наций решить вопрос окончательно в пользу одного из них? Каутскому по уму и по душе оказалась концепция национальной исключительности, "избранных" национальных языков и повсеместной победы одного из них.

Не удивительно, что Каутский пришел к такому неутешительному для большинства народов выводу: "Счастлив тот интеллигентный работник, который принадлежит к крупной нации и особенно к такой, язык которой сделался мировым. В таком случае он говорит всему миру..."^*. Если английский, французский, немецкий языки мировые^** (Каутский допускал возможность присоединения к ним русского языка), то один из этих трех-четырех языков при всемирном социализме сделается, по его предположению, общечеловеческим, единым и единственным. Выходит, что одна из крупных наций (по Каутскому, скорее всего англо-саксы) будет безгранично и бесконечно счастлива за счет других. Но согласятся ли с таким выводом народы всего мира? В этом нельзя не усомниться.

^* (К. Каутский. Национализм и интернационализм. Дерев, с нем. Пг., изд-во "Жизнь и знание", 1918, стр. 56.)

^** (В русском языке следует проводить различие в значении слов мирокой (от слова мир в относительно узком значении: ‘не весь мир’) к всемирный (от того же слова в широком значении: ‘весь мир’).)

Эта концепция борьбы наиболее сильных национальных языков за всемирное господство является привнесением в лингвистику биологической концепции борьбы за существование, закона джунглей: сильный пожирает слабых. В лингвистике XIX в. механистическое использование положений дарвинизма имело место в натуралистической школе. В послании А. Шлейера Э. Геккелю, озаглавленном "Теория Дарвина в применении к науке о языке", утверждалось, будто "законы, установленные Дарвином для видов животных и растений, применимы, по крайней мере в главных чертах своих, и к организмам языков..." Шлейхер, между прочим, ссылался на тот закон, который Дарвин назвал борьбой за существование. Цитируя основоположника эволюционной теории, немецкий ученый утверждал, что "Дарвин превосходно изображает ... то, что совершается при борьбе языков за свое существование. В настоящем периоде жизни человечества победителями в борьбе за существование оказываются преимущественно языки индогерманского племени; распространение их беспрепятственно продолжается, а многие другие языки ими вытеснены..."^*.

^* (К. Каутский. Национализм и интернационализм. Дерев, с нем. Пг., изд-во "Жизнь и знание", 1918, стр. 37.)

Каутский продолжил эту линию, намеченную Шлейхером, признававшим, что "область языков слишком различна от царств растительного и животного", и довел ее до всемирного социализма, не отдавая себе отчета в том, что закономерности развития при капитализме нельзя механистически переносить в социализм.

В 24-м томе Полного собрания сочинений В. И. Ленина опубликованы его тезисы реферата по национальному вопросу, написанные в начале 1914 г. и представляющие собой конспект высказываний в основном Отто Бауэра и Карла Каутского. В пункте Д-31 Ленин пишет: "Никаких привилегий ни одной нации, ни одному языку"^*.

^* (А. Шлейхер. Теория Дарвина в применении к науке о языке. - "Хрестоматия по истории языкознания XIX-XX веков". М., Учпедгиз, 1956, стр. 100.)

Учению Маркса и Ленина совершенно чужда концепция Каутского о вытеснении самыми сильными в социальном отношении языками всех остальных и о возможном окончательном торжестве одного из национальных по происхождению языков за счет всех остальных.

Близкая Каутскому концепция-гипотеза была выдвинута в первые годы социалистической революции А. А. Богдановым.