1878-1978 и далее... (Вместо послесловия)

Человеческий язык столь же древен, как и само человечество. В глубочайшую древность уходят попытки людей понять, что же такое их язык, как возникло это чудо. О происхождении языка и речи говорят мифы, записанные в пустынях Австралии и джунглях Амазонии, о чудесном даре богов - языке, именах, письменах - повествует мифология эллинов и шумеров, древних китайцев и египтян, индийцев и скандинавов.

Но не только мифами довольствовался человек. Сама его жизненная практика заставляла искать законы языка, своего и чужих. Как разговаривать с чужеземцем? Как записывать с помощью знаков звуки родной речи? Как правильно писать и говорить на родном языке и на языке иностранном? Как переводить тексты священных писаний, будь то Библия или стовосьмитомный буддийский канон, на языки язычников, дабы обратить их в свою веру?

Миссионеру и купцу, жрецу или учителю поневоле приходилось быть лингвистом. И уже несколько тысяч лет назад появились первые лингвистические сочинения. Это двуязычные словари, донесенные до нас глиняными книгами Двуречья. Это труды древнеиндийских грамматиков, во многом предвосхитившие идеи и методы современной структурной лингвистики. Это сочинения античных мыслителей, посвященные языку, смыслу имен и слов. Более девятисот лет назад замечательный средневековый ученый Махмуд Кашгарский написал свой "Диван турецких языков", материалом для которого послужили тюркские языки - турецкий, уйгурский и многие другие. В своей книге, ставшей известной европейцам спустя много веков после ее создания, Махмуд Кашгарский высказал идеи, которые лежат краеугольным камнем в фундаменте сравнительно-исторического языкознания, с которого, собственно говоря, и начинается подлинная наука о языке.

В конце XVIII столетия европейская наука открывает для себя священный язык Индии, санскрит. А вслед за тем ученые с изумлением обнаруживают, что язык этот поразительно похож на латынь и древнегреческий. И не только на эти мертвые классические языки, но и на персидский, исландский, русский, литовский и многие другие языки, распространенные в Европе и Азии. Оказывается, что все они имеют общего прапредка, все они ветви единого древа языков.

В течение XIX столетия Ф. Бопп, Р. Раск, А. X. Востоков, Я. Гримм и многие другие ученые возводили стройное здание сравнительно-исторического языкознания. Лингвисты нашли соответствия между словами и звуками различных языков, родственных друг другу и образующих одну великую семью - индоевропейскую. Подобно тому, как палеонтологи по разрозненным костям восстанавливают облик вымерших животных, языковеды провели реконструкцию праязыка, предка всех индоевропейских языков - литовского или армянского, русского или персидского, английского или санскрита, исландского или цыганского...

Открытие древнего родства языков, разделенных тысячами километров, на которых говорят люди самых различных рас и культур, заставило ученых обратиться к истории этих людей и языков. Как получилось, что потомки викингов говорят на языках, родственных языкам горцев, живущих на Крыше мира - Памире? Почему языки древних эллинов и римлян находятся в родстве с языком жителей джунглей острова Шри Ланка, веддов, и по сей день живущих в каменном веке? Почему язык литовцев оказался поразительно близок к языку древних индийцев, отделенных от них тысячами километров пространства и десятками веков во времени?

Подобных вопросов возникало множество. Ответы же на них можно дать лишь с помощью языкознания, древней истории, этнографии, археологии - словом, только теснейший союз этих наук в состоянии пролить свет на многие загадки. И лингвистика заключила этот союз с историческими науками - союз, еще более окрепший в наши дни.

Индоевропейские языки были хорошо изучены и описаны. Найдены были формулы соответствий того или иного звука в различных языках и ветвях единого "древа языков", своею строгостью и точностью напоминающие формулы алгебры. Материалом для них были индоевропейские языки, древние и современные. Но вот ровно сто лет назад, в 1878 году, двадцатилетний дебютант в науке, молодой швейцарский лингвист Фердинанд де Соссюр выступает с заявлением, которое привело его маститых коллег в недоумение. По мнению молодого человека, в каком-то из индоевропейских языков должен быть некий звук, доселе неизвестный.

В каком именно? Соссюр такого языка назвать не может. Но тем не менее утверждает, что звук этот должен быть. К этому выводу его приводит анализ самой структуры звуков, системы языка. Иными словами, Соссюр предсказывает некий звук теоретически, подобно тому, как астрономы с помощью математики открывали новые планеты и кометы, как говорится, на кончике пера.

В ту пору Соссюру никто не поверил. И лишь полвека спустя, когда был найден ключ к языку таинственных хеттов, живших в Малой Азии несколько тысяч лет назад и говоривших на индоевропейском языке (сравните хеттское небис и русское небо, хеттское дулуга и русское долгий и т. д.), оказалось, что Соссюр был прав! В языке хеттов существовал звук, предсказанный им на основании анализа структуры языка. Это было ярким и наглядным доказательством того, что из науки описательной лингвистика может превратиться в науку точную, способную не только описывать явления, но и предсказывать их! Вот почему год открытия Соссюра - 1878-й - справедливо считается годом рождения современного языкознания.

"Ныне нет лингвиста, который не был бы хоть чем-то ему обязан. Нет такой теории, которая не упоминала бы его имени, - пишет о Соссюре один из крупнейших современных лингвистов Эмиль Бенвенист, который, по словам профессора Ю. С. Степанова "наилучшим образом представляет современный этап науки о языке - лингвистику 70-х годов нашего века". - Лингвистика стала фундаментальной наукой среди наук о человеке и обществе, одной из самых активных как в теоретических изысканиях, так и в развитии метода. И эта обновленная лингвистика берет свое начало от Соссюра, именно в учении Соссюра она осознала себя как наука и обрела свое единство. Роль Соссюра как зачинателя признана всеми течениями, существующими в современной лингвистике, всеми школами, на которые она делится".

А направлений этих в наши дни, за истекшее столетие, появилось в лингвистике немало. Ибо современная наука о языке заключила союз не только с историческими дисциплинами, но и с математикой, психологией, техникой, естественными науками. Достаточно простого перечня, чтобы вы сами наглядно убедились в том, насколько многообразна современная лингвистика.

Теоретико-информационное изучение языка, анализ языка как удивительного и необычайного кода... Семиотическая лингвистика, рассматривающая язык как своеобразную систему знаков... Зоолингвистика, пытающаяся применить аппарат описания человеческого языка к описанию систем сигнализации, существующих в животном мире... Лингвопоэтика, рассматривающая поэзию и - шире - литературу как особым образом организованный язык... Стихометрия, вносящая в изучение стиха строгие количественные меры... Фонология, открывшая "атомы" и "элементарные частицы" языка и ставшая в авангарде современной лингвистики... Экспериментальная фонетика, возникшая на стыке лингвистики, акустики и физиологии... Грамматология, наука о письме, преобразующем наш язык в условные знаки букв или иероглифов... Теория дешифровки, дисциплина, опирающаяся на грамматологию и лингвистику... Глоттохронология, стремящаяся определить темп изменения языка, найти своеобразные лингвистические часы... Лингвостатистика, измеряющая язык с помощью чисел во всех его проявлениях - от частоты фонем до устойчивых словосочетаний... Алгебраическая лингвистика, от использования традиционного аппарата математики перешедшая к созданию собственных "лингвистических исчислений"... Паралингвистика, изучающая явления, сопутствующие нашей речи - интонацию, жесты, мимику... Этнолингвистика, изучающая взаимосвязь языка, мышления и культуры... Неразрывно связанная с нею социолингвистика, родившаяся на стыке языкознания и социологии... Геолингвистика, изучающая распространение языков на нашей планете, их "удельный вес" как языков науки, дипломатии, культуры, международного общения... Психолингвистика, дисциплина, пограничная между психологией и языкознанием, в свою очередь, разделяющаяся на несколько дисциплин - теорию массовой коммуникации, ассоциативную лингвистику, методику "измерения значений" и т. д... Нейролингвистика, связанная с лингвистическим изучением расстройств речи... Патолингвистика, позволяющая врачам-психиатрам на основании анализа речи больного давать точный диагноз психического заболевания... Инженерная лингвистика, развивающаяся в тесном содружестве языковедов, математиков, программистов ЭВМ... Математическая лингвистика, создающая свой специальный аппарат вроде теории нечетких множеств и лингвистических переменных...

Наш перечень, далеко не полный, занял целую страницу. В очерках этой книги мы рассказали лишь о некоторых дисциплинах, самых актуальных, причем лишь об общей их направленности и проблематике. Подробный же рассказ только об одной из них, например инженерной лингвистике или фонологии, потребовал бы отдельной книги. Так же, как рассказ о социолингвистике, нейролингвистике, грамматологии и других дисциплинах, оставшихся неосвещенными на страницах "Звуков и знаков"... И все-таки, несмотря на все свое многообразие, современная лингвистика целостна и едина, ибо един ее объект, наш человеческий язык, наше повседневное чудо! Если же приглядеться внимательней, то окажется, что лингвистика XX столетия, несмотря на все новейшие идеи и технические достижения века, сохраняет кровную и неразрывную связь с традиционным языкознанием, с лучшими его представителями.

Вот несколько примеров такой преемственности. Еще в первой половине прошлого столетия замечательный ученый-энциклопедист Вильгельм Гумбольдт высказал мысль о взаимосвязи языка и мышления человека. "Тем же самым актом, посредством которого он (человек) из себя создает язык, он отдает себя в его власть; каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из пределов которого можно выйти только в том случае, если вступишь в другой круг",- писал Гумбольдт.

Проходит почти столетие, и эта мысль на материале языков индейцев Америки развивается американским лингвистом Бенджаменом Ли Уорфом. Гипотеза Уорфа и споры вокруг нее ведут к созданию этнолингвистики. А ее проблемы, как вы сами убедились, прочитав очерк "Модель мира", нельзя разрешить, если не обратиться к самому обществу, в котором живут носители языка, иными словами, без социолингвистики.

Фердинанд де Соссюр по праву считается одним из основоположников современного языкознания. Идеи Соссюра о структуре языка в 30-40-х годах нашего столетия развиваются датским ученым Луи Ельмслевом, который показал, что между лингвистикой, математической логикой и теорией знаков, семиотикой, существует неразрывная и органическая связь. Проходит не так уж много времени, - и теория становится практикой в связи с разработкой машинного перевода.

В очерке "Формулы фонемы" мы рассказывали об Иване Александровиче Бодуэне де Куртенэ, о том, как его идеи о фонеме, благодаря преемственности русской фонологической школы, завоевали весь мир и фонология стала ведущей лингвистической дисциплиной.

Вот другой пример преемственности в отечественной лингвистической науке. Академик Филипп Федорович Фортунатов в конце прошлого столетия создал так называемую московскую лингвистическую школу. Основной упор Фортунатов делал на грамматическое описание языка, стремясь сделать его предельно строгим и четким. Идеи эти были развиты в нашем веке профессором Александром Матвеевичем Пешковским в его капитальном труде "Русский синтаксис в научном освещении" (первое издание вышло в 1914 г., последнее прижизненное издание - в 1928 г.). Тридцать лет спустя именно в нашей стране начинается описание грамматики языка с помощью математической логики и теории множеств. Математические модели такого описания предлагают математики А. Н. Колмогоров, Р. Л. Добрушин, идеи эти развиваются математиком и программистом О. С. Кулагиной, а лингвист И. И. Ревзин выпускает первую в мире монографию, посвященную теории моделей языка, вызвавшую широкий отклик у советских и зарубежных математиков, логиков и лингвистов.

Иногда мы имеем дело не с прямой преемственностью идей и поколений, а со взглядами людей, которые на несколько десятков лет, а порой и на целые столетия опережали свою эпоху. Вспомним Раймонда Луллия и его вертушку, о которой мы рассказывали в очерке "МП, ЯП, ИЯ". Луллий жил в XIII столетии. Идеи его были развиты жившим в XVII веке Лейбницем, который был не только гениальным философом, математиком и логиком, пытавшимся создать "алгебру языка" и на ее основании "алгебру мысли", но и великим изобретателем - он сконструировал первый в мире арифмометр. Но только в нашем веке, благодаря электронике, идеи Луллия, Лейбница и других ученых, изобретателей получили реальную почву для своего технического воплощения, для создания ЭВМ.

Здесь мы переходим к еще одной давней традиции лингвистики - к ее неразрывной связи с практикой, с жизнью. Все мы лингвисты поневоле, когда обучаемся родному языку и грамоте, когда изучаем иностранные языки и овладеваем правильной литературной речью. В наши дни на помощь приходят радио и телевидение, магнитофоны и пластинки, сосуществующие с традиционными словарями, грамматиками и учебниками. В очерке "Жар холодных числ" мы рассказали о том, как современная лингвистика помогает процессу обучения, делает его более быстрым и надежным благодаря частотным словарям, машинному сравнению учебников иностранных языков. Нет сомнения в том, что в будущем эта помощь станет еще более эффективной и многосторонней.

Но какие бы частотные словари ни были созданы, сколько бы языков ни изучил человек с помощью новых методов обучения, ему все равно не справиться с тем потоком информации, который обрушивается на его голову. В наши дни за одну минуту в мире появляется две тысячи страниц научно-технической информации, и для того, чтобы следить только за литературой по своей узкой специальности, современному ученому нужно в день прочитывать до полутора тысяч страниц на разных языках мира, причем к традиционным европейским языкам в последнее время прибавились публикации на хинди, арабском, японском языках, пользующихся оригинальными системами письма. Ясно, что без помощи ЭВМ обуздать этот поток информации невозможно. И столь же ясно, что ЭВМ должна получить программу действий от современной лингвистической науки.

Речь идет не только о машинном переводе и создании информационно-поисковых систем. Не случайно в статье, опубликованной в первом номере журнала "Коммунист" за 1977 год, подчеркивалось, что "использование ЭВМ на предприятиях невозможно без моделирования многих важных, хотя пока и сравнительно простых мыслительных операций, решения проблем перевода с одного языка на другой - языка, понятного человеку, на язык, "понятный" машинам". Чем дальше, тем сложнее будут становиться эти операции, по мере того как мы будем все глубже и глубже постигать тайны нашего языка.

Когда-то журналисты с восторгом писали о машине "Урал", выполняющей сто операций в секунду и хранящей в памяти около тысячи чисел. В наши дни созданы ЭВМ, работающие со скоростью сотен миллионов операций в секунду и хранящие в памяти до миллиарда чисел. Ученые всерьез обсуждают вопрос о создании машин, память которых будет ассоциативной, многомерной, то есть максимально приближенной к человеческой.

Но какими бы быстродействующими ни были ЭВМ, какой бы чудовищной памятью они ни обладали и сколько бы ассоциативных связей эта память ни вмещала, создание "электронного мозга" невозможно до тех пор, пока наука о языке не решит своих кардинальных проблем. Ибо именно на этом языке человечество закодировало все основные знания, накопленные за свою многотысячелетнюю историю.

"Может ли машина мыслить?" - в дискуссии на эту тему выступили философы и логики, математики и психологи, социологи и программисты. Свой авторитетный взгляд на возможность создания "мыслящих машин" высказали ученые, чьи работы легли в фундамент кибернетики: Норберт Винер, А. Н. Колмогоров, А. Тьюринг. Проблема эта широко освещалась на страницах журнала "Вопросы философии" и в различных научных и научно-популярных изданиях. Дискуссия, начавшаяся в 50-х годах, на заре кибернетики, и столь актуальная в 60-е годы, осталась незавершенной. А ныне специалисты ведут разговор о создании систем искусственного интеллекта. Они не спорят о принципиальных возможностях кибернетических машин и отличиях их от мозга человека, а обсуждают конкретные работы, реальные программы и автоматы, по этим программам действующие. Проблемам искусственного интеллекта посвящаются научные симпозиумы в нашей стране и международные конференции. Лаборатории искусственного интеллекта существуют во многих крупнейших исследовательских центрах мира. Отказавшись "объять необъятное", промоделировать работу человеческого мозга во всей ее полноте и широте, ученые наших дней создают и реализуют программы, благодаря которым ЭВМ выполняют функции, до сих пор считавшиеся доступными только разуму людей. Например, формируют новые понятия, строят и проверяют гипотезы, принимают решения в сложных, меняющихся ситуациях и т. п.

Мы могли бы назвать еще целый ряд отечественных и зарубежных систем искусственного интеллекта, как уже работающих, так и проектируемых. Современные ЭВМ с их фантастическим быстродействием представляют колоссальные возможности для таких систем. Главной же трудностью в их создании и совершенствовании является все тот же человеческий язык, проблема его формализации, перевода на язык машины. "Устройства, способные выполнять "интеллектуальные действия", призваны заменить человека в тех случаях, когда его прямое участие невозможно или нецелесообразно,- пишет В. В. Мартынов в статье "Семиологические проблемы искусственного интеллекта", открывающей первый выпуск "Известий Академии наук СССР" за 1978 год.- Поскольку единственное назначение подобных устройств заключается в том, чтобы они служили человеку, необходимо обеспечить их регулярное общение с человеком. Таким образом, центральной проблемой искусственного интеллекта оказывается проблема языка или языков, с помощью которых могли бы вести диалог с человеком интеллектуальные устройства".

Решить эту центральную проблему, проблему языка, разумеется, без специалистов по лингвистике нельзя. Ни программист, ни логик, ни психолог не заменят здесь языковеда, который знает уже многие тонкости и сложности языка и который может указать, что из них необходимо учитывать при решении той или иной задачи, а чем можно и пренебречь.

Лингвистическим проблемам искусственного интеллекта посвящены многие работы языковедов и кибернетиков, эта тема обсуждалась на специальной конференции в Ленинграде, и нет сомнения в том, что дальнейшие успехи "интеллектуальных машин" в значительной мере зависят от успехов современного языкознания. Однако и сама лингвистика приобретает от такого содружества необычайно много. Союз с кибернетикой позволяет лингвистике выйти за рамки "описания языка через язык", образующего замкнутый круг (язык описывается нами также на языке, описание это требует своего языка и т. д. до бесконечности).

Лингвистическим автоматом называют устройство, способное воспринимать, перерабатывать и выдавать информацию, закодированную на языке человека. Это машина-переводчик, машина - составитель словарей, машина, реферирующая тексты... Но только ли для автоматов нужно разрабатывать лингвистические программы и модели? Ведь автомат, включая самые совершенные ЭВМ,- это, по сути дела, лишь ящик для переработки информации, "голый мозг", лишенный органов чувств и средств передвижения. И, что самое существенное, автомат не обладает тем, что есть у каждой человеческой личности,- моделью мира, своеобразным, но обязательным "фильтром", через который проходит получаемая информация. Человеческий язык неразрывно связан с мышлением и мировоззрением людей, он создан в обществе и для общества, это универсальное и уникальное орудие познания окружающего мира, это "орудие мысли" (вспомните наш очерк "Модель мира").

Помимо "электронного мозга" ЭВМ, созданы машины, способные манипулировать предметами, ориентироваться в искусственной, экспериментальной обстановке, передвигаться в пространстве. Роботы эти наделяются электронным "глазом", а действиями их руководит "мозг" вычислительной машины. В память робота закладывается определенная программа, формирующая внутреннюю "модель мира", пускай пока что и очень примитивную. Вот для таких устройств и разрабатываются специальные языковые программы (направление это, возникшее на стыке языкознания, программирования и роботостроения, получило наименование "лингвистика для роботов", или "роботолингвистика").

В этом направлении сделаны пока что лишь первые шаги. Так, в нашей стране вышла монография Т. Винограда под названием "Программа, понимающая естественный язык", где описывается робот, выполняющий приказания человека, даваемые не на языке алгоритмов, а на обычном языке (правда, внутренний мир робота был очень ограничен, а действия он производил с помощью манипулятора над тремя типами геометрических фигур, окрашенных в три разных цвета). Но даже эти первые эксперименты позволяют нам сделать еще один шаг к самому сокровенному в человеческом языке, к постижению его связи с деятельностью и мышлением.

В различных языках мира существуют разнообразнейшие системы времен. Вспомним хотя бы английские глаголы, чья временная система не совпадает с системою времен русского языка. Кибернетики, работающие в области систем искусственного интеллекта, создают универсальную систему времен для роботов, в которой любое событие имеет определенные координаты на "оси времен". Совмещение "человеческих" языковых времен и логического "времени робота" приносит пользу не только программистам, но и языковедам. "Лингвистика для робота" помогает ученым лучше и четче осознать и наш собственный язык, его возможности отражать события во времени. То же самое можно сказать и о категории пространства (математики создали не только временную логику, частный случай логики модальной, но и специальные пространственные логики - метрическую, релятивную, топологическую).

Насколько же совпадают и в чем принципиально расходятся пространственно-временные "представления" робота, созданные на основе новейших разделов математики, от представлений людей, у которых в зависимости от родного языка существуют свои "национальные" координаты времени и пространства? Где границы, что разделяют "лингвистику для роботов", действующих по заданным моделям мира, от законов языка, которым пользуемся мы, живые люди, мыслящие существа?

Вопросы эти уже поставлены. Будем ждать ответа.