Телец-дом-верблюд-дверь…

В "Садах Эпикура" Анатоля Франса есть главка, называемая "Беседа, каковую я вел нынче ночью с одним призраком о происхождении алфавита".

Остроумнейший из французов начала XX века утверждает: как-то, когда он, устав от занятий, вздремнул при свете лампы в ночной тиши, из дыма его папиросы проглянул призрак. "Курчавые волосы, блестящие продолговатые глаза, горбатый нос, черная борода... хитрое и чувственно-жестокое выражение лица... все говорило о том, что передо мною один из тех азиатов, которых эллины называли варварами..."

"Я пришел, - сказал призрак, - посмотреть, что вы такое пишете на этой скверной бумаге?.. Мне, само собой, дела нет до мыслей, какие вы излагаете. Но меня страшно интересуют знаки, которые вы тут выводите..."

"Несмотря на изменения, которые они претерпели за двадцать восемь веков своего существования, буквы выходящие из-под вашего пера (Франс, конечно, писал по-французски. - Л. У.), мне не чужды. Я узнаю вот это "В", которое в мое время носило название "бет", что тогда значило "дом". Вот "L" - мы его звали "ламед", так как оно имело форму "ламеда" - стрекала - острого крюка для погоняния волов. Это "G" произошло из нашего "гимеля" с его верблюжьей шеей, а это "А" - из "алефа" - головы тельца. Что касается "D", которое я вижу вот здесь, то оно, как и наше породившее его "далет", было бы верным изображением треугольного входа в палатку, разбитую среди песков пустыни, если бы вы не закруглили очертания этого древнего символа кочевой жизни скорописным росчерком. Вы исказили "далет" так же, как и другие буквы нашего алфавита. Но я вас за это не корю. Это сделано для убыстрения. Время дорого, жизнь коротка. Нельзя терять ни минуты: надо торговать, ходить в море, чтобы нажить богатства и обеспечить себе счастье на склоне лет".

Так кратко и самоуверенно излагал свое жизненное кредо призрак. Призрак кого?

Этот же вопрос задал себе и сам Франс тогда, в ночном сумраке кабинета.

"- Сударь, по вашему виду я догадываюсь, что вы - древний финикиец, - сказал он.

- Я - Кадм, тень Кадма, - просто ответило привидение".

Кадм? А кто это такой - Кадм?

Когда чего-либо не знаешь, полезно справиться в энциклопедическом словаре. Есть, правда, люди, которые относятся к энциклопедиям с высокомерным презрением; кто будет спорить: "первоисточники" солиднее. Но я и сам не презираю хорошие словари, и вам не советую. В "первоисточники" мы заглянем потом...

В "Мифологическом словаре" 1961 года про Кадма сказано: "Миф о Кадме связывает основателя Фив с Финикией; это подчеркивалось также тем, что Кадму приписывали введение в Греции финикийского алфавита".

Старые Брокгауз и Ефрон посвятили Кадму длинную статью. "Сын сидонского (значит - финикийского) царя Агенора был героем древних греков. Его сестру Европу похитил отец богов Зевс. Кадм и его братья Килик и Финик отправились на поиски сестры. Однако это им скоро надоело: Финик осел в Финикии, Килик - в Киликии, а Кадм, приведенный волей богов в Грецию, основал там город Фивы..."

Статья длинна, но в самом конце ее сказано также весьма кратко: "Кадму приписывалось принесение в Грецию финикийских письмен, которые поэтому назывались кадмейскими..."

Если проверить эти сведения по БСЭ, гак и там вы прочитаете: "Греки считали Кадма изобретателем алфавита и способа обработки металла". Коротко, не очень ясно, но и вся статья занимает тут восемь полустрочек

на одном из столбцов тома. Наконец, книга Ч. Лоукотки о происхождении письменности. И тут сказано о Кадме. По древним легендам, финикиянин Кадм, прибыв в Элладу, высадился не на Пелопоннесе, а на островке Фера (ныне Санторин). Оказывается, имя Кадм означало там, где-то на его родине и у братских финикийцам народов, просто Восток. Оказывается также, что в наши дни на Санторине открыт ряд древнейших надписей. И - не удивительно ли? - будучи греческими по языку, они легко читаются каждым, кто, представления не имея о греческой азбуке, знает финикийские письмена.

Любопытно, что сведения древних преданий и легенд на поверку почти всегда оказываются лежащими на какой-то реальной основе, на фундаменте давно забытых фактов. Видимо, Анатоль Франс, хоть и опирался на старый миф, не так уж далеко ушел от исторической правды. Может быть, человека по имени Кадм-Восток и не существовало, но письменность в Грецию и на самом деле была занесена людьми Востока и из стран Востока...

Сравним некоторые древнееврейские, близкие к финикийским, названия букв с именами нам известных и более привычных слуху греческих буквенных знаков:

Вероятно, вы признаете: сходство большое и безусловное. Однако можно заметить: а что оно доказывает? Кто у кого заимствовал? Греки с Востока или Восток от греков?

Позвольте поставить перед вами такой вопрос-пример. В русском, французском языках слово "вермишель" означает только "вид лапши". Родственных ему слов ни там, ни тут нет. А итальянцы, кроме "вермичелли" - вермишель, употребляют еще и слово "вермичелло" - червячок... Кто у кого это слово позаимствовал?

Так и тут. В греческом языке слово "альфа" значит только "первая буква азбуки". "Бета" - вторая буква.

А в языках Ближнего Востока "алеф" (слово может в разных языках произноситься на разный лад; корень его всюду один) означает не только имя первой буквы, но еще и "телец", "бычок". "Бет" - вторая буква алфавита - "дом". К примеру, имя древнего города "Беглехем" - Вифлеем можно передать по-русски как "дом (обитель) хлеба (пищи)".

Итак, заимодавцами были народы малоазиатского Востока, должниками - греки. Не могли же азиаты взять у эллинов лишенные смысла названия букв и сделать их у себя и именами таких же букв, и словами с точным "вещным" значением. Такого в истории языков не случается. Ясно, что все произошло наоборот. Существовали у кочевников Востока палатки с треугольными входами, и входы эти именовались "далет". Какой-то гениальный древний человек придумал, что маленький треугольник может изображать "далет". А через века треугольничек получил право обозначать не только предмет "далет", но и первый звук его названия - "д".

Точно так же картинка, изображавшая голову быка в ярме, сначала передавала понятие "алеф" - телец, а затем стала выражать первый звук этого слова - "а". Из иероглифа "алеф" превратился в букву.

Одному народу очень трудно заимствовать у другого названия его иероглифов, пока они означают предметы, понятия о вещах. Как могли греки позаимствовать у финикийцев их "алеф", зная, что это означает "бык"? Ведь по-гречески "бык" - "таурос", и уж ежели бы ему изображать какой звук, так "т", а никак не "а".

Когда же финикийский "алеф" стал означать только звук "а", греки взяли букву "алеф" и, приспособив к своей речи, начали выговаривать это слово как "альфа", а значок писать как А, даже не подозревая, что эта "альфа" некогда могла означать "бык". Так же и буква "ламед", значившая на Востоке не только "эль", но и "стрекало", превратилась в ничего уже не означающую греческую "лямбду". Мы не так уж часто встречаемся с этим знаком, но все же на картах неба в качестве обозначения 11-й по яркости звезды в больших созвездиях она нет-нет и попадается.

Пожалуй, для любознательных будет небезынтересен соотносительный перечень букв греческого и древнефипикийского алфавитов, в котором был бы указан их внешний вид и вероятный смысл.

Древнефиникийские и греческие буквы

Как видите, в полутора десятках случаев названия букв весьма схожи. Можно довольно уверенно сказать,, что анатоль-франсовский Кадм в общем-то не погрешил: греческая письменность широко позаимствовала свои знаки из переднеазиатской, вполне возможно, финикийской письменности. Кадм-призрак в общем правильно расценил и причину последующего изменения формы знакомых ему букв: народы Европы стремились придать им возможно большую "скорописность", старались придать графическим слепкам звуков - буквам способность сливаться в слова письменной речи, если не с точно такой же, то хотя бы примерно такой гибкостью, с какой сливаются в звучащей речи в слова ее звуки, и хотя бы примерно с такой же скоростью.

Язык отличил букву от звука, как бы особо оценив то, что можно, пожалуй, назвать ее большей "дискретностью" по сравнению с ним. Письменные слова составляются из букв так же "поштучно", как нижется ожерелье из бусин или как мелодия слагается из отдельных ударов по струнам, когда играют на клавишном инструменте. А в живой речи звуки так плавно и без четких границ переходят друг в друга, как капли воды в струе, шерстинки в нити во время прядения или звуки скрипки, когда чуткий палец артиста, не отрываясь от грифа, скользит по нему.

Человеку именно эти свойства букв показались удобными при создании словесного, метафорического эталона точности.

Но ведь создание такого эталона не первая и не главная задача языка. И при решении основных задач речи устной и письменной - как можно быстрее и как можно точнее передавать от одного мозга другому живую мысль - вдруг выясняется: точная буква отстает от неточного звука. Она плетется за ним как хромоножка за бегуном, еле поспевая вслед и задерживая его на стремительном пути.

Овладев чудом письменности, проведя "медовые столетия" в браке с письмом, все языки мира начинают разочаровываться в нем. Ох, как давно человек начал думать уже не о "графике", а о "стенографии" для поспевания за речью и мыслью! Но еще того раньше, уже в самые "правремена" письма, оно стало меняться в порядке приспособления к "скорописи".

Чтобы убедиться, что в этом был смысл, сравните два "графических целых":

Сомневаюсь, чтобы кто-либо из читающих эту страницу не согласился бы с тем, что левый рисунок ("надпись") несравненно четче и легче расчленяется на элементы, нежели правый. Однако вряд ли кому-нибудь придет в голову утверждать, что первый можно быстрее скопировать (и вообще - воспроизвести), чем второй.

Если же теперь я скажу, что оба эти графические изображения являются двумя написаниями одного и того же имени - египетского царя Птолемея, только левое высечено 2187 лет назад иероглифами на прославленном Розеттском камне, а второе по моей просьбе выполнено моим племянником на клочке бумаги по-русски, - то сказанное, по-моему, должно приобрести в ваших глазах некоторую "очевидность".

Итак, связь между финикийским письмом и греческой письменностью бесспорна. Но если бы мы поглубже заинтересовались историей письма, мы узнали бы, что не только древние греки унаследовали финикийское сокровище. В разные концы тогдашнего мира его разнесли евреи, сирийцы, племена, говорившие на древне-арамейских языках... От сирийской системы письма произошло письмо древнеуйгурское, а от него - монгольское. Арамейская письменность дала начало азбукам арабского, армянского, грузинского языков. К нему же иные ученые возводят сейчас алфавиты Индии, а на самом далеком Востоке, по мнению некоторых ученых, - корейское письмо. А ведь это только Восток.

На запад же от Греции и Финикии распространились другие потомки того же финикийского письма - письменности восточнославянских народов - русского, украинского, белорусского, южнославянских - болгарского и сербского и, дальше на запад, алфавиты, являющиеся потомками западногреческого (а затем производного от него - латинского) письма. Алфавиты всей Европы.

Короче говоря, четыре пятых всех языков мира, пользующихся звуко-буквенным письмом, должны благодарить явившегося парижской ночью к Анатолю Франсу толстогубого курчавого человека: от него, если поверить легенде о Кадме, через множество посредников все мы получили тысячелетия назад основные принципы построения наших систем письма...

Но перечисленные восточные языки живут слишком далеко от нас. Мы в этой книге будем вести речь преимущественно о той азбуке, которой пользуемся мы с вами, а сопоставлять и сравнивать действующий в ней и через нее "закон буквы" будем тоже с письменностями наиболее хорошо знакомых нам, наичаще нам встречающихся западноевропейских языков.

Как поступили греки с полученным от восточных соседей наследством, кому они нашли возможным передать его "по нисходящей линии"? Вот наша ближайшая тема, и, думается, ее хватит на всю книгу.