Х

Наше X, через букву в кириллице, именовавшуюся "хер", произошло от греческого "хи". "Хи" передавало звук, довольно сходный с нашим "х", но произносившийся с придыханием.

Этимологи славянское название "хер" рассматривают как сокращение от древнего слова "керубим" - так в иудейской, а затем и в христианской религии называлась разновидность "чинов ангельских" - херувимы.

Без всякой связи с этим "высоким" происхождением крестообразная форма буквы родила в русском языке новое слово "херить", "похерить" - сначала в значении "крестообразно зачеркнуть", а затем и вообще "отменить", "упразднить", "уничтожить"...

Мы и сегодня употребляем это слово, хотя и с некоторой осторожностью: вовсе не по его вине. Подчиняясь тому, что мы именовали "акрофоническим принципом", оно стало сначала в наших глазах эвфимистическим замещением непристойного слова, а потом стало употребляться как его синоним. Но старославянские грамотеи даже и не предполагали возможности подобных нечестивых метаморфоз.

Может быть, вас заинтересует попутно, почему латиница, усвоив греческое "хи", стала обозначать ею совсем другой, сложный греческий же звук "кс", для которого в греческой азбуке существовала причудливого вида буква "кси" - ξ, в прописной форме выглядевшая совсем уж странно Ξ. Почему они не приняли ее к употреблению?

Увидев свои слова "ксеэнос" и "ксэрос" написанными на латинский лад через X вместо "кси", грек непременно прочел бы их "хенос" и "херос".

Но римлянам это было совершенно безразлично, так как у них ничего похожего на греческое ккс" в языке не было, и букву X они употребляли исключительно в греческих словах. Для того же звука, который теперь, изучая латинский язык, мы называем "ха", римляне довольно естественно использовали греческую "эту", у греков передававшую звук "э" с придыханием.

Именно поэтому имя греческой красавицы Ηλενηмы теперь произносим как "Елена", а западные языки изображают его как Helene.

Взаимная передача средствами латиницы русской буквы X, а средствами нашей азбуки - европейской буквы Н представляет затруднения.

Посмотрите, как сложно и неточно передает французская письменность наше название Харьков - то Charkow, то Harkoff, а то и просто как KarkoL.

Но и нам ничуть не легче правильно, с точки зрения самих французов, передать любое их слово, начинающееся с Н.

Таких слов во французском языке уйма; масса и таких имен. Многие из них попадают в русскую речь и подвергаются ужасному искажению.

Любители детективной литературы отлично знают француза сыщика Эркюля Пуаро, постоянного героя романов Агаты Кристи. Но мало кто догадывается, что Эркюль просто приспособление к нашей азбуке имени, которое по-французски пишется Hercules и во всех других случаях в России передается как... Геркулес.

Русская буква X передает глухой фрикативный звук, парный тому звонкому, который послужил поводом для разногласий между Ломоносовым и Тредиаковским. Теперь никто из русских не пользуется звонким фрикативным "γ" при произнесении тех слов, в которых его встречали наши предки, - "боγ", "уγосподь", "блаγо". Зато появилось обыкновение произносить этот южнорусский или украинский "γ" там, где он отродясь никогда не стоял и нормами русской литературной речи не предусмотрен: "γора", "враγам"...

И буква Ф, и буква X могут выражать и твердые и мягкие звуки "ф" и "х". Но вот что любопытно: насколько обычно в нашем языке буквосочетание ФЬ, настолько невозможно равносильное ему ХЬ. В конце слов, если верить словарю Бильфельдта, мы можем указать всего одно слово с ФЬ - "верфь". На ХЬ, по его данным, не оканчивается ни одно русское слово.